***
Сокровище стояло на обычном месте: чуть завалившись на бок, вальяжно распространяя вокруг ауру кожи, металла и шика. Сокровище было черным, матовым и звалось Харлей. Модель Street Bob Special - Серый загуглил его сразу, как только увидел в первый раз и безвозвратно потерял голову. Вся форма его была проста и лаконична, без лишних деталей, плавно и хищно указывала на то, что это настоящий Зверь. Просто и со вкусом, как буфет из мореного дуба. Если Серый встречал Сокровище по пути на работу, значит, по его личной примете, день будет удачным. Сегодня он будет именно таким, потому как Серый не только увидел свое Сокровище, а еще и имел возможность чуть полюбоваться на него вблизи – он сегодня приехал раньше и вокруг совсем никого не было, кто мог бы помешать таинству. Серый присел на корточки, заворожено любуясь приглушенным блеском матовой поверхности, любовно огладил кончиками пальцев бок – металл под ладонью был теплым, успев уже впитать в себя первые лучи солнца, что вываливались из-за домов напротив. Из груди вырвался восхищенный вздох: - Мое Сокровище… - Хм, сокровище вообще-то мое, - раздалось сзади насмешливое. Серый подскочил, уронив зажатую между коленей сумку, и обернулся на голос – хозяина Сокровища он никогда не видел, да особо и не горел желанием. Серому не было никакого дела до его личности, единственное, что интересовало – это Харлей. Харлей, а вовсе не его хозяин. Но так было ровно до тех пор, пока Серый не поднял голову и не порезался о холодный взгляд серых глаз – такими глазами могло бы обладать Сокровище, будь оно живым. Глаза были насмешливые, самоуверенные, вальяжные и… хищные. И оглядывали сейчас Серого, примериваясь: съесть или пусть пока еще побегает? Хозяин сокровища смотрел, склонив голову набок, и молчал, ожидая, что несуразное нечто скажет. Нечто шмыгнуло носом, потопталось, подняло с асфальта потрепанную сумку растоманской расцветки, закинуло на плечо - и все это, старательно кося в сторону карим глазом. - Эм… ну я пойду, - и не найдя ничего лучше, развернулось и рвануло в сторону. Серый мчался к спасительному подъезду отеля, прямо-таки затылком чувствуя, как насмешливые хищные глаза следят за ним – блин, теперь хозяин Сокровища знает, что Серый тут работает! Хотя какое ему дело? Действительно, что за интерес может быть у хищного хозяина Харлея к серой моли, по имени Сергей Вяткин, что, как истинный представитель вида «Моль обыкновенная», учится, работает сутками в мини-отеле на шесть номеров, ходит в растянутых джинсах и рваных кедах, пряча под толстовкой татуировки - привет из бурного пубертата. Оказывается, какой-то интерес все же может быть, ибо выйдя вечером из отеля, Серый увидел прямо перед подъездом Сокровище и его хозяина, что оперся на матовый бок и почти с таким же выражением, как Харлей, склонил голову к плечу. Хозяин Сокровища курил и явно кого-то ждал. Увидев Серого, он затушил сигарету и приветственно ему махнул, безапелляционным жестом велев подойти: - Покатать? Серый помялся, очумело хлопая глазами – ему снится? Хозяин Сокровища досадливо цыкнул и подтолкнул его к зверю, поторапливая. Очнувшись, Серый решил, что такие шансы выпадают только раз в жизни и то - не в каждой, выдохнул и с замирающим сердцем полез на Сокровище. Чувствовать ногами теплую кожу, ощущать общую приподнятость и знать, что тебя сейчас помчит Зверь – это счастье. Серый жестоко ошибся. Счастье было вовсе не в том, чтобы ехать на Сокровище, счастье - с него после слезть, стуча зубами из-за адреналина. Кровь вскипела от сумасшедшей скорости, ветра и мысли, что единственная опора – это твердая спина сидящего впереди. Хозяин Сокровища понимающе хмыкнул: - У всех так поначалу, потом привыкнешь. - А будет еще и потом? – ужаснулся Серый, бочком отодвигаясь от Сокровища. Хозяин Сокровища удовлетворенно хмыкнул: - Будет, куда ты денешься. А потом завел мотор и скрылся с тихим урчанием сытого, только что заправленного Зверя. А Серый остался стоять, ошарашено хлопая глазами: «И что это было?» - оформилась первая связная мысль.***
