***
Он выглядит старательным, ужасно сосредоточенным и не по возрасту ответственным даже для столь простого занятия, как отработка боя на синаях. Раз, раз, раз, раз, раз — его удары взвешены до мельчайших деталей, каждое движение — резкое, но четкое, словно бы им заранее ограниченное, обрисованное в нужной плоскости и просчитанное на много шагов вперед. «Подумать только, — щурит довольные глазюки Йоруичи, незаметно наблюдавшая за братцем с верхушки самого высокого дерева в саду Кучики, — какой способный…» Сладкая улыбка растекается медом по ее губам, а воодушевление не дает устоять на месте. Однако принцесса клана Шихоин — урожденная шиноби, и ей знакома выдержка. Поэтому она лишь пружинит ногами на ветке, ловкой кошкой спрыгивает вниз по стволу еще на пару сосновых лап и затаивается невидимкой меж густой хвои, дабы подольше оценить способности потенциального ученика. Неделей раньше Гинрей-доно навестил родственный Дом и высказал обеспокоенность физической подготовкой наследника. Отец того хоть и был слаб здоровьем, но успел преподать азы боевых искусств — удобные стойки, простые удары, основные правила контроля над своей реяцу и уровнем силы. Соджун находил время и на занятия, и на общение с мальчиком, несмотря на то, что занимал пост лейтенанта Шестого отряда Готэй-13, однако дед Бьякуи, капитан того же отряда, увы, не мог позволить себе подобной роскоши. Кроме груза ответственности на своих плечах как главы отряда, он также держал бразды правления одного из самых обширных и самых влиятельных Великих Домов. Гинрей ясно разумел, что множество дел, которыми ему предстояло продолжать заниматься, пойдет только во вред внуку. И если с общим образованием он мог подсобить словом и подбором учителей, то для физического воспитания будущего шинигами ему надлежало выбрать кого-то более влиятельного чем наставник. — Не проблема. Я могу заняться обучением малыша Бьякуи, — вызвалась Йоруичи прежде, чем переглянувшиеся родители хотели сами о том ее попросить; их дочь была невероятно прозорливой. Похоже, что ее таланты самого «нанимателя» не особо радовали, но Йоруичи повела дальше разговор, как ни в чем не бывало: — Я смогу обучить его всему: практикам кидо, хакуда и кэндо, кроме того, со мной младший брат приобретет должную сноровку и быстрыми темпами превзойдет любого мастера хохо, потому как я — объективно, лучшая в этом деле. 27-й глава Кучики задумчиво потер подбородок. Несомненно, слава о блестящих достижениях «богини скорости» из рода Шихоин не могла не коснуться и его уха, ведь весть эта облетела весь Сейрейтей. Однако, как дальновидный стратег, он всё еще взвешивал последние «за» и «против», влиявшие на будущее его единственного внука и наследника великого рода. Идея отдать того на воспитание к шиноби, касте убийц, не придерживавшихся никаких принципов морали или ограничений в рамках закона, явно была ему не по душе, однако фактор родства объединившихся именитых кланов сыграл не менее существенную роль. Бьякуя получал вечных союзников со стороны Шихоин и было бы неплохо закрепить такой союз не менее крепкой дружбой меж наследниками, меж братом и сестрой. Йоруичи хитро скалится: Гинрей-доно после смерти детей оказался в затруднительном положении, а потому иного выбора у него всё равно не было — и вот она здесь. Приникнув так плотно, самой грудью, к нижней ветви уже не сосны, а цветущей глицинии, под облипшими лиловым цветом гирляндами которой маленький принц старательно рубил невидимого врага бамбуковым мечом, Йоруичи с затаенным сердцем и живым азартом в очах наблюдала за несмышленышем, что так близко подпускал к себе опасность. А ведь ему следовало ее почувствовать шкурой, шестым чувством, выпустив на волю свои животные инстинкты, которые так в чести у семейства предельно осторожных Шихоин. «Маленький дурачок», — хищно сужает глаза принцесса и медленно, не обронив ни звука, начинает ползти по стволу дерева вниз головой. Она концентрирует всё свое внимание и намерение на алом шнурке, повязанном вокруг куцого хвостика смоляных волос маленького Кучики, и в голове сам собой зреет коварный план. Впрочем, еще не факт, что изнеженный мальчишка пожелает угнаться за ней — скорей, это гордое создание пошлет ее и расплачется. Вот только утешать его больше никого близкого нет, жалко. — Хэй! — Бьякуя цапает себя за макушку, пытаясь поймать непозволительно рассыпавшиеся волосы по плечам: он ясно слышал, как кто-то стянул с его хвоста шнурок. Однако каково же становится его удивление, когда он обнаруживает завязку во рту черной кошки, будто из ниоткуда возникшей на поляне, где он тренировался. — Кис-кис-кис? — мальчик робко тянет ладошку за своей вещицей, опускаясь перед животным на четвереньки и становясь почти с ним вровень. Мохнатая гостья, словно раздумывая, возвращать мальчику его собственность или нет, пару раз щурит золотые глаза на него, но в итоге всё же снисходит до того, чтобы вложить шнурок в его раскрытую ладошку. «Глупенький мальчик!» — кошка зачинает свою песнь на всю округу, подставляя уши и спинку гладящей ее руке, но Йоруичи, спрятанная в черной шерстке, негодует дьявольски, насилу перебарывая в себе желание куснуть неосторожного мальца. Теперь она видит, сколь много ей придется рассказать ему прежде, чем в следующий раз раскрыть под своей обманчивой ласковой личиной опасного противника, способного одним ударом когтей лишить его разом глаз, носа, ушей и всей головы. В ее брате следовало как можно скорее устранить такого доверчивого копушу.***
