Шаст, да это же хендмейд!

Арсений ногой закрыл дверь, неуклюже балансируя с набитыми под завязку пакетами, и обессиленно прислонился спиной к стене. Хорошо бы, чтобы все эти мучения оказались не зря, ибо три часа мотания по специализированным магазинам и скупания всего, что только могли предложить ушлые продавцы-консультанты, заприметившие человека с лицом а-ля «я — лох, мне можно впарить все что угодно», оказались тем еще испытанием. Однако самые страшные испытания — о, Арсений осознавал это в полной мере — были еще впереди. Он поставил на пол тяжелые, общим весом килограммов в десять, не меньше, пакеты с логотипами магазинов «Сделай сам», «Книжный мир» и «Рукодельница» и затравленно взглянул в маленькое зеркальце на дверце стенного шкафа, отразившее помятую физиономию с взъерошенной шевелюрой. Арсений Сергеевич Попов, тридцать четыре годика. Собирается творить хуйню. Сиречь креативить. Творить и вытворять то есть. Как, собственно, почти всю свою сознательно-бессознательную жизнь. Ну что ж, решился — значит решился. Не откладывая дела в долгий ящик, Арсений прошагал в комнату и вытряхнул на пол содержимое всех трех пакетов. В глазах зарябило от цветных ниток мулине, бусин, стекляруса, кожаных и замшевых шнурочков, ленточек и прочей фигни, которая «просто необходима, молодой человек!», чтобы сплести красивый и необычный браслет. Да, Арсений действительно собирался плести браслет. И нет, он не двинулся. Хотя он порой в самом деле сомневался в собственной умственной полноценности. Особенно когда смотрел на Антона. Смотрел и думал, что ради этого парня готов выпрыгнуть из летящего самолета без парашюта. Хотя, видит Бог, он лучше выпрыгнет из самолета, чем просто подойдет, возьмет Антона за руку и скажет, не отводя глаз: «Знаешь, ты очень мне нравишься. Уже давно», — и поцелует его хотя бы в щеку. Потому что полунамеки, долгие теплые взгляды и случайно-неслучайные прикосновения — это, конечно, неплохо, но этой недосказанностью Арсений уже был сыт по горло. Признаться в своих чувствах другому мужчине — почти что мини-самоубийство, к тому же, Арсению в жизни доводилось признаваться лишь девушкам. В подобных случаях он обычно покупал букет… в этот момент Арсений проецировал ситуацию на себя и Антона и ярко представлял, насколько больно бывает, когда от души фигачат розами по лицу. Вариант купить полевые Арсений отмел тоже, как и, собственно, саму идею с букетом — может быть, где-то глубоко в Антоне и засел сентиментальный романтик, но реалист Арсений с девяностопроцентной вероятностью предвидел охуевшее лицо и последовательность «Арс-я-что-баба — херак цветами по лицу — фрустрация — депрессия — алкоголь». Но Антон любил браслеты и кольца, очень любил. И действительно ценил эксклюзив: однажды он минут десять восторженно рассказывал, как какой-то известный дизайнер аксессуаров сделал ему персональный браслет на заказ. А Арсений что, пальцем деланный? Дизайнер он или где? Таким образом, после продолжительных раздумий и сотен различных вариантов романтических признаний, прокрученных в голове, Арсений остановил свой выбор именно на таком подарке. И пусть он не так уж и оригинален — пятнадцатилетние фанатки уже не раз дарили Антону фенечки собственного плетения и, заикаясь от волнения, пищали: «Я вас люблю», — но такой финт ушами в исполнении Арсения даже цинично-ироничный Антон не сможет не оценить. По крайней мере, в это хотелось верить. Вот только пока еще не было никакого браслета. А уровень навыков Арсения в рукоделии как нельзя лучше характеризовало то, что даже ни одна самостоятельно пришитая пуговица не обходилась без исколотых пальцев, запутавшихся ниток и криков в потолок «Да ну нахер, пойду лучше новую рубашку куплю!». Однако Арсений был готов учиться. Не зря же сейчас на полу, помимо прочего, валялось несколько книг-самоучителей — от солидных многостраничных томов «Бижутерия своими руками» и «Принципы художественного плетения» до небольших пестреньких брошюрок «Стань принцессой» и «Секреты бисероплетения для девочек» с куклами Братц и Барби на обложках. Арсений тяжело выдохнул и принялся рассеянно листать страницы, сам слабо представляя, что хотел бы иметь в итоге. Первую пришедшую в