Домой добираться уже поздно, потому ночь было решено провести в библиотеке. За что любил Серый свой город, так это за библиотеки, где можно остаться на ночь, договорившись со сторожем, и за котов, что шныряли по дворам-колодцам и заглядывали в окна. У Серого кота не было, хотя очень хотелось. Когда у него будет свой Дом, он поселит в нем Кота. Кот будет толстый, лохматый и хозяин. Будет мурчать и встречать его на окне. А пока у Серого есть библиотечная Капелька, ее привечали все читатели, стараясь подкормить защитницу от мышей и прочей грызущей пакости. Капелька свернулась калачиком у него под боком, благосклонно позволив гладить себя по атласной спинке, и щурила лукавые желтые глазищи. В эту ночь Серому снилось, что он маленький юркий Хонда, удирает от матового Харлея, ему кричат Капелька и сторож библиотеки, чтобы был осторожнее, Серый-Хонда не справляется с управлением и летит вниз с обрыва, а Харлей смотрит на него, превращаясь, как в фильме «Трансформеры», в хищноглазого, что катал его накануне. Проснулся Серый, свалившись на пол с диванчика. Сторож укоризненно ему попенял и сообщил, что уже полседьмого и пора выметаться, а то если уборщица здесь застанет постороннего – обоим не сдобровать. День начался паршиво. И продолжился тоже не очень, потому как первой парой были диффуры, а Серый их не понимал окончательно и бесповоротно. Но прогуливать было еще хуже, чем не понимать диффуры, потому лекция текла ме-едленно, будто прилепив часовую стрелку к циферблату. Потом был бухучет, что тоже мало занимательно, а потом была контрольная – тут Серый конечно взбодрился, думать все-таки иногда нужно. Но сдав листочек, понял, что еще чуть-чуть и он уснет прямо на лавочке в холле универа. А что, там тихо и после пар почти никого нет. Но нужно было идти на работу. Студенты нынче все так живут: раньше учились и подрабатывали, а теперь работают и подучиваются. Повздыхав над своей печальной судьбой и заев стресс шоколадкой, Серый отправился в свой отель. Сокровища на месте не было и Серый в кои-то веки этому порадовался. А то мало ли, где Сокровище, там и его хозяин. Еще чего доброго снова покатать изволит. Серый не особо верил в вещие сны и прочую околонаучную хрень, но хозяина Сокровища справедливо с прошлого раза опасался - уж больно странный. Эпатаж, конечно, дело хорошее, но Серый предпочитал в своей и так бурной жизни, не радующей постоянством, хотя бы круг общения выбирать понятный и надежный. А тут – прощай адекватность, даже не представился. За что любил Серый свою работу, так это за кофе-машину – да-да, именно за чудесный запах кофе, что окутывает сразу от двери и магнетически тянет к вожделенному аппарату. Будь у Серого возможность, он утащил бы чудо-агрегат в свою берлогу и молился бы ему аки тотему дикарь, принося жертвы в виде самых благородных сортов кофе. Но о таком только мечтать, да копить деньги – даже не на машину, а на кофе. Да, студент – зверь чудной: кеды рваные, а кофе - «Kopi Luwak». Так, под кофе и задачи к завтрашней практике прошел остаток вечера и полночи. И только Серый решил, что можно пару часов вздремнуть, как во входную дверь позвонили – номер в мини-отеле свободный был, потому, попеняв на злодейку-судьбу, он поплелся открывать. Черти принесли Его! В зюзю пьяного, но с деньгами, документами и желанием остаться на ночь в свободном номере. Молясь про себя, что «это просто работа, а на работе я не матерюсь, я вообще никогда не матерюсь», Серый устроил гостя и даже поставил ему водички и таблеточку на утро. Головушка будет у него бо-бо и знатно. Жаль, он этого уже не увидит, будет на парах. Пропустить что ли, ради такого-то зрелища? Но мужик типа «самэц», он и в пьяном виде этот самый «самэц», сиречь хищник. У него сработал инстинкт «хватай-не отпускай» и он уснул прямо так, полулежа на нерасправленной кровати и с Серым подмышкой – помог, добрая душа, гостюшке до кровати добраться! Серый побрыкался – дохлый номер. Если старшая его с утра тут увидит, вылетит он с работы аки пробка из бутылки шампанского в Новый Год. И как быть? Пришлось, скрепя сердце, устраиваться спать – за всеми этими приключениями кофе действовать перестал и в сон клонило неимоверно.***