Юный Бьякуя сегодня с трудом держит лицо — едва не сверкает как новенькая монета, потому что грудь его переполняет радость, счастье и любовь. Он не может глаз отвесть от предмета своего обожания — она ведь такая красавица! Так горда, так стройна, так величава, так бесподобна. Так манит вновь прикоснуться к ней, так слепит, подмигивает бликами в выразительном зеркале своих глаз. Невероятна, так чиста, так белоснежна, так благородна, что Бьякуя готов тьму времени потратить на любование Сенбонзакурой еще, а может и больше — будь он уже сейчас главой, то целый бы праздник любования ввел для драгоценной катаны, чтобы и остальные шинигами могли узреть, каким же истинным чудом красоты является его обретенный занпакто. — Ты еще женись на нем, ха-ха! — раздается прямо с порога кабинета, и молоденький лейтенант Шестого, вскинувший глаза на звук, утыкается взглядом в широченную улыбку, заполнившую собой всё пространство немаленькой комнаты. — Чертова кошка! — злится он, спешно убирая Сенбонзакуру со стола в ножны, мгновенно растворяясь в чувстве приятной тяжести настоящего меча, а не асаучи, на левом боку. — Чертова капитан-кошка, — поправляют его, ничуть не обидевшись, к тому ж не останавливаясь на пороге и пересекая расстояние до Бьякуи в мгновение ока. Бамс! Упругие груди, затянутые в тугую форму, привычно тычутся ему в щеку и отвлекают от любых приличных дум. Неискушенный Кучики вспыхивает мгновенно и жаром, и гневом: — Если ты себе отрастила такие шары, необязательно пихать мне ими прямо в лицо! Он рассерженно раскрывает папку с отчетами и берет первый попавшийся лист. Гулко стукает о стол тушечницей. Резко окунает в нее кисть, с избытком набирая туши, чтобы… естественно, перепачкать ею всю форму, когда его одним сильным движением вминают в ту самую мощную грудь, размеры и близость которой он зря предпочел проигнорировать. — Братишка, ты сильно напряжен! — Йоруичи нагло ерошит его гладкие волосы, теперь уложенные в аккуратную прическу, как и должно аристократу, вставшему на финишную прямую до обретения поста капитана Шестого отряда и главы Великого Дома Кучики. Однако его репутацию как назло ежедневно портит зачастившая в гости родственница. Сам Король Душ не ведал, что на самом деле Йоруичи задумала, докучая Бьякуе своим настырным присутствием, и это вызывало в его непрочной душе смятение и разом желание сопротивляться невесть чему, но до конца. — О! Знаю! Тебе нужно срочно массаж сделать! — вырастают у него уже за спиной и беспощадно впиваются ногтями в ключицы, заставляя лейтенанта взвыть и взлететь с места одновременно. — Оставь меня в покое, я занят! — шипит он, оборачиваясь и отбиваясь от цепких лап «чертовой кошки», как вдруг оказывается опрокинут ею навзничь на стол. Кучики гулко сглатывает и оторопело таращит глаза на нависшую над ним наглую особу, которая тут же бесцеремонно взобралась на него и прижала к столу своим грузом реяцу. Сама-то Шихоин, как и положено шиноби, — легче воробьиного перышка, но превосходство ее — о, оно потяжелей холма Сокьоку будет. — Что т-ты?.. — Никогда не давай врагу умаслить тебя, — шепчут в ответ ему на ухо, научая. — Да знаю!.. — ощетинивается Бьякуя, дергается подняться, но куда там — его локтем вминают в столешницу опять. — Ни-ког-да, — струится горячими звуками мурлыкающий голос Йоруичи вдоль линии его губ, вызывая в Бьякуе нервный зуд по всей коже, — никому, даже близким, не подставляй незащищенную спину… Кучики недовольно сводит брови, в глазах его мелькает подозрительность — сестра выглядит натянуто игривой и деланно разнузданной, что вовсе не в ее привычках. Чтобы Шихоин оказалась обеспокоена чем? Да скорее небеса рухнут, чем у этой женщины сердце дрогнет. Отважная, надменная, дерзкая, прагматичная, циник до мозга костей — ничто на свете не могло заставить эту чертову шиноби пойти на поводу у эмоций, но сейчас в плотно прижатой к нему груди тревога громко барабанила, а в схожих с материнскими глазах пульсировала растерянность. — Что за вести привели тебя? У тебя какое-то дело? Уголки приклеенной улыбки Йоруичи дергаются, и она меркнет вместе с уверенным блеском на дне зрачков. Йоруичи оставляет жалкую игру в «приставания», отстраняется от Бьякуи и садится на самый краешек его коленей. Рука ее тут же теряется в фалдах белого хаори, откуда всего через миг капитан Второго извлекает свиток бумаг, перевязанных куском дубленой кожи и шнурком. Бьякуя подымается на локтях, молча берет протянутые ему рукописи. Уже издали те кажутся старыми и нежелательными — от них так и веет жуткими тайнами. Бьякуя словно бы проваливается на много десятилетий вниз, в пропасть, где он — совсем маленький, еще страшится призраков и екаев, а также незнакомых душ, что с какого-то момента начинают наводнять их дом невесть зачем, но знамо почему. Лейтенант резво избавляется от кожаной обмотки, быстро пробегается глазами по иероглифическим столбцам, заостряет скулы, до синевы сжимая губы, но, разлепив их, выдает упрямое одно: — Я не верю. Йоруичи криво ухмыляется, кивая без понимания, сетуя на его категорически занятую позицию. Она не винит его, и всё же огни в ее очах горят неприятием. — Мне жаль. — Нынче уже глава клана Шихоин, почти такое же ископаемое, как он, также, за исключением своего младшего брата, последняя в своем роде, тянет руку потрепать сочувствующе двоюродного брата по щеке, но тот лишь резко отворачивает от нее лицо: — Оставь меня. Ее не стоит просить дважды — тут же порыв шунпо уносит Богиню скорости не только прочь из кабинета, но и с территории Шестого отряда, оставляя его лейтенанта один на один с собой и с нерешаемой дилеммой. Бьякуя упирается локтями в колени и обессиленно свешивает голову, сидит так какое-то время, глядя невидящим оком на рассыпавшиеся по полу листы с будто поплывшими завитушками знакомых имен матери, отца, деда, с повторяющимися то тут, то там фамилиями двух великих семейств, Кучики и Шихоин, кровь которых Бьякуя вобрал в себя ровно пополам. — Господин лейтенант? — в кабинет несмело стучится кто-то из подчиненных, но появившийся практически сразу в сёдзи Кучики твердо отклоняет любую, имевшую к нему отношение, просьбу: — Мне нужно отлучиться в Центральный Архив. Обратитесь к третьему офицеру. Путь