голову мысль просто нанизать на нитку крупные бусины в один ряд он с сожалением отмел: подобное каждый (и даже Арсений, чего уж там!) способен сделать за десять минут. А в подарок для Антона хотелось вложить душу. Душу, время и несколько сотен нервных клеток. И кто тут у нас чемпион по созданию проблем для самого себя? В итоге в одной из книг Арсений выбрал для себя стоящий вариант плетения из мулине. А проблемы начались даже раньше, чем он ожидал — на этапе плетения даже не самого браслета, а скручивания завязок к нему. Арсению всего лишь требовалось скрутить выбранные нитки жгутиком и завязать аккуратными узлами в нескольких местах. Проблема лишь в том, что эти самые узлы оказались совсем не такими, какими он привык завязывать шнурки на ботинках, однако так быстро он сдаваться не планировал. — Та-а-ак… — бормотал он себе под нос, переворачивая заковыристую схему в книге вверх ногами. — Ох уж эти женщины, ничего толком объяснить не могут… Что тут… «Скручиваем нитки, обматываем вокруг пальца, делаем петлю…» И хули вы не нарисовали, как делать эту вашу петлю? — он опять повертел книгу в руках, обвитых шерстяными нитками, которые от каждого движения запутывались все сильнее. — Ну епт! Арсений стянул с пальцев безнадежно спутавшееся мулине и достал новую порцию. — Я понял! — победно вскричал он, через некоторое время в очередной раз сбивая с рук испорченные многочисленными узлами нитки. — На кой мне книги, когда есть интернет? Он метнулся к ноутбуку и зашуршал клавиатурой в поисках подходящих видеоуроков. — А сейчас, — улыбаясь, вещала с экрана эльфообразная девушка, с головы до пят увешанная плодами своих трудов, видимо, в доказательство того, что плести эту херь она действительно способна. — Скручиваем нитки плотным жгутом и делаем петлю… — Опять? — в голос возмутился Арсений. — К камере-то повернись, зараза! Я что, экстрасенс, блядь? Когда Арсений нервничал, сквозь питерского интеллигента на мир всегда начинал смотреть омский быдлан. — Че делать-то? — горестно вопросил он у девушки, оставшейся абсолютно безучастной к его страданиям. — Да я сам сейчас петлю сделаю. И на люстру, сука, заброшу! Заброшены в итоге были в очередной раз запутавшиеся нитки, и Арсений уткнулся лбом в колени, проклиная себя за криворукость, а видеоблогершу — за хреновые педагогические способности. Промаявшись еще с полчаса, Арсений смирился: плетеный браслет из ниток — это не для него, и подыскать следовало бы что-нибудь попроще. Вдумчиво листая страницы и разглядывая схемы, он пришел к выводу, что неплохо бы взять за основу плотные тонкие кожаные и замшевые веревочки, коих набрал, наверное, с килограмм. Они и путаться так сильно не будут, да и Антону привычнее носить подобное. Наученный горьким опытом плетения завязок, Арсений решил поступить мудрее и выудил из груды своих покупок внушительный пакет с разнообразной фурнитурой и выбрал из него пару подходящих застежек. Правда, к вящему его неудовольствию, застежки — вот уж сюрприз! — к веревочкам еще нужно было как-то прикрепить. И пусть подобное предполагается делать в конце работы — Арсению-то виднее, где собака покопалась! Из огромного пучка он придирчиво выбрал тонкую полоску кожи песочного цвета (как волосы у Антошеньки! — Арсений аж сам умилился и тут же отвесил себе мысленного тумака за невъебенную слащавость) и веревочку из болотно-зеленой замши. Задумался. И вытянул также шнурок из темной, почти черной кожи и замшу темно-синего цвета. Ну что ж, надо полагать, Антон все же не догадается, что он их почти что спаривает в браслете. Ну держись, застежка! Арсений трудностей не боится! Начав пропихивать в крепление сразу все веревочки, Арсений с прискорбием осознал: они туда просто не влезут. — Ой, да подумаешь! — презрительно обратился он к будущему украшению. — Я что, выход не найду? Опять посоветуете «петлю сделать»? А вот хер вам! Он подорвался к шкафчику с хозяйственными принадлежностями и с победным кличем выудил оттуда полупустой тюбик клея «Супермомент». — Я и сам придумаю, как это пришпандорить, — бормотал он себе под нос, раскладывая на ладони веревочки поверх застежки и зубами откручивая колпачок. — Ащщ… да бля! Потекший по застежке клей попал на кожу