Всего лишь жизнь

Пальцы спокойно побежали по клавишам, наигрывая давно знакомую мелодию. Моя первая услышанная песня станет моей последней. Ее очень любила мама. Она всегда говорила, что эта музыка - возрождение жизни, расцветание любви. Она была мудрой женщиной, моя мама. Но и ей не дано было увидеть обратную сторону этого произведения. Ведь где начало, там и конец, верно?.. Красные ручейки крови выбегают из многочисленных порезов, омывают собой руки, фортепиано, паркетный пол. Чувствительность снижается, уже немеют кончики пальцев, но это не мешает мне. Руки давно наизусть выучили нужные позиции. Кажется, я слишком буквально поняла выражение "помирать - так с музыкой", ха. Ощущаю легкую иронию. Это фортепиано вдохнуло в меня жизнь, когда казалось, что уже перестаю существовать, потонув в океане своих мыслей. Оно же сейчас забирает у меня последние силы, насыщается кровью, раскрашивая свои белые клавиши в красный. Уже почти не осталось сил, но не доиграть эту мелодию я не могу. А потому, преодолевая сопротивление отяжелевшего тела, сквозь головокружение, продолжаю играть. В этой музыке вся моя душа, вся моя суть. Это не описать словами, это полное единение, гармония с самой собой, и все страхи уходят, растворяются в утекающих минутах жизни. Пелена перед глазами мешает смотреть на раскрашенное в прекрасный цвет крови фортепиано, и я закрываю их. Уже не чувствую тела, ни пальцев, что все еще бегут по клавишам, ни ног, нажимающих на педали. Но музыка еще не сбилась, она живет, живет, живет... Живет в этой Богом забытой комнате, в моей голове, отдаваясь сотнями переливов в сердце. Сердце. Бум, бум, бум. Глупое сердце. Все еще старается поддерживать жизнь, цепляется за нее, как за последнее спасение, а.. зачем? Это всего лишь жизнь, всего лишь маленький островок моих мыслей, моих остывающих чувств. Но я благодарна тебе, глупое-глупое сердце, за то, что поддерживало мою жизнь столько лет, что так долго не раскалывалось от безумной боли, переживаний, что я исправно тебе доставляла. Благодарна за то, что позволяешь полностью насладиться моим последним мигом, моей мелодией, моей лебединой песнью, что все еще питаешь мою буйную голову с такими сложными мыслями. Кажется, ты уже ничего не можешь, кроме как доставлять остатки моей крови в самое сосредоточение мути, грязи, под которыми где-то глубоко похоронен светлый лучик. Настолько глубоко, что я даже не уверена, есть ли он еще? Светит где-то там или уже давно меня покинул? Но это все не важно, не нужно, не имеет значения, не... Еще сотня таких не. Левая рука сбилась с ритма, сфальшивила, испортила, испортила, испортила! Я плачу, не чувствую слез, не могу их видеть, глаза закрыты, но я точно знаю - я плачу. Плачу вместе с мелодией, вместе с дождем за окном, вместе со своей душой. Я в пустоте, в вакууме, уже нет той ясности, чистоты мыслей, они путаются, теряются, исчезают. Скоро никого не останется в этой пустой комнате, не останется меня, тебя, н-и-к-о-г-о. Только красное платье, только красные клавиши, только красный паркет, только дождь за окном, только темное небо. Много чего останется, мало кого останется. Последние ноты даются тяжело - уже почти не поднять рук; последние ноты даются легко - я отпускаю, отпускаю себя на волю, отпускаю мелодию в свободный полет; последние минуты даются. Они даются для переосмысления, для наслаждения, для боли, для всего, для ничего, для меня. Последние минуты даются легко - ничего не чувствую. Падаю. Падаю с улыбкой. Последние ноты сыграны, они услышаны, они свободны. Я свободна. Свободна.