Miss Fortune

      Маринетт бежала из последних сил. Горло до боли жгло, голова шла кругом, а в лёгких было недостаточно воздуха. Дюпэн-Чэн не чувствовала ноющих ступней, которые натирали любимые и некогда чистые балетки.       — Дьявол, — прошипела Маринетт, когда наступила в очередную лужу, и обувь окончательно промокла. Жжение в ногах теперь сопровождалось противным хлюпаньем.       Забежав в очередной переулок, девушка прижалась к стене, медленно сползая к холодной поверхности пола. Козырёк этого здания был достаточно большим, чтобы укрыть брюнетку от дождя. Отрывисто дыша и широко распахнув глаза, Дюпэн-Чэн смотрела в одну точку, гипнотизируя мусорные баки. Иссиня-чёрные пряди неприятно прилипали к лицу, а хвостики уже давно растрепались. Маринетт чувствовала дрожь по всему телу, даже не столько от холода и сырости, сколько от страха, который пронизывал до костей. Страха, который всегда побеждала храбрая девушка. Сейчас же Дюпэн-Чэн пыталась успокоить себя, как делала раньше. Но ничто не помогало. Хотелось же просто закрыть глаза и оказаться в чьих-то теплых объятиях, почувствовать, как тебя ласково гладят по голове, приговаривают успокаивающие слова и целуют в макушку.       Страх окутывал девушку с новой волной, ведь рядом не было её верной и мудрой Тикки, а в ушах — серёжек-гвоздиков. Здесь не было той удачи, присущей ЛедиБаг, хотя бы в этом переулке.       — Марине-ет, — нараспев послышалось имя юной особы. — Где же ты? Не вижу смысла от меня прятаться, малышка Дюпэн-Чэн, — нежно прозвучал опьяняющий своей сладостью женский голос.       Маринетт тихо подобрала под себя ноги, чтобы оказаться в тени. Девушке было страшно, что сердце, вот-вот готовое вырваться из груди, выдаст её своим биением. Нервно искусывая нижнюю губу, Дюпэн-Чэн начала аккуратно ползти в сторону одного из мусорных баков, за которыми вполне можно было спрятаться.       «Трусиха», — Маринетт нервно усмехнулась дрожащими губами. Кто бы мог подумать, что известная героиня Парижа будет прятаться среди мусорных баков в сыром переулке? Что ЛедиБаг будет дрожать от каждого звука шагов в её сторону? Только, надо бы добавить, что бывшая героиня ЛедиБаг.       Дюпэн-Чэн прекрасно понимала, что постоянно прятаться — бесполезно. Рано или поздно её всё равно найдут. Но почему же хотелось забиться в пусть и сырой уголок и скулить подобно бездомному щенку?       Шаги звучали отчётливее с каждой секундой. Они были вовсе не быстрыми, а наоборот — томительными и тягучими. Иногда шаги сопровождались звуком йо-йо: как оно проскальзывало по нити и поднималось вверх. Раньше Маринетт в образе Ледибаг часто любила так делать. Это всегда успокаивало, но сейчас же этот звук раздражал.       План Дюпэн-Чэн был прост до невозможности: «Подождать, пока она уйдёт, тем самым перевести дыхание и немного отдохнуть. А потом броситься в бегство, желательно туда, где сможет заметить их Нуар. Если заметит». Но о всех «если» Маринетт старалась не думать, на них не было времени.       Когда шаги перестали раздаваться эхом по узкому переулку, девушка медленно и крайне осторожно вылезла из временного укрытия. Дюпэн-Чэн выглянула из-за угла дома и увидела, что возле единственного выхода из этого тупика стояла женская фигура. Резко убрав голову и вновь облокотившись спиной к стене здания, Маринетт в панике начала осматриваться в поисках того, что могло бы ей помочь скрыться. Скользнув взглядом по пожарной лестнице, брюнетка, не медля, направилась к ней. Аккуратно ступая по непрочной лестнице, что шаталась от дуновения ветра, Дюпэн-Чэн чувствовала, как дрожь по всему телу усиливалась с каждым шагом. Неприятный ветер и частые капли дождя то и дело тяготили девушку вниз, давали возможность сорваться с лестницы.       