Просыпаться было… рано. Шесть утра! В девять приходит утренний администратор, а у Серого еще ничего не готово и сам он…кстати, а где он? Уже белея от воспоминаний, Серый повернул голову, молясь, чтобы чертов гость еще спал. Не свезло. Не спал, лежал, смотрел на него и поглаживал тонкую кожу на запястье плененной руки. У Серого побежали мурашки в направлении утренней проблемы в районе живота. У гостя проблема была идентичной, но повнушительней. Серый сглотнул: - Доброе утро, Егор Владимирович! – хоть имя он теперь его знает! - Какой интересный в этом отеле сервис. Это вип-услуга «Парень на утро»? Серый вспыхнул, вмиг растеряв весь свой пиетет – поду-умаешь, хозяин Сокровища. Алкаш, хам и ханжа! Но, конечно, ничего такого Серый ему не сказал, а улыбнулся самой своей «гостевой» улыбочкой и учтиво поведал, что по долгу службы должен делать все, в рамках заповедей и УК, чтобы гостям в их отеле было комфортно, даже если эти самые гости нечаянно использовали администратора в качестве мишки для сна. - И зачем только сказал про заповеди, - отозвался на его проникновенную речь Егор Владимирович и милостиво разрешил идти восвояси. – Во избежание, - зловеще добавил он, выразительно косясь на пододеяльные утренние проблемы. Серый впечатлился и поспешил ретироваться. Как там Егор Владимирович выселялся, он уже не застал – умчался на пары, сдав смену. Если бы так же легко можно было кому-нибудь сдать и воспоминание о теплых руках, светлой утренней щетине и сонных глазах, растерявших острую хищность… Серый помотал в который раз головой, все еще надеясь усвоить тему лекции. Впереди еще целых три пары, а он тут свою гомосексуальность раскармливает! И с чего бы тварь подняла голову - вот уже полгода не видно, не слышно, Серый уже надеялся что сдохла от бесхозности. Ну, пятничный отрыв на прошлой неделе не в счет - то был День Рождения друга, ребята собрались из старых знакомств, все отлично знающие мелкие слабости друг друга… После пьяных поцелуев на балконе Тимур еще писал, подразумевая продолжение, но Серому сейчас было не до интрижек. Тим был вполне себе ничего, но имел существенный недостаток - жену и двойняшек-дочек - и за измену происходящее на кухне не считал. А Серый был хоть и гей, но романтик и в любовь верил. Ну или как минимум - в порядочность. Работа, универ, помощь бабушке по дому, а дом у них загородный, вполне себе деревенский и требующий большого внимания - все это свело двадцатилетнюю жизнь Серого к ритму белки на энергетике: и колеса вроде бы нет, а она все несется, выпучив глаза и сбив дыхание. Но учебный ад кончился, и вечер был свободен до восьми - хотелось почему-то любви и пирожных, желательно от совершенно конкретной личности. Эк зацепил-то как, гад хищноглазый! Что-то много Серый его вспоминает - и к чему бы? - ведь виделись два раза. И оба - с приключениями. Или ему именно этого и не хватало? Приключений, неожиданных встреч, адреналина… Романтика, ага. До восьми Серый бродил по городу, размышляя о насущном и не очень. А после - смена в отеле, бессонная ночь, сменяющие друг друга гости, обычные неурядицы текучки. Часу в третьем ночи, когда наконец-то все затихло, Серый не удержался - залез в карточку постояльца. Горец Егор Владимирович. 34 года. Разведен. Дети в паспорте не зарегистрированы. Копия Хищноглазого хозяина Сокровища почти неузнаваемо смотрела с паспортного фото, безжалостный объектив сожрал весь пронзительный лед взгляда, всю вальяжную повадку уверенного в себе хищника. Остался обычный фоторобот мужика с тяжелыми бровями, кривым носом и квадратным лбом под светлым ежиком коротких волос. Ничего особенного. Совершенно ни-че-го. Так почему же Серый судорожно сжимает телефон и уже набрал магические одиннадцать цифр его мобильного? Гудки тянулись неимоверно долго - будто издевались или давали последний шанс опомниться, ведь ночь на дворе. Не помогло, Серый упрямо ждал и, наконец, гудки прервались: - Да! - рев и клекот ударил Серому в ухо, шипело в динамике страшно, завывало и рычало что-то на том конце. - Покатаешь? - Не...