и немедленно начал жечь пальцы. Отдирая от собственной руки неначатый браслет и подставляя покрасневшую кожу под струю холодной воды, Арсений проклинал собственную хитровыдолбанную фантазию и медленно склонялся к мысли, что получить букетом по роже — это, возможно, еще и очень милосердно. Тихо проистерив минут десять, он взял себя в руки, обрезал испорченные отрезки веревочек и заставил себя думать об Антоне — это всегда успокаивало и дарило двойную дозу терпения. В итоге Арсений все же решил плюнуть на застежку и просто скрутил шнурки тугим жгутом, аккуратно капнув несколько раз злополучным клеем в центр, и замаскировал следы, нанизав поверх несколько крупных бусин из темного граненного стекла — получилось даже неплохо. Плести обычной четырехрядной косой под силу было даже ему, но вот в процессе реализации идеи персонализировать браслет, вплетя в него первую букву дорогого имени, Арсений снова начал перебирать в голове наиболее эффективные способы суицида. А слово «мулине» в его устах теперь до самой смерти будет звучать как ругательство. Благо, хоть тут схемы были попонятнее. В общем, работу Арсений закончил через несколько часов, успев раз пять впасть в кратковременную депрессию, обматерить писавших книги рукодельниц и хипповатых видеоблогерш, а под конец даже помянуть недобрым словом — «да лучше б ты марки, сука, собирал!» — Шастуна. Залив в себя для успокоения полстакана коньяка, Арсений уснул, так и не убрав с пола пестрое многообразие и прижимая к груди выстраданный браслет. Близился день, еще более тяжелый, чем плетение этой кожано-замшевой херни. * * * Концерт прошел отлично. Впрочем, как всегда — Арсений даже перестал этому удивляться. Перед концертом он не решился. В конце концов, были еще и обязательства перед остальными, и если бы Антон не справился с эмоциями и врезал бы ему по лицу, а на сцене не смог с ним нормально кантоваться — проебались бы все, а не только Арсений со своей неземной любовью. А вот после можно было попытаться. И Арсений с замиранием сердца вошел в гримерку, когда там остался один лишь вечно копающийся Шастун. — Эй, — нерешительно начал он, нервно комкая в руках свой невероятно эксклюзивный подарок. — Шаст, я тут отдать хотел… — А? — Антон поднял голову и улыбнулся, а сердце Арсения подскочило к горлу. — Что? — Я… вот, — изящно подобрал Арсений слова и пихнул свое творение в руки Антона. — Тебе. — Че за херь? — удивился тот, а Арсений тут же почувствовал себя несправедливо раскритикованным гением. — Ух ты, буквочка прям как на твоей кепке! Ты теперь, помимо футболок, еще и этим вот торговать хочешь? Н-да, романтическое признание однозначно летело в ебеня. Все же стоило подготовиться заранее, а не надеяться на свой талант импровизатора. — Вообще-то у тебя имя тоже на «А» начинается, — обиженно буркнул Арсений и надулся. — Я для тебя старался, знаешь ли. — Я уж и забыл, — усмехнулся Антон. — Ты ж мне все «Шаст» да «Тоха». Постой-ка, — он на минуту замер и поднял на Арсения обалдевший взгляд. — Ты что, хочешь сказать, что сам сделал? Арс, да не пизди! И Арсений, который пару минут назад собирался признаваться в любви, тут же захотел от души врезать этой неблагодарной оглобле. — Шаст, ну бля, да это же хендмейд! — обиженно вскричал он. — Да по мне даже и видно. Не веришь, вот смотри: я даже клей до конца ободрать не смог. Он протянул Антону свою руку, где на кончиках пальцев еще оставались следы клея, а кожа была чуть покрасневшей. — Сам сделал, — безэмоционально повторил Антон, беря руку Арсения в свои ладони и вертя ее так и эдак. — Охуеть. И вот вроде бы сейчас и выдать признание века, но язык будто прилип к небу, и Арсений мог лишь молча смотреть, как Антон раскрывает его ладонь и нежно гладит пострадавшую кожу тонкими пальцами, а затем медленно подносит к своему лицу и прижимает к щеке. «Так вот что значит делать петлю», — мелькнула в голове сумасшедшая мысль. Потому что мир Арсения сейчас действительно сделал петлю. Мертвую. — Шершавая. Царапается, — прошептал Антон, улыбаясь той самой улыбкой, которая порой давала призрачную надежду на взаимность. — Завяжешь? И Арсений очень надеялся, что Антон не видел, как дрожали его пальцы, затягивающие узелки на