✧✧✧
— Сука! — ударив кулаком со всей силы ни в чем не повинную дверцу шкафчика, выкрикнул Чангюн. Прислонившись мокрым от воды затылком к закрытому шкафчику, он стал медленно сползать вниз, в конце концов, оседая на холодный пол. Парень только что проиграл на интернациональных соревнованиях по плаванию, к которым готовился больше года. Ему нужно было проплыть всего 100 метров брассом, как он спокойно проплывал на тренировках, но тот австралиец оказался быстрее. Боль, злость и агрессия от поражения затмевали разум. Как же ему сейчас хочется устроить погром в этой раздевалке, но не стоит показывать свою слабость, даже если очень хочется разреветься, как маленькая девчонка. Вдруг раздается тихий стук в дверь, который Чангюн не замечает из-за своего подавленного состояния и собственных внутренних угрызений. Перед ним возникает чей-то образ, но длинная, мокрая мешающая челка не позволяет четко рассмотреть человека. Через мгновение теплая рука касается щеки Чангюна. — Хей, — тихо и мягко произносит знакомый голос, — не расстраивайся так, — аккуратно убирая мешающие пряди волос с лица, продолжает парень, — у тебя всё ещё впереди, — улыбаясь так нежно и тепло, проговаривает он. Чангюн в ответ молчит, только льнет к чужой руке и пытается не думать о проигрыше, а парень напротив и не возражает посидеть так ещё какое-то время. — Кихён, — через пару минут тихо проговаривает Чангюн. — Да? — отзывается парень. — Хён, — как-то жалобно снова зовет парень. — Чанни, я здесь, — снова отзывается Кихён, поглаживая большим пальцем щеку Гюна. — Пошли домой? — наклонив голову вбок, спрашивает парень, получая в ответ легкий кивок головой.***
Кихён и Чангюн дружат давно, более того, на плавание они начинали ходить вместе, но Кихён получил травму, поэтому ему пришлось оставить этот вид спорта. Но он продолжал поддерживать друга, стал его самым преданным фанатом. Вот и сегодня он его поддерживал с трибун и верил в его победу, только первое место взять у Чана не получилось. И сейчас подавлен не только сам Чангюн, Кихён тоже расстроен, ведь больше всего ему не нравится, когда грустит его донсэн. Если быть честным, то нужно упомянуть, что Кихён — гей. С Чангюном они познакомились до осознания Кихёном своей ориентации, точнее он её осознал благодаря младшему, бесповоротно влюбившись в него. Всю учебу в средней и старшей школе он пытался опровергнуть этот факт, пытаясь встречаться с девочками сверстницами. Только ничего из этого не вышло: с первой же он расстался, как только ему приснился первый мокрый от эротических фантазий сон с участием Чангюна. Это было ярким сигналом того, что деваться от своей сущности некуда и пора делать выбор: признаться или молчать в тряпочку. И к своему сожалению, а может и счастью, Кихён выбрал второй вариант, поэтому до сих пор молчит и страдает внутри.***
Парни благополучно добрались до дома Чангюна, и он сразу решил пойти в душ, оставив Кихёна на кухне, где старший решил приготовить ему что-нибудь вкусненькое, чтобы поднять настроение. «Чёрт, как же быть?» — думает про себя Кихён. Он не знает, чем помочь младшему, и, смотря на его потрепанный вид, у него щемит в груди. «Ебать», — такая мысль проходит у Чангюна в голове, как только он встает под теплый душ. Как же он мог проиграть? Потерять столько времени на тренировки, чтобы проиграть на долбанную долю секунды, которая решила всё. «Может в жопу это плавание?» — задумывается он. Стыдно и обидно, что один проигрыш сумел сломить этого парня. Или он слишком эгоистичен, чтобы признать свое поражение? В любом случае, ему нужно как-то снять напряжение, выместить свою боль и агрессию на ком-то или чем-то. Только жаль, что за неделю до соревнований он расстался с девушкой, а ведь ей нравился грубый секс с этим парнем. Выйдя из душа, Чан сразу направился на кухню, понимая, что там его ждет что-то вкусное, приготовленное любимым хёном. Тихо войдя, он застывает в дверном проеме, открыто пялясь и позорно возбуждаясь от вида аппетитной задницы старшего, что сейчас что-то колдует у плитки. Причем его совершенно не смущает, что старший — парень, а сам он вроде сейчас разбит и подавлен. — Хён, — резко сократив расстояние между ними, опаляя своим горячим дыханием, зовет Чангюн и кладет свои руки ему на талию. — Ты уже вышел? — немного испугавшись и резко повернув голову в сторону младшего, спросил Кихён. В ответ Чан проводит носом по его щеке, перемещается к уху и кусает его мочку, а затем спускается к шее, легонько кусая её. — Что ты делаешь? — с тихим стоном выдает старший, а сам запрокидывает голову на плечо Гюна, позволяя продолжать ласки. Чангюн ничего не говорит, разворачивает Кихёна к себе лицом и впивается в чужие губы грубым, собственническим поцелуем. Кихён не понимает, что происходит, в особенности, что творится в голове младшего, но это слишком соблазнительное занятие, которого так давно желал Ки. — Пошли в спальню, — в перерыве между поцелуем говорит Чангюн, снова впиваясь в немного опухшие губы. Кихён ничего не может сказать, ведь его губы сейчас терзают и кусают, а язык берут в захват, поэтому он просто стонет