Благополучно добравшись до крыши, Маринетт бросилась в бег. В старые времена они вместе с Нуаром молниеносно преодолевали крыши зданий, легко и воздушно касаясь поверхности, словно герои летели, не бежали. Сейчас же шаги Дюпэн-Чэн были тяжёлыми и громкими. То и дело слышались шлепки луж от грязно-розовых балеток.       Резко затормозив, чтобы отдышаться перед новым прыжком, Маринетт услышала злобный смех. Взгляд голубо-бирюзовых глаз прожигал затылок бывшей ЛедиБаг. В глазах Дюпэн-Чэн резко помутнело, а сердце пропустило удар. Медленно развернувшись, Маринетт сжала руки в кулаки, чувствуя, как ногти впивались в ладони, а затем с трудом расслабила руки.       — И помог тебе этот недо-побег? — с иронией прозвучал женский голос. — Ох, Мари, я же тебе говорила, что нет смысла от меня бежать, я везде найду тебя.       Издевательский тон, заставил испустить смешок с приоткрытых губ Маринетт. Вздрогнув от ощущения чего-то холодного, девушка почувствовала, как в руке появился круглый по ощущениям предмет.       — Что тебе от меня надо? — отрывисто, срываясь на крик, просипела Маринетт. — Зачем тебе это всё? — девушка опустила взгляд на руку, где располагалось её старое доброе йо-йо. Проведя подушечками пальцев по гладкой поверхности, Дюпэн-Чэн томно выдохнула, не желая смотреть в глаза своей собеседницы.       — Маринетт, мне лишь хочется понять. Почему тем вечером ты убила ЛедиБаг? Что плохого она тебе сделала? — мелодичный голос на секунду перестал звучать. — За что ты убила меня?       — Лишь понять, да? — чувствуя, как высохшие дорожки от слез неприятно сковывали щеки, гневно крикнула Маринетт. Быстро подняв пустой и непонимающий взгляд на ЛедиБаг, Дюпэн-Чэн начала рассматривать женскую фигуру. Идеальное тело, соблюденные пропорции, которым позавидовала бы любая модель, выразительные бирюзовые глаза, которые смотрели всегда с пренебрежением, идеальный белоснежный тон лица, короткие темные волосы с сапфировым отливом. Всё это напоминало Маринетт её улучшенную версию. — Я повторюсь. Зачем тебе все это? Я тебе уже все сказала, я устала объяснять это и вновь оказываться здесь, — Дюпэн-Чэн растерянного посмотрела вокруг себя. — В этом гнилом месте, пытаясь сбежать отсюда в поисках спасения. Тебе не надоело, нет? Я уже сказала, ты победила. Так почему же ты не можешь принять это? Тебе нужна месть? Посмотри, — Маринетт сняла с себя пиджак и загнула штанины своих бридж. — Тебе этого не мало? — девушка показала на своё тело, которое было усыпано ранами, ушибами и синяками. — Даже будучи героиней Парижа я не получала столько памятных сувениров, как от тебя. — На секунду в бирюзовых глазах промелькнула жалость, но тут же она заменилась решительностью.       — Ты прекрасно знаешь, как это прекратить, — холодно отрезала героиня, постепенно раскручивая йо-йо и приближаясь к Дюпэн-Чэн.       Посмотрев на фигуру, что подходила всё ближе и ближе, Маринетт попятилась назад и улыбнулась самой себе. Отбросив своё йо-йо в сторону, девушка, прищурив глаза, посмотрела на ЛедиБаг.       — Знаю, но я не буду сражаться с тобой сегодня. Я устала погибать от твоих ударов и просыпаться в холодном поту, с новыми ранами. Позволь сегодня я выполню твою работу. И, знаешь, на этой крыше есть убийца, но не я, — сделав шаг назад, Чэн почувствовала, как нога соскользнула вниз. На минуту запаниковав, Маринетт тут же собралась и, ещё раз улыбнувшись, оттолкнулась от крыши, ощущая свободу полёта.       