домой, на территории которого находится главное документохранилище Общества душ, занимает у Бьякуи какой-то десяток мерцающих шагов — лучше всего он преуспел в дисциплине хохо, преподаваемой ему Йоруичи, хотя до звания «бога скорости» ему, объективно, еще не доставало опыта. Всего остального, необходимого для финальной победы над учителем, у ученика Йоруичи нашлось с лихвой — амбиций, ловкости, терпения, бескомпромиссности. Вкупе с врожденными, чисто кучиковскими, болезненной гордостью и вечным самосовершенствованием, это составило гремучую смесь сил в общем отпрыске двух Великих Домов, однако в буйной мощи Бьякуе таилась и его слабость — он слишком рано стал справляться с ней и по большей части в одиночку. В ушах у повзрослевшего сироты увеличивается шум — кровь, кажется, шипит в его жилах, закипает с каждым шагом всё сильней и сильней, норовя сварить заживо выпрыгивающее из груди сердце и воспалившийся жаром мозг. Бьякуя лихорадочно пересекает коридоры Архива, точно боясь к чему не поспеть: он твердо знает, куда поворачивать, как лучше пройти, в которой из секций размещены материалы, касающиеся личных архивов пятерки великих кланов. Они сокрыты за семью печатями, но Бьякуя, как будущий глава Кучики и главный хранитель истории Общества Душ, доверенной их Дому самим Королем, уже ведает, как их снимать, пускай пока и в теории. Нужная табличка с родным именем находится строго по центру меж комнатами с материалами по кланам Шихоин и Шиба. Слева и справа от тех есть и два остальных, но они мало заботят принца Кучики — с ними у его семьи со времен основания не водилось династических связей. В большинстве случаев Кучики брали женщин из вассальных кланов, в том числе из боковых ветвей, не в одно поколение впрыскивалась и кровь рода Шиб, встречались средь фамилий избранников и избранниц наследников Кучики и другие знаменитые, хоть и менее именитые родословные, как впрочем случалось и наоборот — его тетя, к примеру, вышла замуж за талантливого руконгайца, хоть брак тот ничего хорошего никому не принес. Бьякуя судорожно разбирает давно выученные им наизусть бумаги с подобными свидетельствами и ищет иное — семейный кадастр, чтобы убедиться воочию, что его мать — единственная из Шихоин, сочетавшаяся браком с представителем Кучики. Казалось бы, в том не было ничего сверхъестественного — их семьи, хоть и не враждовали, но имели малость точек соприкосновений в силу разных систем ценностей и интересов, которые они представляли. Это было не запрещено. Как и влюбиться в свою полную противоположность. Так, Изанами, младшая сестра ныне скончавшегося 21-го главы клана Шихоин, Ясухиро, ослепительная красавица, с блестящими глазами, пышной копной волос, бронзовой кожей и роскошными формами, вместе с щуплым, нескладным и болезненно-бледным Кучики Соджуном она составляла самую негармоничную пару. Сложно было представить что могло объединить этих двоих, но Бьякуя с детства слепо верил в историю любви родителей, рассказанную отцом незадолго до его смерти, а потому всеми струнами души восставал против реального толкования вещей, открывшегося ему так внезапно. Шихоин Изанами 一 засланный в Дом Кучики лазутчик, заданием которого была слежка за потенциально опасным шинигами Кучики Когой? Шихоин Изанами 一 любящая жена и мать 一 не более, чем искусная обманщица и обольстительница, поплатившаяся за свои манипуляции? Шихоин Изанами 一 первоклассный женщина-воин, не леди, как и ее племянница, которая не только отслужила в рядах Омницукидо, но и сделалась капитаном Второго отряда и главой Дома Шихоин? Неужто она была такой же амбициозной и изначально спланировала узурпировать власть у собственного мужа, не погнушась на убийство действующего главы, собственного свекра, дедушки Гинрея? Бьякуя прокручивает в голове в сотый раз эти вопросы и растерянно пялится в свидетельство, принесенное ему сестрой. В нем черном по белому значится приказ столетней давности о ликвидации Шихоин Изанами, жены Кучики Соджуна, и подпись под ним состоит из фамильного герба семьи последнего. И у проницательного Бьякуи не остается ни одного основания для сомнений, что заказчик 一 его дед.***
Йоруичи держится молодцом внешне, а на душе слышит, как скребутся кошки. Она бы пожалела, что показала брату откопанную сквозь годы правду, да только каяться в содеянном урожденная шиноби не способна. Она и наставницей к малышу Бьякуе напросилась тогда, чтобы вывести родичей на чистую воду 一 в ее родном клане давно ходили слухи, что внезапная смерть Изанами не была случайностью. Пойдя в тетку не только лицом, но и бесстрашием напополам с хитростью, Йоруичи должна была втереться в доверие к наследнику и к Гинрею, дабы отвести подозрения от готовящейся мести в среде ее родного клана, который не привык прощать убийство своих, даже если те оказались слабыми настолько, чтобы дать с собой покончить. 一 Тебя гложет чувство вины перед этим мальчиком? 一 понимающе кивает верный друг и соратник Йоруичи, Урахара Кискэ. Сквозь дымку, струящуюся серой лентой из его кисэру, он пристально глядит в ожидании положительного ответа или кивка. Однако молодая глава Шихоин, напротив, головой мотает и выпускает изо рта иное, густое и тяжелое облако дыма. 一 Он давно уже не мальчик, 一 отстраненно поясняет она, 一 вот в чем проблема. 一 Да нет, 一 ехидно усмехается Кискэ, 一 проблема, скорее, в том, что Бьякуя-сан 一 брат тебе, твоя родная кровь и плоть… 一 Он жарко целует подругу в оголенное плечо и продолжает усмехаться глазами, вскинутыми на ее вытянувшееся лицо. 一 Убивать близких всегда сложнее. Йоруичи рассерженно одергивает плечо от губ дорогих, но несших полную околесицу, по ее убежденному мнению. Убийство для нее давно не несет какой-либо эмоциональной нагрузки, тем паче 一 моральной окраски. Кум, сват, брат 一 не всё ли равно? Шиноби могут пустить кровь любому, у кого она есть, и примеси родства в ней не имеют никакого значения. 