в поцелуй, показывая этим свое согласие. Чангюн подхватывает старшего под бедра и несет в сторону спальни, всё это время продолжая сминать его губы в страстном и горячем поцелуе. Он кладет Кихёна на кровать и отрывается от сладких губ, перемещаясь на шею, покрывая теперь её поцелуями и местами закусывая нежную кожу. Он пытается спуститься к острым ключицам, но дурацкая футболка мешает оставлять на них отметины, поэтому он с рыком снимает ненужную одежду со старшего, когда собственное полотенце, красовавшееся пару минут назад на его бедрах, упало по пути. Снова припав губами к желанному телу, он спускается всё ниже, оставляя мокрые следы от своих поцелуев. Оставив достаточно отметин на шее и ключицах, Чангюн припадает к соскам, облизывая их ареолы и обсасывая бусинку, временами покусывая, тем самым заставляя легкие разряды мазохистского удовольствия проноситься по телу. Поиграв немного с сосками, он проводит мокрую дорожку до резинки боксеров, которые тут же улетают куда-то в сторону, к остальным вещам. Кихён весь красный, как рак, потому что стыдно, как-то сумбурно и слишком возбуждающе. Оставшись совсем нагим, Ки сводит ноги вместе, пытаясь скрыть свое возбуждение. Чангюн же на это пошло ухмыляется, разводя стройные ножки старшего, затем рывком переворачивает его на живот и заставляет выпятить свою аппетитную попку. Кихён тут же утыкается лицом в подушку, с одной стороны, радуясь, что его бордового лица сейчас не видно, а с другой стороны, боясь, не зная, что произойдет дальше. Чангюн же сначала оглаживает половинки, затем тянется к прикроватной тумбочке и достает из полки смазку и матерится себе под нос, ведь у него закончились презервативы. Но, мысленно махнув рукой и подумав: «Парень же, значит, не залетит», он возвращается к старшему. Открыв тюбик смазки и выдавив часть содержимого на руку, он растирает смазку, раздвигает половинки и касается одним пальцем сжимающегося колечка мышц, затем входит сразу двумя обильно смоченными смазкой пальцами, тут же начиная ими двигать, не давая привыкнуть. Кихён издает резкий крик от внезапного проникновения и заглушает последующие болезненные стоны, уткнувшись в подушку. Чангюн быстро двигает пальцами, раздвигает их на манер ножниц, растягивая старшего. Через мгновение он добавляет и третий палец, быстро начиная им двигать, желая поскорее вставить, ведь уже невтерпеж. И ему плевать, что Кихёну это причиняет дискомфорт. Решив, что уже пора, Чангюн вынимает пальцы из пульсирующей дырочки, проводит пару раз влажной от смазки рукой по своему болезненно ноющему члену, и входит сразу по самое основание, издавая при этом сдавленный стон. Кихён же в этот момент резко выгибается в спине и хватает ртом воздух от неожиданности. А Чангюн сразу начинает двигаться, сходя с ума от такой узости внутри старшего. Его толчки быстрые, резкие, грубые, сопровождающиеся каким-то звериным рыком. С животным остервенением Чангюн вдалбливается в податливое тело под собой, получая неимоверное удовольствие, совсем не замечая тяжелое дыхание и громкие всхлипы со стороны лежащего под ним парня. — Чангюн, пожалуйста, — жалобно выдает Кихён, — нежнее, — захлебываясь в собственных всхлипах, просит он. Но, к его сожалению, младший его не слышит, продолжая сжимать до красных отметин, что превратятся в синяки, бока старшего, проникая с каждым толчком всё глубже и дурея от такого экстаза, готового разорвать парня на атомы. В какой-то момент Чангюн проходит головкой по чувствительной железе, а Кихён резко вскрикивает, и его ощущения смешиваются в сумбуре. Он всё ещё чувствует раздирающую боль, но она постепенно перемешивается с новым ощущением удовольствия, и парня уже разрывает: мозг не соображает, чувства не поддаются объяснению, да и разобрать их сейчас не возможно. И он просто начинает стонать от каждого последующего толчка, задевающего простату. Только стоны уже не от боли, а вроде как от удовольствия. Гюн, слыша громкие стоны старшего, продолжает вдалбливаться под тем же углом в ту самую точку. Через мгновенье, так и не притронувшись к себе, Кихён кончает на спальное покрывало, сжимая в себе член Чангюна, отчего тот кончает следом глубоко в старшего. Выйдя из него парень обессилено падает на кровать, ложась рядом с Ки, который никак не может отойти от произошедшего: ему вроде понравилось, и он добился, чего так долго хотел, но внутри почему-то что-то подсказывает, что так это не закончится.✧✧✧
Проснувшись утром, Кихён видит перед собой оголенную спину младшего, который сидит на краю кровати. Ки пытается приподняться, но чувствуя резкую боль в районе поясницы, снова падает на кровать с тихим стоном. Чангюн, услышав его, поворачивает голову в сторону старшего. — Доброе утро, ты как? — развернувшись всем торсом к Кихёну, интересуется он. — Доброе, нормально, — легко улыбнувшись, отвечает Ки. Чангюн отводит взгляд и виновато опускает голову. В комнате нависает тишина от неловкости, которую прерывает младший, произнося фразу, от которой в груди Кихёна всё сжимается, и сердце начинает болезненно ныть: «Хён, прости, давай сделаем вид, что ничего не было».✧✧✧