Перья и слёзы

      Сперва это казалось забавным — ведь надо же, у неё есть друзья, порхающие в небе!       Птичьи перья в пестрой шерсти, вечный клёкот над головой и привычный уже, не пугающий, шелест крыльев за спиной — нет, они конечно, не настоящие, но и придуманных достаточно, чтобы взлететь. Она действительно в это верит, иначе зачем ей вообще достался этот дар — глупый, странный и чудной, ничуть не похожий на силы героев из бабушкиных рассказов. Она смотрит на себя со стороны и удивляется — за что, за какие заслуги (или грехи?) ей достался этот прекрасный, удивительный дар?       Сначала ей никто не верил — еще бы, кошка, умеющая призывать птиц! А когда поверили, не обрадовались, а испугались, хотя кошка ожидала совсем не этого. Она умела наполнять небо черными тенями, и эти тени ураганом носились над лагерем, крича и пугая соплеменников. Она не понимает, чем птицы могут напугать ее земных друзей — ведь они так красиво скользят в облаках, а еще у них мягкий пух и очень умные глаза. Эй, куда же вы, вернитесь, пожалуйста!       Мама говорила, что она особенная, и Звезды не случайно наделили ее волшебным даром. Кошка верила, но не понимала, почему любящая родительница шипела на нее, когда та имела неосторожность позволить небесным приземлится рядом с ней. Если она особенная, то почему ей нужно это скрывать? Не ясно. Со временем стало ясно — «дар глупый и бесполезный, не пользуйся им, милая, забудь о нем, похорони и пойми, птицы — еда, коты не могут их принять».       Она честно пытается забыть о несуществующих крыльях, хотя ее до сих пор манит лазурная небесная гладь и ее обитатели. Кошка не ест птичье мясо и потихоньку приказывает пернатым улетать из леса. Соплеменники хмурятся, жуя надоевших полевок, неодобрительно косясь на особенную. Она делает наигранно-равнодушный вид и смело врет, мол, нет, что вы, я не знаю почему дичи в лесу стало меньше. На поле боя она вспоминает о небесных, и они ей помогают, подчиняясь не приказам, — просьбам. Оглушают противников, царапают когтями шерсть и вообще, это ее дар, что хочет, то и делает.       Предводитель качает головой, но молчит — эту битву они выиграли. И следующую, и еще, и еще… птичья помощь как нельзя кстати, но никто не произносит этого вслух. Она живет обычной жизнью — охотится, смеется, влюбляется, ходит на Советы… Старается игнорировать осознание того, что она превратила лучших друзей (слушай, это же ты плакала, уткнувшись в наши мягкие перья, да?) в убийц — и белые перья за спиной, придуманные конечно, заляпаны кровью — они ломаются, изнашиваются, но это не ее дело, конечно. Ее дело — отдавать приказы, ведь есть чудесный Дар… Ночью она спит спокойно — и ей не снятся кошмары с острыми птичьими когтями, нет. А грустные умные глаза — не кошмары, а странное видение, конечно.       Она просыпается в холодном поту, и вновь пробует свое новое имя (ей уже шестнадцать лун, надо же) на вкус. Пернатая. Звучит как насмешка, думает она, звучит как предательство. Наступает осень, но птицы не улетают, потому что ей горько отпускать своих перелетных друзей. Они ей нужны, они нужны племени, а от замерзших птичьих трупиков можно легко избавится. Нет, я больше так не могу, простите, простите, простите…       Она не выдерживает, у нее хрустит стекло где-то под ребрами и хочется плакать, но слезы кончились уже давно, и честно, она бы лучше умерла, чем вспоминала небо в тот день, когда она просила предков забрать у нее ужасную особенность. Черные блики скользили по небу, не обращая внимания на дождь, крича и яростно нападая на испуганных котов. Пернатая рыдала, птицы рыдали, небо рыдало с ними в унисон. Тебе надо уйти, забирай своих «друзей» и проваливай, это не дар, а проклятье! — кричит племя и Пернатая молча уходит, оставляя на подстилке грязные перья, промокшие от соленых слез.       Наконец-то она поняла, зачем Предки послали ей эту возможность, этот особенный дар, который она так нелепо использовала — в битвах, на охоте и прочих ненужных больше вещах… Птицы помогали ей всю жизнь, небо звало, а на спину давил вес невидимых крыльев — кошка улыбается небу, стоя у обрыва, на одинокой скале. Мир сузился до одной единственной точки — черного птичьего силуэта, парящего над облаками. Пернатая смотрит на него и думает о том, что нет, мама не права — это не проклятье. Это волшебство, это мир, это ее друзья. И пусть у них перья, а не шерсть. Зато они верные — и до боли живые.       Орел жалобно кричит, тычась ей в грудь, роняя круглые капельки слез и уговаривая (она слышит его без слов, как и он ее) не делать этого. Не надо, просит птица, но кошка лишь улыбается и мысленно отдает приказ, последний раз пользуясь своим необыкновенным даром. Звезды сурово глядят вниз, туда, где лежит окровавленная кошка с белоснежными искрящими крыльями за спиной и навсегда закрывшимися глазами. Вокруг нее кружат птицы — не жадные стервятники, а прекрасные молчаливые посланники небес. Они горюют о единственной в мире кошке, чья душа была чиста настолько, что позволяла жить рядом с птицами, не боясь их.