一 Слишком много слов, Кискэ, и не по делу, 一 сверкает недовольством в очах глава таких же беспринципных убийц, как она сама, и нервно укутывается в простыню. 一 Надоел, вон поди. Урахара нарочито низко откланивается, пряча за длинной челкой мудрые глаза и сорвавшийся с губ смешок. Собрав наспех свою форму с пола, он всё же не успевает дойти до выхода, будучи окликнут аккурат перед фусума. 一 Завтра я пойду подавать твою кандидатуру на пост капитана Двенадцатого, 一 бросают ему в спину. Обернувшийся парень, которого всё же удалось застать врасплох, с пораженным лицом оборачивается к своей благодетельнице 一 черед смеяться теперь настает для нее. 一 Может, хоть этим займешь себя, чтобы не совать свой любопытный нос в дела клана? Друг с благодарностью кланяется ей и выглядит рассеянно-счастливо даже тогда, когда его повторно выставляют вон. Йоруичи раздраженно хмыкает, оставаясь наконец наедине, но с удовольствием не откидывается на подушки, дабы расслабиться 一 мысленно прикидывает, сколько шагов у нее займет дорога до поместья малыша Бьякуи и не слишком ли рано сейчас для… визитов, пока не для убийств. За окном только зажигается заря. Мигом собраться, вырубить, играючи, одного за другим плохенькую стражу в чужом поместье, пробраться в спящий дом, не разбудив тот ни единым скрипом, не пропустив внутрь за собой ни малейшего дуновения утренней прохлады, не потревожив в мирных стенах ничего и никого своим сулящим опасность проникновением 一 Йоруичи мастерски справляется со всем этим, без никакой нервной дрожи в членах, без никаких побочных мыслей. Она уверенно направляется к заветной двери, расписанной в лучших традициях этого дома в унисон мотивам ханами. Эти размалеванные фусума она отодвигает так же, тихо и невесомо, как движутся ее шаги в направлении к футону и спящему на нем. «Беспечный глупенький мальчик…» 一 с некоторой разочарованностью во взгляде смотрит Йоруичи на ввернувшегося в одеяло Бьякую: если бы перед ней стояла сейчас цель его прикончить 一 то это был бы самый бесславный конец для того, кто прочил себя в капитаны Готэя и мнил себя едва ли ни лучшим за всю историю клана главою. Нынче же шиноби просто поднимает ногу и, заостряя носок, осторожно пробует разбудить своего нерадивого ученика, так и не научившегося элементарным мерам предосторожностям. Или… всё-таки научившегося? Прежде, чем осознать, что ее нога окунается в чересчур мягкий для мужского тела сверток, и живо среагировать на движение за спиной, к горлу командира Омницукидо оказывается уже приставленным обнаженный кинжал, а вкрадчивый голос приникает к уху: 一 Что ты здесь делаешь о такой поре, позволь спросить? Удовлетворение тянет губы Йоруичи в улыбку; приободренная таким исходом, она в момент находится, чтобы отшутиться: 一 Устраиваю тебе экзамен, малыш Бьякуя, чего же еще? Лезвие коротенького танто, некогда преподнесенного в подарок кем-то особенным в знак заботы, перестает резать кожу шеи, но не убирается совсем. Правильно. 一 Мне не нужны ни твоя похвала, ни одобрение, кошка. Она скалится восхищенно, хоть он и не видит. Опускает глаза вниз, поддевает комок из одеял, выложенных на футоне в форме фигуры шинигами. 一 А ты, похоже, ждал меня? Подготовился даже… 一 Кого угодно. Я прилежно внимал твоим урокам. Йоруичи закатывает глаза, вспоминая, какой ее братец и впрямь послушный, старательный ученик, и то, что он не лишен ума наряду с хвастовством. 一 Ты же понимаешь, да, что мне ничего не стоит разоружить тебя сейчас? 一 Можешь попробовать, я повешу твою отрезанную голову себе на стену. Шихоин присвистывает от такой угрозы, а после заходится истошным смехом, да так, что Кучики приходится закрывать ей рот ладонью, хотя отсеченная голова решила бы его проблемы быстрее. Значит, не такая уж весомая его угроза. Значит, и оплеуху от требовательного учителя он заслужил. Хрясь! Локтем 一 в бок, кинжал 一 в ладонь, ногой в шпагате 一 по упрямому лбу. Бьякуя и простонать не успевает, как оказывается переброшенным Богиней скорости через ее плечо и в итоге растягивается под ее ногами. 一 Сучка!.. 一 сплевывает молодой Кучики. 一 Кошка, 一 невозмутимо поправляют его и устраиваются на его спине, не давая перевернуться и сбросить «груз» с себя выпущенным гнетом реяцу. Йоруичи равнодушно прокручивает танто в руке и спрашивает о том, за чем пришла. Она вообще не любит откладывать дела в долгий ящик. 一 Что решил? На чьей ты стороне? Он на миг смолкает, даже попытки выбраться из-под нее бросает внезапно, хотя такая поза побежденного ему точно 一 как нож к горлу. В понимании неисправного гордеца 一 позор, в понимании же шиноби 一 шанс перегруппироваться и ударить снова. Йоруичи готова танцевать в нетерпеливом ожидании что же выберет в итоге Бьякуя. Здесь. И там. Кто он всё-таки больше: Кучики али Шихоин? «Живая подушка» под ней выскальзывает вдруг, и сердце учителя заходится радостной колотушкой, когда она рывком хватает непослушного ученика за шкирку, а в руке лапает только иллюзию, его образ. 一 Ты всё-таки 一 наш, 一 поднимает она засверкавшие глаза на возвысившегося пред ней невредимого шинигами. 一 Я останусь со своими, 一 отсекают решительным тоном враз и ее восторги, и потянувшиеся к любимому братцу руки. Йоруичи недоуменно хлопает ресницами: 一 Что?! Ты останешься под одной крышей с убийцей своей матери?! Бьякуя легко парирует выстрелившую в него ладонь с острейшими ногтями: 一 У меня был откровенный разговор с дедушкой. Я понял его мотивы. У Йоруичи и вовсе вылезают на лоб негодующие глаза: 一 Ты, видимо, шутишь, ибо в противном случае я вырву твой непотребный язык! У Бьякуи на миг на губах проступает печальная усмешка: 一 За что? За правду, в которой моему отцу внушили любовь, так ловко обвели вокруг пальца, чтобы пробраться к нам в дом? Разве мог бы он полюбить лгунью?! Тишина западает меж сцепившимися родственниками, балансирующими на грани союзников-врагов. Кучики смотрит, не мигая, впиваясь сталью взгляда в расплавленное золото дьявольских очей всех Шихоин, его матери, его сестры, и, видно, как же он ненавидит этот сплав твердой силы и живого огня, а в то же время тлеет, уходит под него с головой, сгорает в нем без остатка, как некогда его отец… Йоруичи помнит. 一 Понятно, 一 бесцветно, но с самым красноречивым смыслом бросает она. Выкрутив запястье из чужой цепкой хватки, она молча следует на выход, не обронив больше ни слова. 一 Постой! 一 Он зря пытается окликнуть ее, вернуть и расспросить что она намерена делать дальше. Бьякуя мог спать спокойно, но Йоруичи бы, на его месте, не расслаблялась.***
