Замена (раб.название)

Тяжелое и прерывистое дыхание вырывалось клочками пара, раны отвратительно тянуло, да и болели они так, что держался он исключительно на собственном упрямстве и «надо», из-за чего даже малейшее напряжение мышц казалось почти невыносимым — регенерация замедлилась настолько, что была медленнее чем у обычных людей, что означало, что он может банально умереть от потери крови, если подавитель RC-клеток, которого ему щедро ввели, не прекратит свое действие. Это будет крайне глупая смерть — бледная тень усмешки совершенно не соответствовала с тем ужасным положением, в котором он оказался не иначе как по собственной глупости, что было глупо даже пытаться отрицать. По крайней мере, так ему казалось на тот момент. Поморщившись больше от отвратного запаха, что распространялся вокруг благодаря тому препарату, чем от ужасной боли немного ниже ребер и правой руки, и пошатнулся, отрываясь от стены, вдоль которой шел по направлению того места, где когда-то был Антейку — не лучший выбор, он понимал, но это была практически единственная альтернатива, которая подходила для того, чтобы не раскрыть нынешнее местоположение остальных. Не стоило сейчас поддаваться злости и действовать импульсивно… Даже не смотря на то, что произошло. Надо было быть еще осторожней и согласиться на компанию кого-то — мелькает быстрая мысль среди остальных, но быстро прерывается. Нет. Нельзя было соглашаться в любом случае. Иначе те могли подвергнуться ненужному для них риску, а такого допустить он просто не мог. Несколько шагов, и отвратительное ощущение того, так силы стремительно утекают, куда-то, но он все еще стоит. Медленно разворачивается и неожиданно оступается, глухо хрипя от внезапной вспышке боли… Сил уже совсем нет… А ведь он не хотел жить. Или хотел? Какой сложный вопрос, как оказывается. Не правда. Вопрос, как и ответ простой и остается тем же, что и ранее — жизнь только ради поставленной цели, в остальном она бессмысленна. И кажется даже в этом он их подвел… +++ Чужой кулак с такой силой ударил по деревянной поверхны, что послушался неприятный хруст, что было что это — то ли сама рука, то ли стена, но мужчина даже не поморщился с холодной яростью продолжая смотреть невидящим взглядом на маленькое тельце в другой руке, которое совершенно не подавало каких-либо признаком жизни. Мертв. Этот младенец родился мертвым… Как так?.. Они же так ждали этого ребенка, ___ так надеялась, радовалась, улыбалась, несмотря на возникшие во время беременности некоторые проблемы. Этот был еще не родившейся, но такой дорогой отрадой для Карлы, которая почти что светилась от счастья. Новому удару по многострадальной стене не дал свершиться достаточно громкий выдох за дверью, который заставил его буквально застыть, смотря в одну невидимую точку перед дверью — он должен был… кое-что сделать. Но Карла… он просто не мог прийти и сказать, что их сын родился мертвым. И причина была даже не в то, что младенец не дышал. Когда тот был еще в утробе, то все нужные для данного «места обитания» функционировали исправно — это он мог подтвердить благодаря своим знаниям в медицина. Он толкался, не давал спать по ночам, но сейчас… Просто не было того абстрактного понятия жизни не как биения чьего-либо сердца. А что если…? Внезапно пришедшая в голову мысль заставила немного пошатнуться, удобнее беря на руки сверток, и вперить в того взгляд лихорадочно блестящие глаза. Чушь. Но может сработать. Действенная чушь, которая поможет вернуть сына. Несмотря на то, что это уже будет не совсем он. Но ведь согласно теории, подобное действие не может передавать воспоминания, потому все должно пройти гладко… Решение было принято быстро и со стойким ощущением правильности. Путь в нужное место не занял много времени — нужно было успеть до того как Карла проснется и немного отдохнет, только времени было очень мало. Он просто боялся передумать. Изменить свое решение, которое с стороны общества неправильно. Правильно для него в тот момент. Подвал встретил оглушающей тишиной, которая могла испугать не привыкших к подобному людей, но Григорий даже не обратил на это внимания, несмотря на то, что не был тут вот уже несколько месяце — он отлично знал, что ему предстоит увидеть в этом подобии лаборатории, которая сейчас перебывал в неком запустении. Было только несколько столов, шкаф с какими-то нужными для него инструментами, бумагами, веществами, используемых им в основном для лечения. И лежащий на одном из столов человек. Да, он не удивился увиденному, но все равно остановился, смотря на парня — скорее молодого мужчину — двадцати трех-двадцати пяти лет, испытывая странное ощущение, что это худое, изнеможенное тело седоволосого в свои то года способно его легко убить, не смотря на то, кем он являлся. Этакое уснувшее на года чудовище, которое каждый раз внушало своеобразны трепет к чему-то — вернее кому-то — непонятному, необъяснимого для него как ученого. Этот человек — а правильным ли это будет определением? В этом мире ни в чем нельзя быть уверенным наверняка, — почти год (точнее одиннадцать месяцев и три дня) назад как-то оказался неподалеку лежащим полностью в крови, обращая чужое внимание на многочисленные ранения нанесенные чем-то непонятной формы — словно все время изменяющейся, — крайне непривычной в их местах одежде и седыми волосами, которые были контрастно окрашены красной кровью. Но это было не единственной странностью. Он регенерировал собственные смертельные для обычного человека ранения с необычайной скоростью, заставляя сломанные кости с противным хрустом вправляться, а раны, которые не переставали кровоточить, затягиваться, превращаясь сначала в следы, тонкие полосочки, а потом и вовсе исчезать. Невероятно. Первая возникшая в голове и вполне закономерная мысль отпала мгновенно, стоило чужаку пошевелиться и приоткрыть серые глаза, которые сразу же зацепились за фигуру доктора. Кажется он удивился. Но это длилось лишь несколько мгновений — седоволосый вновь потерял сознание. После того инцидента чужак больше не просыпался, только иногда, еще с самого начала, издавал полузадушенные хрипы, а из рта и иногда из левого глаза у того текла кровь. Еще минуту понаблюдав за лежащим на столе, Йегер положил тельце ребенка на соседний стол и начал быстро проверять пульс у парня, про себя отмечая, что вновь без каких-либо изменений — от силы полтора десятка ударов в минуту, что было катастрофически мало для любого живого существа. Словно организм решил приостановить все свои функции. Но сейчас это ему только на руку. Если все пройдет как он задумал… То все будет просто отлично. Но если эта идея провалиться, то результаты и последствия могут быть просто ужасны. Или и вовсе быть никакими. И что будет лучше, он не представлял. Но от намеченной цели отступать он не собирался.