хрупком запястье. И не слышал, как пойманной птицей билось глупое сердце, зашедшееся, как у неуравновешенного подростка. — Красиво, — так же тихо проговорил Антон, разглядывая свою руку, а затем подался ближе и легко коснулся его щеки губами. — Спасибо, Арс. И вышел из гримерки, оставив Арсения подбирать челюсть с пола. Ну вот и что это вообще сейчас такое было? Кажется, его только что поцеловал Антон. Кажется, Арсений — невероятнейший тормоз. Потому что — опять же, только кажется — он сейчас проебал идеальную возможность во всем признаться или хотя бы поцеловать Антона в ответ. * * * Следующие несколько дней Арсений так и не решился возобновить несостоявшийся разговор. Почему-то напал мандраж, еще больший по сравнению с тем, что был до. Да еще и Антон вел себя совершенно по-старому, как будто тот поцелуй в щеку был всего лишь незначительным способом выражения благодарности и не имел для него абсолютно никакого значения. Но браслет перманентно оставался на его руке. Было заметно, что Шастун каждый день вносит изменения в ассортимент побрякушек на своих окольцованно-обраслеченных руках, но его, Арсения, подарок неизменно оставался на его правом запястье, и тот готов был поклясться, даже узлы на завязках были завязаны еще его руками. Антон в нем что, и душ принимает? И спит? Или это Арсений параноик, забывший со своей глупой влюбленностью о здравом смысле или о том, что Шастун-то, наверное, романтик на ноль целых и ноль десятых процента? Так что когда на пятый вечер после того случая Антон постучал в окно его машины в то время, как он уже собирался выезжать с парковки, Арсений не предполагал, что стоит разблокировать двери, как Шастун наглым образом влезет в машину и выжидающе на него уставится. — Э-э-э… че? — выдал наконец Арсений, когда пауза неприлично затянулась. — Через плечо, — невозмутимо ответил Антон и щелкнул ремнем безопасности. — В смысле? — В коромысле. Шастун продолжал сыпать избитыми рифмами, не выказывая ни малейшего желания объяснять хоть что-либо. А Арсений медленно начинал закипать. — Бля, Шаст, ты можешь сказать, за каким хером вперся в машину? Если подвезти надо, то скажи, а не выебывайся! — К тебе поедем, — бросил Антон, немного приоткрывая окно и устраиваясь поудобней. Арсений оторопело на него взглянул. — Зачем? — Трахаться, — Антон пожал плечами и посмотрел на часы. — Давай, поехали уже. — Трахаться? — тихо пискнул Арсений. Вот, видимо, и все. Он все же ебнулся. А зрительные и слуховые галлюцинации теперь станут его частыми гостями. — Ага, — Антон кивнул. — А что, не хочешь? — Я… я это… — Я пытался нарисовать тебе открытку. Честно, пытался. Но совсем не ебу в этой художественно-творческой хуйне, — признался Антон. — Каждый вечер рисовал, правда. А потом Поза попросил оценить, и он сказал, что твоя чуткая душевная организация может пострадать от подобного зрелища. Так что, может, все же обойдемся без этого самого, как его, хендмейда с моей стороны? Хотелось упасть на руль и тупо ржать. То ли от облегчения, то ли от охреневания, то ли от абсурдности ситуации. То ли от того, что те слова, которые за все это время Арсений так и не сумел подобрать, вдруг оказались не нужны. — А как же, — вяло запротестовал его внутренний романтик, — ну эти… признания, свидания… первый поцелуй? — Да ладно, — Антон пожал плечами — спокойный, сука, как удав! — Признание я тебе, будем считать, что сделал. Ты мне, — он ткнул Арсению в лицо обраслеченным запястьем, выразительно поднимая брови, — вроде как тоже. — «Вы привлекательны, я — чертовски привлекателен, так зачем же время терять», да? — Да. И так сколько его потеряно. А поцелуй… — Антон задумался. — Могу и поцеловать, че. Только я уже так давно о тебе думаю, что, боюсь, не выдержу и изнасилую. А первый секс в машине — пф, я консервативен. Не, вообще, конечно, потом можно и в машине, в лифте там, да хоть на подоконнике, — продолжал рассуждать Антон, разглядывая яркими глазами Арсения, который изо всех сил старался не обслюнявить собственный воротник. — Но именно первый секс — обязательно в постели, понял? — Понял, — тупо кивнул Арсений, утапливая в пол педаль газа. И нет, Антон, конечно же, не романтик. Он просто очень ценит эксклюзив.