Десять лет пробегают для Бьякуи как десяток дней 一 он поглощен наукой, воспитанием в себе скорого главы клана, а в Сенбонзакуре 一 еще больше техник банкая. Повзрослевший наследник полностью избавляется от минувших привычек импульсивного поведения и какого-либо эмоционального участия хоть к кому, кто не является частью его семьи 一 семьи Кучики. Дедушка хвалит его, пророчит блестящую военную карьеру внуку, который хрупкостью стана и утонченностью лица пошел в отца, но таил в себе стержень невиданной мощи. Они оба тактично умалчивают о том, из чьей наследственности был он, по всей видимости, скован. В конце концов, и Кучики Гинрей, соратник самого главнокомандующего Ямамото отличался невероятным уровнем духовных сил, небывалым талантом в ратном деле, заоблачными успехами во всех важных для любого шинигами способностях, а также тонким умом, житейской мудростью и гибкостью в общении, такими, чтобы не задавать лишних вопросов и не противоречить решению внука исключить любые контакты и связи с кланом Шихоин. Для Бьякуи 一 они словно история, давно сгинувший клан, настолько давно, что даже информации о них в Архиве не найти. Ее действительно там нет 一 Бьякуя проверял, Бьякуя сам приложил к тому руку. Жизнь катится своим чередом, но кажется 一 словно взбесившимся колесом, что перечерчивает глубокой бороздой втопляемые в путь от бега следы. Бьякуе, мастеру шунпо, такое чудится странностью 一 он словно и не касается земли. Всё у него выходит быстро да гладко, он скользит над проблемами и головами тех, кому никогда не достичь его высот, не оборачивается назад, вперед лишь смотрит: он отстраняется от тревог, вызванного призрачным преследованием по его пятам, куда больше ему внушает беспокойство обрывающаяся за горизонтом дорога. Облака сгущаются над будущим 一 Бьякуя хотел бы не испытывать того, но чувствует это своею шкурой, и тут же морщит нос, и поминает не без проклятий кошек, и сетует на дурную кровь, и золотыми иероглифами вновь и вновь выскабливает на сердце должное «Кучики», но получает вдруг послание всем аристократам от Совета, что и без того не-должное «Шихоин» клеймят тавром предателя. И мир таки уходит из-под ног у Бьякуи в обрыв. Сначала он даже радуется тому, во что уж много лет не просто верил, а зарубал себе это на носу. Почему-то он не сомневался, что Йоруичи плохо кончит 一 всех в ее племени ждал такой конец: отца ее отравили, тетку ликвидировали, деда казнили, бессчетное количество прадедов и прабабок убили, перерезав на заданиях или заказав. Никто из них не пал смертью храбрых в настоящих сражениях, никто не озаботился о гордости, о чести их фамилии, никто и никогда не опекался ни домом, ни семьей, ни дарами, которые Шихоинам передал на вечное хранение Король Душ. Бьякуя истинно не понимал как можно было так безалаберно с такой вопиющей демонстрацией полного безразличия к своим жизнями и обязанностям действовать из поколения в поколение, но не заметил, как сам сорвался с места и выскользнул из кабинета лейтенанта Шестого отряда задолго до сирены всеобщей тревоги. Его ноги несут по облакам неведомо куда 一 Кучики опоминается уже на окраинах Второго отряда и запоздало понимает: ее там быть не может, тамошний капитан никогда дурой не была, хоть он и оскорблял ее так не помалу. Шихоин должно быть 一 на полпути к Генсею, поди. Кучики прекрасно знает ее нечестивую душонку и то первое правило, которое она ему втемяшила в детскую головенку: если не можешь одолеть противника, тогда бей 一 и беги, чтобы стать сильнее и отплатить позже. Храбрость у его наставницы, как и у любой кошки 一 спорный вопрос, но без пяти минут капитан Кучики несется вперед как оголтелый: о безрассудной способности кошек драться до конца он тоже наслышан. Он убеждает себя, что мчится так неистово вперед только, чтобы отстоять интересы Совета, Общества душ, конечно же. Он 一 потомок знатного рода, представитель одного из Великих Домов, он 一 образец для подражания всем иным, менее властным и именитым шинигами, и долг обязывает его держать в голове миллионы незнакомых имен тех душ, которых не должен коснуться хаос, причиной которому могла стать выходка одной своевольной кошки. Додуматься только! Ворваться в здание Суда, помочь сбежать паре преступников, да еще и помешать казни приговоренных к уничтожению «чудищ». Йоруичи, точно, окончательно тронулась умом, ибо другого объяснения ей, столь высокопоставленной особе, и ее скабрезному поведению Бьякуя не мог подыскать. Она слишком потворствовала своему любовнику, Урахаре Кискэ, и ради него таки сама себе подписала смертный приговор. «Дура! Что за дура!..» 一 он снова забывается и поносит ее почем зря, как взбесившийся и заведенный игрой мальчишка. Как и тогда, поддавшись на грязные провокации, рыскает по всему Сейрейтею, чтобы догнать ее да ухватить за хвост, чтобы выбить из нее весь ветер, делавший ее душонку такой легкомысленной, а ее ноги 一 неуловимыми. «Черт!» 一 Бьякуя собственноручно готов произвести высшую меру для предателей, оттянуть дурную «кошку» за длинные шелковые патлы на плаху и рубануть Сенбонзакурой прямо по бессовестно манящим золотым глазам… Бьякуя задыхается уже в скором беге, от гнева. На нее 一 за то, что не может отыскать ее нигде. На себя 一 за то же самое.***