пшшшш.. схжщ...лышу! Хххара-са!… Перезвоню! И отрубился. А Серый все так же судорожно сжимал телефон и слушал нервный долбеж прерванного сигнала. Да что за напасть?! Через двадцать минут раздался звонок - те самые 11 цифр. - Алло? - тщательно стараясь не улыбаться, Серый переборщил и это “алло” вышло жалким писком. - Кому не спится в ночь глухую? Серый молчал. Не отвечать же в рифму - Как там мое Сокровище? - Серый скорчил себе рожу в зеркале, висящем напротив стойки администратора. Ну неужели ничего умнее не придумал?!! На том конце озадаченно помолчали, но все же ответили со смешком, отдавшимся сладкими мурашками по шее: - Сокровище вообще-то мое. Но ты ему пришелся по душе. - Это чем же? - Ты забавный. Ты совершеннолетний хоть? - Конечно! - Серый был оскорблен. - Уже два года как. - И прекрасно. Раз так, то завтра на том же месте, в семь. Погоду обещают, если будет - покатаю. Бывай. И резко бросил трубку. И снова Серый тупо сжимал телефон и пялился в никуда. Сердце стучало в горле. Покатает. Засосало под ложечкой. И вовсе не от сладострастия. Хотелось Жрать!***
Погоды не было - еще утром, идя на пары, Серый безнадежно промок под проливным дождем, и весь день в окне то маячили грозовые тучи, то начинало все размываться от струй воды. Серый так надеялся, что переменчивая погода смилостивится, но закон подлости оправдал свое звание самого соблюдаемого в мире. К вечеру ненастье разбушевалось так, что даже МЧС прислал свою заботливую СМС. Ни на что уже не надеясь, Серый все равно упрямо поплелся к семи на место первой встречи с Сокровищем. Естественно никого там не было, какой сумасшедший такую игрушку в ливень на улицу выставит? Содрогнувшись от очередного порыва ледяного ветра и брызг, Серый поправил слетевший капюшон ветровки и направился к пешеходному переходу - до метро еще идти и идти. Сигнал автомобильного клаксона заставил нервно дернуться - инстинкт городского жителя: даже стоя на тротуаре, все равно будешь оглядываться, не тебе ли гудят. Гудел черный ауди, за рулем - Хищноглазый, махал рукой. Серый пригляделся - и вправду, не показалось. Сунулся на переднее сиденье: - Куртку снимать? - Салон - кожа, - усмехнулся Егор Владимирович. - Но снимай, быстрее согреешься. Сзади плед. И повел машину по залитому водой проспекту. Серый сидел тихо-тихо, фиксируя в памяти ощущения: тепло пледа, блаженство приходящего в себя тела, запах хвои от автомобильной “вонючки”, деликатный звук смиренного в городских рамках мотора, размытые огни за дрожащими от воды стеклами. И аура - Его аура. Он крутил руль энергичными движениями, свободно перестраиваясь и будто совсем не замечая нервного час-пика. Его уверенность была не железной даже - титановой. “Такой на блондинок за рулем материться не будет. И в постели - король.” - за свою не шибко богатую личную жизнь Серый успел уже сделать такой вывод. Если мужчина истерично водит машину, он в постели не огонь. Он в постели вообще бревно, стремящееся ко всему прочему задавить партнера чувством неуверенности и вины за неудавшиеся подвиги. Самоутверждение или просто безотчетная защита своего эго, Серый не знал, но наблюдение было подтверждено эмпирически. Для статистики не хватало вот такого - уверенно водящего экземпляра. Провести опыты хотелось до дрожи, даже удивительно - никогда еще не было такой реакции. Егор Владимирович снова усмехнулся, выводя Серого из ступора и заставляя оторваться от созерцания его рук на руле: руки были широкие, но с острым изломом косточки на запястье - Серый такие особенно любил. - Поужинаем? Ты по мясу, рыбе или из воинствующих? - Я… из воинствующих за мясо, - улыбнулся Серый. - Только