Почувствовав резкую боль в спине, девушка прогнулась, опираясь на локти, и зашипела от невыносимой боли. Моргая, Маринетт открыла глаза и посмотрела вокруг себя. Её комната, выполненная в тепло-розовых тонах. Её эскизы, которые были разбросаны по столу, а некоторые висели на стене. Её вещи, что были видны через приоткрытую дверцу шкафа.       Восстановив дыхание и сердцебиение, Дюпэн-Чэн прокрутила в голове слова, что говорила ЛедиБаг из ночи в ночь. Взгляд лазурных глаз метнулся на стену, где расположилась статья из газеты про смерть великой и храброй героини Парижа, что навсегда останется в сердцах жителей столицы Франции.       «Сегодняшним вечером погибла всеми любимая ЛедиБаг, которая вместе со своим напарником Котом Нуаром спасала людей от пожара в одном из ресторанов в центре города. Посетители были спасены, благодаря помощи супергероев. Но ЛедиБаг, отправившаяся за последним человеком, ценой своей жизни, спасла ученицу коллежа Франсуа Дюпон. В память великой героини было решено воздвигнуть памятник ЛедиБаг с бессмертной любовью и восхищением жителей…»       Не дочитав статью до конца, Маринетт закрыла глаза, вспоминания события того рокового дня.       Дюпэн-Чэн говорила Тикки, что устала быть великой героиней. Девушка приводила гору аргументов, а хранительница лишь кивала и пыталась переубедить свою подопечную. Понимая свою бесполезность в этой дискуссии, юная особа опустила руки, пока ей не подвернулся удобный случай.       Беспечно гуляя по городу вместе с Альей, девушки зашли в ресторан, в котором позже был прогремеший на весь Париж пожар. Ушедшая до пожарной тревоги в дамскую комнату Маринетт, быстро перевоплотилась в ЛедиБаг и помогла спастись всем посетителям ресторана. Когда же трансформация была отменена, Дюпэн-Чэн грустно посмотрела на Тикки, в глазах которой читался страх и беспокойство.       — Прости, Тик, но лучше всеми любимая ЛедиБаг героически погибнет, а не откажется от своей участи, как последняя трусиха, прости, — поцеловав свою квами в лоб, просипела Маринетт. Сняв серьги и положив их в сумку, девушка, запыхавшаяся от едкого дыма, из последних сил покинула здание. Позже она скажет, что героиня осталась там, в пожаре. Позже, спасатели найдут йо-йо, которое случайно (случайно ли?) потеряла Ледибаг и, не вернув его на место, оно осталось даже после отмены трансформации. Позже, на Париж обрушится неделя траура о смерти всеми любимой Ледибаг.       Почувствовав новую волну слез, Маринетт рвано выдохнула. Она помнит слова Тикки о том, что истинная ЛедиБаг рождается один раз в пять лет. Она помнит слова героини Парижа, что является ей каждую ночь в кошмарах, что избавиться от этих снов можно лишь победив её в честном сражении. Но Дюпэн-Чэн не считает себя убицей, и она не готова никого убивать, будь то во сне или наяву.       На тумбочке в первом ящике рядом с коробочкой с серьгами лежит календарь, в котором Маринетт отсчитывает дни до взросления новой ЛедиБаг. Сейчас же Дюпэн-Чэн приходится получать раны из ночи в ночь от героини Парижа, которой ей выпала честь быть и защищать жизнь жителей её города, её друзей и родных.       Каждый удар, нанесённый ночью, отображается на хрупком девичьем теле утром, которое будет носить эти шрамы воспоминаний всю жизнь. Воспоминания о беспечной и славной жизни, которой Маринетт устала жить.