Йоруичи и злится, и нет 一 скорее, ее состояние можно охарактеризовать как обида, но она только губы кривит, а смотрит на провинившихся друзей уничижительно, прямо, откровенно, как всегда привыкла. 一 Почему вы не рассказали мне? Почему я должна узнавать о вашей беде от разведчиков? Почему должна вытаскивать вас оттуда, откуда нет выхода? Тессаи? Кискэ?! 一 Прости, Йоруичи-сан, 一 последний свешивает голову, 一 мы не хотели тебя волновать. 一 И рисковать положением Йоруичи-доно, 一 поддакивает капитан Кидо-отряда, теперь уж точно бывший, как и его друзья. Командир Омницукидо лишь сердито фыркает на такую учтивость: к дьяволу положение, к черту клан, капитанские посты, весь Сейрейтей! Как могли они, ее друзья, даже допустить мысль, что она станет сидеть, сложа руки, если их незаконно осудят, упекут в Мукен, а то и вовсе казнят?! 一 Что за бред?! 一 топает с досады ногой глава клана, глава непосредственно этих двух придурков, решившихся вдруг пойти на самопожертвование, ее даже не спросясь! Раздраженно замельтешив из стороны в сторону, точно засаженная тигрица в клетку, Йоруичи наконец отдает более рациональное распоряжение и кивает себе за плечо: в Яме под холмом Сокьоку они не одни. 一 Я перенесла Хирако и других сюда. Также прихватила те куклы, над которыми ты корпел столько времени. Забирайте всё и уходите в Генсей немедленно. Кискэ изумленно вскидывает брови, Тессаи же 一 более исполнительный и прагматичный 一 берется сразу вызывать заклинаниями несанкционированный для перемещения душ сенкаймон; на данный момент никому из них уже нет смысла задумываться об увеличивавшемся числе их проступков. Но Кискэ более совестливый, более пререкающийся, более романтичный, что ль… Он подступается к своей подруге и спрашивает то единое, что не дает ему покоя: 一 Гигаев 一 десять, нас одиннадцать. А ты как же? Она скептично морщится, меркнет очами, но отвечает стойко, без колебаний: 一 У меня есть еще здесь дела, попробую запутать за вами следы. А уходить от преследований сама-то уж умею. Урахара кивает: у него нет ни прав, ни оснований ставить под сомнение ее слова и план. Капитан Шихоин, капитан-отступница, которая предала закон ради своих товарищей, точно знает на что идет, и никто на свете не переменит ее решения. Оно не имеет ничего общего с презираемым ею благородством 一 она всегда высмеивала Урахару за него и высмеяла бы сейчас, если бы только время не подпирало их обоих. В следующий же момент после вспышки исчезнувшего в Яме стихийного сенкаймона, Йоруичи стрелой вылетает из пещеры в Сокьоку, которую она и двое ее друзей детства с юных лет использовали для игр и тренировок. Никто больше не знал об этом «укрытии» 一 оно и сейчас спрятано за пологом нескольких сильных маскирующих барьеров, и ни одна живая душа не знает о том 一 Йоруичи уверена. Она стартует из отправной точки и выплескивает свою реяцу точечно с целью наследить подобными обманными сигналами по всему огромному городу и в таком количестве, что даже ее бравые бойцы-шиноби не сразу определят, откуда начался и куда ведет такой ее петляющий маршрут, а главное 一 никому из них вовек не удастся догнать ее, Богиню скорости. Йоруичи более, чем уверена. Другие дела также не терпят отлагательств, она не кривила душой перед Кискэ: у нее оставался брат, маленький Юширо, которому грозила утрата статуса, а то и травля со стороны охочих предвосхищаться буквой закона советников и помешанных на нормах морали высших аристократов, поэтому нынешней главе клана Шихоин следовало произвести все надлежащие меры предосторожности — задним числом отказаться от своего титула в пользу Юширо и оформить бумаги на того, как главу Дома под регентством совета старейшин. Что станется же со Вторым отрядом и Омницукидо без ее руководства 一 признаться, вообще не занимало мыслей Йоруичи, озаботившейся судьбой семьи. Она обещала умирающему отцу, что не дозволит пасть Дому Шихоин, как некогда произошло с Шибами. Более того, следовало прихватить для друга-ученого, так спешно покинувшего Готэй, тот артефакт, за который его упекли за решетку 一 Йоруичи, как никто иной, знала что он для Кискэ значил, равно как и фамильный амулет Тессая, хранивший половину его мощи, которая в Мире живых безусловно пригодилась бы им всем. Оба артефакта друзья оставили на хранения ей, в ее же покоях, доступ к которым был запрещен любому под страхом мгновенной смерти. Посему Йоруичи не копается 一 попав в родной дом в последний раз, она производит планы в жизнь один за одним, четко, слаженно и бесшумно. Никто из стражи, тем паче из слуг или родных не разглядят ее скоростей, особенно, под покровом сгустившейся ночи. И это радует 一 Йоруичи уже прикидывает пути к отступлению. Подбросив необходимые бумаги в покои главного старейшины, она мельком прощается с малышом Юширо, взлетает молнией по ступеням, в своей спальне взламывает шкатулку с секретом 一 так быстрее, хватает в зубы шнурки с камешками хогьоку и теношин на концах, оборачивается кошкой, сигает в окно и… «Ксо-о-о!» 