можно где-нибудь попроще? Я еще мокрый. Он хмыкнул: - Сделаем ход конем, у меня есть мясо, пол с подогревом и удобный гостевой диван. Вот как он в одном предложении умудряется расставить все точки, обозначить свою позицию и предпочтения, интонацией пообещать небо в алмазах, и в подтексте оставить возможность отхода? Серый такому никогда не научится. Он вздохнул - один раз живем: - А халат у тебя гостевой есть? - И даже тапки, - улыбнулся Егор Владимирович. Серый тоже улыбнулся в ответ - невозможно было удержаться, так заразительно-харизматично он улыбался. - Так ты Сер-гей, ночной администратор в мини-отеле, - резюмировал несостоявшийся допрос Егор Владимирович, странно разделив имя на два слова. Намекает? - Еще студент, бабушкин внук, книгоман и не люблю печенку, - добавил Серый. - Досье более чем исчерпывающее. А я - Егор. Только давай без формальностей, ты не маленький, я совсем не маленький. Все всем ясно, да? - Да. Остаток дороги они болтали ни о чем, чередуя последнюю выставку в Эрарте и вечный вопрос отвратной погоды. Жил Егор в спальном районе, в двухкомнатной квартире, очень безликой, сразу было ясно - не его. Уж слишком она не вязалась с ним, Сокровищем и черным ауди. - Ты снимаешь? - не удержался Серый от вопроса, узрев над кухонным столом тошнотворно-жизнерадостную зеленую рамку с какой-то ромашкой. Егор бы это точно сам не повесил. - Обстоятельства, - пожал плечами тот, включая духовку. Он споро отбил мясо, обсыпал специями и разложил на овощную подушку. Серый не стремился помогать - готовить он был не мастак, а размер кухни позволял свободно двигаться только одному человеку. Потому он сидел на кухонном угловом диванчике и наблюдал процесс. Егор отправил мясо запекаться, засек таймер и взялся за трехлитровую банку. В ней призывно просвечивали круглые плоды абрикосов. - Бабушкин компот, с юга привез. Вина не предлагаю, завтра важные дела, а когда другие пьют - обидно. Серый и не настаивал. Ситуация была диковатой, и не давала расслабиться. Казалось, что очень просто можно сказать не то, и Егор с той же легкостью и насмешливым прищуром выкинет его из квартиры, с какими привез сюда. Интересно, он до утра оставит? И дойдет ли до постели? А если дойдет, выставит за дверь или оставит на гостевом диване.... Варианты с ним могли быть самые разные. Но Егор все сделал по-своему. Они ели мясо на теплом полу перед проектором с каким-то фильмом о природе и запивали сладким абрикосовым компотом. Потом эти абрикосы ели на десерт. Серый вылавливал их из банки - только его рука проходила в узкое горлышко, и Егор прямо с мокрой его ладони заглатывал крупные плоды. У Серого прохладно ухало в животе каждый раз, как губы и щека в вечерней щетине касалась пальцев. Абрикосы кончились, а рука осталась сладкой - и слава богу Егор не стал ее пошло облизывать. - В душ? Халат предоставлю. Серый не стал отказываться, но напрягся. Почему-то казалось опасным вот так идти в его душ. Ехать в незнакомую квартиру с незнакомым человеком главное было норм, а вот душ принять представлялось невозможным. Но он не ночует дома уже третью ночь, и хоть в отеле всегда была смена белья в личном ящике и душ, все равно хотелось вымыться после длинного дня. Серый тщательно закрыл дверь, убедившись, что запор щелкнул. И только после этого разделся, глянув мимоходом в зеркало. Глаза были черные и шалые - еще бы, творить такую неведомую дичь, совершенно отдавшись течению. Серый был сознательной личностью, и привык называть вещи своими именами. И сейчас прекрасно понимал, чем все кончится. И что это на один раз. Но даже один раз с Егором стоит того, чтобы остаться. Егор вывел новый фильм на проектор - что-то поживее, вроде даже комедию. Серый устроился у него под боком: рядом, но не навязчиво. Захочет - притянет ближе. Он захотел сразу и со смешком подгреб его на грудь, устраиваясь так, чтобы обоим было удобно. Обнимал он хорошо, опирался подбородком в макушку и - все. Они просто смотрели фильм. От его