一 из глаз ее брызгают слезы, а, кажется, будто искры. Кошачье горло хрипит мучительной болью, но сцепленные зубы по-прежнему сжимают непередаваемой важности ценности. А ведь только благодаря острым клыкам Йоруичи может избавиться от впившегося ей в переднюю лапу капкана… Она жутко мычит и стенает в душе, проклиная ту сволочь, кто устроил для нее столь низкую ловушку. Впрочем, сводить счеты с кем-то из своих у нее нет ни времени, ни сил: Йоруичи оборачивается в девушку назад, с трудом разжимает одной рукой стальные зубы капкана на руке другой, чертыхается в душе, а телом опять приникает в звериной личине к земле, улавливая острым ухом шорохи, взявшие ее в кольцо. Похоже, она слишком хорошо подготовила своих бойцов. Тени в одночасье накидываются на раненное животное 一 похвально: Йоруичи можно было взять только, застав врасплох. Однако шок от неожиданности ранения она уже преодолела, с болью справилась благодаря наркотику, припасенного за щекой 一 эту шиноби учили всегда быть наготове на все случаи не только жизни, но и смерти, вот почему ей удается без особых усилий обойти каждого члена Омницукидо, брошенного ей наперехват. Дальше остается дело техники, конкретно 一 техники шунпо, в которой Богиня скорости преуспела с лихвой. Она ускоряется просто немыслимо; уподобляясь ветру, подчиняя звук и искажая зрение преследователей эффектом невидимости, Йоруичи скользит так низко к крышам домов, что черепица чиркает ей по мохнатому брюшку, зато ноги других шиноби она цепляет с грохотом переломанных костей. Йоруичи скалится дико, не осознавая победы 一 просто поддаваясь радости ухода от севшей ей на хвост погони и скорого избавления от нее. Беглянке бы только добраться до заброшенного родового сенкаймона в пустовавшем поместье Шиб 一 и она, точно, окажется на свободе. В Генсее всяко лучше будет укрыться вообще или затеряться в толпе. А там, пройдет каких-то полсотни лет и ее с другими сбежавшими посчитают сгинувшими. Йоруичи видит наперед действия Совета, что не сильно пекся о делах столетней давности. Убийство Шихоин Изанами, к примеру, ярко о том свидетельствовало. Отплаты за предъявленные семье Кучики обвинения Шихоин так и не получили 一 слишком долго те искали доказательства. Нужно было просто сразу пришить виновных и не разжигать вражду меж породнившимися кланами окончательно, но теперь, в силу новых обстоятельствах, вражда эта, возможно, сойдет на «нет». Впрочем 一 плевать. Плевать на прошлое, на клан Кучики, на истекающую кровью лапу. Йоруичи, так уставшая от игр в аристократов, в месть и даже в кошки-мышки, вожделеет покоя и припускается в поисках его еще быстрее в западном направлении. Небо по обе стороны ее, над территориями Десятого отряда, прежде 一 вотчиной Шиб, уже предательски сереет. Пронзенное редкими лучами лениво просыпающегося, бледного со сна солнца, оно напоминает ей вычурный и вечно кислый лик малыша Бьякуи. Йоруичи мотает головой, пытаясь стряхнуть с себя кусючие мысли о другом, позабытом, брате, но у нее не хватает внутренней стойкости 一 только внешней, чтобы стерпеть адскую боль при приземлении на больную лапу и лихорадочном беге до обветшалых створок древнего сенкаймона. Трава колет раненую будто иглами, песок жжет горящим порохом, в глазах размывается действительность, но поклявшаяся не пропасть Йоруичи упрямо движется вперед 一 уже не бежит, едва плетется, шатается из стороны в сторону, где-то в душе поминая богов в столь редких мольбах… Йоруичи не нужны ни их благодать, ни их спасение, но она истово молит о том, дабы не упасть на последних сяку до меркнувшей с каждым хромающим шагом цели…***
Бьякуя выглядит напряженным, хоть и старается не подавать тому вида. Однако, как и все, поставленные на уши в Сейрейтее, он не может игнорировать случившийся переполох, хотя пожаловавший к нему взвод бойцов Омницукидо вызывает всё ж в нем недоумение. 一 Что означает этот визит? 一 надменно взирает он на склонивших головы шиноби и ощутимо давит их всех своей негодующей реяцу, также плохо скрываемой ныне. 一 Просим прощения, господин Кучики, однако нас прислал проверить территории благородных поместий Совет. Сбежавшая капитан Шихоин могла спрятаться в каком-нибудь из них, хорошо зная об их неприкосновенности. 一 Что за вздор? 一 Бьякуя пуще прежнего недовольствует. 一 Неужто по вашему мнению честнейшее из поместий Кучики сподобится пропустить сюда эту никчемную, грязную предательницу? Или, быть может, по вашему мнению меня оставили здесь ради красоты интерьера, а не для того, чтобы с появлением изменницы нещадно проткнуть мечом ее подлое нутро? 一 Нет-нет, господин Кучики, 一 склоняются еще ниже бойцы Омницукидо, трепеща перед воинственно настроенным лейтенантом, о презрении которого к их бывшему командиру было доподлинно известно всем. 一 Тогда что вы до сих пор делаете здесь? 一 вопросительно выгибает бровь без пяти минут глава данного Дома. Церемония торжественного оглашения его главой приближалась скоро, и хоть произошедшее в Готэе несколько омрачало запланированные по этому случаю празднества, оно отнюдь не повлияло на категоричный вид Кучики Бьякуи, который многими давно воспринимался как истинный князь. Шиноби тотчас же исчезают со сверлящих уничижением стальных глаз молодого, но уже такого властного шинигами, оставляя того наедине со своей непоколебимой гордостью, что на деле сейчас страшно уязвлена. Бьякуя закладывает руки за спину и, так, неторопливо направляется к своим покоям, внушая слугам страх, а в небесах будто вызывая грозовые тучи своим похмурившимся взором. Как могла Йоруичи ввязаться в подобную авантюру, размышляет Бьякуя, и сам же понимает, насколько риторичен его глупый, необоснованный вопрос: он не знал более безрассудной и своенравной особы, чем его сестра. Другой такой он просто не помнил: его такая же мать скончалась, едва он начал делать свои первые шаги. Чарующая женщина, пленяющей она была. Со струящимися до пола волосами цвета летней ночи и мерцающими яснее дня звездами в глазах. Отец слагал во славу их свои лучшие танка, она же с неподдельной искренностью целовала его всякий раз, когда недуг вновь надолго укладывал его в постель. Речи не шло о какой-то благодарности или одурманивании 一 просто чистые чувства, которые подмечал наблюдательный мальчик, перед которым вряд ли бы их играли напоказ… Седзи беззвучно впускают в спальню принца прохладу утра разом с ее хозяином, покинувшим давеча разостланный футон. На нем сразу бросается в око растекшееся еще больше пятно крови, а также черным бельмом 一 никуда не подевавшаяся кошка, хоть и пришедшая в себя. Сейчас она зализывала рану. 一 Совершенно антисанитарный способ, 一 поджимает Бьякуя губы, созерцая эту картину. 一 Тебе следовало бы превратиться в шинигами, чтобы я применил на тебе лечебное кидо. 一 Нельзя мне превращаться обратно, 一 устало отвечают ему, 一 как бы тщательно я ни скрывала реяцу, ее след тянется за мной. Тело же кошки блокирует ее, а значит, я смогу незаметно уйти. Бьякую совершенно не устраивает такой план 一 весь Готэй поднят на ура, многие группы задержания брошены в погоню за беглецами в разные точки миров, а другие, как тот взвод Омницукидо, даже в великих поместьях рыщут. Его паузу в раздумьях, меж тем, воспринимают в штыки: — Не жди благодарностей. Понятия не имею, как ты вообще нашел меня. — Хм, если тебе так интересно: я вел тебя от самого Сокьоку, но нагнал только у Шиб. — Я всегда знала, что ты черепаха, — болезненно оскаливается кошка, пропуская мимо ушей его осведомленность насчет Ямы и тех мест, где она могла укрыться. Йоруичи следом спешно клацает зубами, чтобы не скрыть муку, а утащить с собой два артефакта — задержаться ее так и не смогли убедить. 一 Ни о каком уходе не может идти речи, 一 пеняют ей вновь, со всей категоричностью, 一 и потом, тебе вообще не нужно никуда уходить 一 здесь тебе ничего не угрожает. Йоруичи, одаривая презрительным взглядом в ответ, цокает: 一 Гляди, кабы меня не стошнило от твоего великодушия! 一 Она нервно дергает усами, фыркает, вдевая голову в шнурки с добром, и цедит едко напоследок: 一 Я уйду, не приведи Ками еще, у малыша Бьякуи накануне церемонии будут из-за меня неприятности… Он чуть заметно искривляет губы улыбкой: 一 Так тебе не всё равно? 一 А когда он уничтожал свидетельства по преступлениям Шихоин в Архивах, она почему-то не беспокоилась о его репутации. Впрочем, то — вроде как тайна. Поэтому Бьякуя приосанивается, и как ни в чем не бывало, решительно и твердо вновь стоит на своем: 一 Ты не уйдешь. Я никуда тебя не пущу. 一 Тогда тебе придется убить меня или уйти со мной, 一 мгновенно огрызаются ему и жаром в золотых очах выжигают у него на лбу свою волю. 一 Хорошо, 一 сдается он слишком быстро, 一 тогда фамильный сенкаймон Кучики 一 к твоим услугам. Отсюда до поместья Шиб 一 не близок свет, ты не дойдешь. 一 И в чем подвох? 一 сужает подозрительно глаза Йоруичи. 一 Думаешь, я струшу или откажусь от подачки? Отнюдь. Я не столь щепетильна как некоторые. Кошка юркает из вороха одеял, но стоит ей только ступить на больную лапу, как упругий позвоночник тотчас выгибает болью. Брат не без издевки хмыкает: 一 Говорю же, ты слаба. Оставь упрямство и залечи рану. Я позабочусь, чтобы тебя никто здесь не нашел. Она раздраженно дергает хвостом лишь на это и тащится всё ж к двери, как будто единственную опасность для нее сейчас представляет тот, кто так настойчиво навязывает ей помощь. Бьякуя скептично поджимает губы, подхватывает чертову кошку рукой, точно так же, когда поймал ее, утратившую сознание, там, на территории Десятого, и молчаливо, не обмениваясь ни словом, ни придиркой, движется туда, куда стремилось ее прямо рвущееся из груди сердце. Бьякуя чувствует запястьем, как то бешено колотит его по венам и словно будоражит, заставляет бежать его собственную кровь быстрее и быстрее, пробуждая в заледенелом теле тепло, а в трезвом рассудке 一 шальные мысли. Впрочем, считаются ли те таковыми, если исходят изначально из нутра? Любимая Сенбонзакура, верный помощник, даже в преступлениях, отпирает со скрежетом тяжелый замок фамильного сенкаймона, да так и остается торчать там… ибо в переход входят двое: черная, как сажа, приземистая кошка и белый, как снег, утонченный кот. 一 Вот это поворо-от! 一 смешливо бросает Йоруичи, хотя глаза ее готовы лопнуть от изумления. 一 Я и не знаю, чего мне хочется теперь больше: отшлепать тебя за негодное Кучики поведение или расцеловать как новоявленного Шихоина? 一 Вот уж поистине капризная женщина, 一 фыркают ей в ответ. 一 Сама же сказала: убей или следуй за мной. Жизнь 一 за жизнь: тогда ты не убила меня, и даже сейчас стоишь у меня за спиной. Следовательно, мне остается одно. Дангай завывает ветром, втягивает сквозняком даже тех, кто мог бы еще раздумать. Вот только таковых на пороге врат, ведущих в Генсей, нет. Единственное, что останавливает кошек от синхронного прыжка внутрь 一 взъерошившее загривки, выкрикнутое им в спины строгое, призванное образумить: «Бьякуя!». Белый нахлобучивает невольно шерсть, оборачивается нехотя, через плечо, точно делая одолжение. «Прирожденный кот», 一 хмыкает чертовка рядом, но его стальные глаза поверх ее головы ловят порицающий взгляд деда. Кучики Гинрей не запрещает, не преграждает путь, не угрожает 一 только обреченно качает головой. 一 Она обманет тебя, 一 таково его последнее слово. 一 Нет, дедушка, 一 упрямствует внук, 一 потому что моя мать тоже не врала отцу. Сенкаймон резко захлопывает створки за ушедшими, и последнее, что видит 27-й глава Дома Кучики в сгустившемся мороке Дангая 一 это истинно оскал довольной Йоруичи-кошки. Отобрать у врага самое дорогое 一 идеальная месть; Шихоин по праву считались опасными противниками. Хвала небесам, что в этот раз месть их обошлась без жертвы 一 видимо, тою слишком дорожили сами. Гинрей тяжко вздыхает, поднимает взгляд в высь, тяготится думами о будущем обоих породнившихся, лишившихся своих лучших представителей кланов и по-стариковски огорчается. Нет, он не жалеет, что внук его подвел, скорее, сожалеет он о том, что много лет назад дал слабину и позволил влить в свой клан с блестящей репутацией беспокойную кровь Шихоин. Это не послужило началом конца Великого Дома Кучики, но Гинрей с печалью заключает, что потомки этой семьи уже не те и вряд ли будут прежними и в будущем. Гинрей корит себя в душе, печалится, но покорно поворачивает назад 一 выходка взрослого Бьякуи еще добавит ему новых седин, однако любящего деда по-прежнему заботит больше, как выгородить внука перед всеми. О том, что того окончательно испортила Йоруичи, Гинрей, оставленный блюсти репутацию клана, мудро умолчит.