тепла, мерного дыхания, тяжелых рук и общего сытого состояния было так уютно, что Серый начал задремывать. - Я засыпаю, - посчитал все-таки нужным уведомить он. - Давно нормально не спал. - Останешься? Постелю с двухметровым одеялом. Откуда он знает, что Серый любит укутываться в огромные одеяла? Хотя так многие делают… И Егор постелил, и ретировался в ванную. Пока лилась вода, Серый устроил себе замечательный кокон, но не заснул - слушал. Егор вышел из ванной. Побродил, убирая на кухне и гася свет. Тихо заглянул к Серому: - Тебе завтра куда и во сколько? - К девяти рядом с местом встречи. - Я отвезу. Встаем в семь. И ушел. Притворил дверь и ушел! Фантастический мужик. Сокровище.***
Утро наступило рано, Егор не будил - Серый встал сам по будильнику. Умылся, вышел на кухню - хозяин уже соображал бутерброды. - Ты завтракаешь? Серый отрицательно помотал головой: - Я по утрам жить не хочу, какая уж тут еда... Дальше собирались в молчании. Егор энергично готовился - надел пиджак, завязал галстук, начистил туфли. Серый - по утрам молчалив и хмур - притулился на кухне с кружкой чая. Пытался смириться с наступлением нового дня. В машине его отрубило. Очнулся он рывком - они уже никуда не ехали, Егор припарковался где-то во дворе, под козырьком, так что нос машины упирался в глухую стену. И смотрел на него: - Приехали, налево из арки твой отель. Серый завозился, отстегивая ремень безопасности и не зная, что говорить и что делать. Ну не спрашивать же тупое: “Мы еще увидимся?”. Егор молчал, барабаня пальцами по рулю. Когда Серый взялся уже за ручку двери, эти пальцы проворно ухватили его рукав, потом вся ладонь легла на щеку, поворачивая голову Серого. Глаза холодно разглядывали его, в них ничегошеньки не теплело, но это не было противно - острый взгляд никогда не терял своей бритвенности, и это Серому нравилось. Егор склонил голову к плечу, усмехнулся: - Целовать буду, но позже. Ты когда свободен? - В среду. Послезавтра. - Вот тогда и буду. Ты как? - Я... только за. Егор улыбнулся открыто, прищурившись довольным котом: - Ну бывай тогда. Хотя нет, подожди. На вот, ветрено. И, порывшись за сиденьем, протянул Серому шарф - мужской, темный, из тонкой шерсти. Шарф пах горько и так, как Егор.***
Серый шёл на пары и улыбался блаженно, как идиот. Шарф грел шею и душу, запах Егора неуловимо следовал за ним, будто Хозяин Сокровища все ещё обнимает, как вчера ночью, и дышит в макушку. Погода была прекрасной, прекрасны встреченные люди, прекрасно настроение Серого - безоблачно, как небо над головой. Прекрасен был сам Серый. Это ощущение он называл влюблённостью в Мир и в себя в этом мире. И подарил ему это Егор. Весь день улыбка не сходила с лица. Хотелось шутить и проявлять несвойственное дружелюбие к людям. Хотелось до дрожи в пальцах написать какую-нибудь глупую смс Егору, вроде: “Привет, не знаешь, что за желтый шар в небе?!”. Все симптомы указывали на то, что Серый влюбился. Совершенно свихнулся. Повернулся, как флюгер, за подувшим ветром. И все это - после единственной ночи на гостевом диване. - Вяткин, где вы витаете? - действительность вторглась в радужный мир голосом лектора. - Может, вы соизволите ответить на вопрос? Естественно, вопроса Вяткин не слышал, и ответить на него не мог. Одногруппники отчаянно суфлировали, пытаясь донести до него суть, но Серый был на редкость сегодня непонятлив. И смел: - Прошу прощения, Денис Павлович, я не понял вопроса, - аудитория замерла в немом ужасе. Сказать такое самому злобному и истеричному преподу на потоке! Да Вяткин смертник. Он не сдаст. - Вы не сдадите, Вяткин, - проскрипел лектор общую мысль. - Или будете сдавать очень долго. И больше Серого никто не трогал. И было почему-то радостно фиолетово на все перипетии мира. Потому что глупая да одури смс про неизвестный желтый шар была все-таки отправлена и сейчас в кармане вибрировал на нее ответ: “А я откуда знаю. Я в Питере только десять лет”. - Сер, что за лицо укурившегося хомячка? - толкнул его в бок друг Димка. - Я потом расскажу, - зашептал Серый в ответ, - на обеде. Димка был растаман, отчаянный ботаник, блондин и дикий гомофоб. Когда он узнал о предпочтениях друга детства, год с ним не разговаривал, но за другую парту - дело было в девятом классе - не пересел. И уже перед самым летом, кинулся в драку, защищать друга - так рухнула годовая стена отчуждения. Тогда же, к слову, и была подарена растаманская сумка, которую Серый таскал до сих пор, как память о великом подвиге ради дружбы. Да, настоящая дружба существует. И на этом факте зиждется вера Серого в то, что существует еще и любовь. Димка блестел глазами, на удивление спокойный. “Курил” - понял, Серый. Когда Димка не курит, он дерганный и инициативный, так что зайчик-энерджайзер прибил бы его от зависти и ревности, если бы довелось им однажды встретиться. Но сейчас Димка писал лекцию, почти не отвлекался и не рисовал на полях чертиков со страшными рожами. Не вертелся, не шутил, не лазил поминутно в телефон, строча сообщения многочисленным пассиям. Успех у женского пола у Димки был фееричный: он забалтывал даму прежде, чем она успевала хоть что-нибудь сообразить. Дважды подвиги Димка ни с кем не повторял, но со всеми умудрялся сохранить приятельские отношения - болтал по телефону, звал на вписки, барыжил по-тихому травой. Серый подозревал, что это у него такая метода продаж - потому как через этих девчонок, сарафанным радио, к Димке шли основные покупатели. Серый эту деятельность друга не одобрял, но кто сейчас не курит? Даже добропорядочные офисные клерки в костюмах и при галстуках в пятницу вечером предпочитают расслабиться не табаком. И Димке была поведана история знакомства с Сокровищем и его Хозяином. И даже гомофоб не придрался к безукоризненно проведенной Егором партии. - Тонко, - оценил он, - теперь ты у него на крючке. Чисто из одного только любопытства. - Ага, - Серый блаженно улыбался. - И пофик, честно скажу. Охота любви и пирожных. - От них толстеют, - назидательно поднял вверх палец друг. - Так мои писечки говорят. “Писечками” Димка называл всех, с кем спал. И как подозревал Серый, если бы бабуле не было 63 года, а на десяток годков поменьше, Димка и к ней бы подкатил свои шарики. Чисто пирожков вкуснейших ради - пекла бабуля Серого отменно. - Да и черт с этим, Димка. У меня с начала универа никого не было. Пьяные целовашки не в счет. Я трахаться хочу, по любви! Или хотя бы по симпатии. - А этот и симпатия, и при деньгах, ага. - Ну, Сокровище и ауди конечно есть. Но живет он в съемной квартире. Обычной двушке. Полы только с подогревом. - Ну мало ли, какие у человека обстоятельства. - И он так же сказал. Да только мне с ним в загс не идти. Лишь бы был хорош. Серый конечно лукавил. Рассматривал он Егора и свои желания не только в горизонтальной плоскости. Уже успел помечтать и об отпуске летом, и о Новом Годе вместе. Но да кто об этом не мечтает в начале отношений? Это так волнительно, как ступать на тонкий лед: пройдешь - чудо, а захрустит - тоже весело.***
В среду вечером Егор не смог. Кинул смс: “Занят,”- и все. Серый расстроился неимоверно. И с горя уехал к бабуле за город. На неделе он в такую тьмутаракань не добирался: оставался у Димки, на многочисленных студенческих тусах, в библиотеке у сторожа дядь Вани, плюс через день были ночные смены в отеле, а иногда еще и дневные. Но было хреново, и хотелось в спокойное место - пострадать от души. Бабуля закормила, окружила заботой, нагрузила делами. До ночи Серый и думать забыл, что собирался предаться меланхолии. Пока поправил скрипящую калитку, убрал паданки в саду - умаялся так, что хотелось уже только спать. Естественно, не страдалось совершенно. ССП: Страдашки - сублимация - профит. Сделав такой вывод Серый спокойно улегся спать. Только окуклился в коконе одеяла, как зазвонил телефон: - Я сплю, - буркнул, принимая не глядя вызов. - Окно еще горит. Так что не спишь. Сон слетел мгновенно. Серый подскочил к окну прямо в одеяле - но естественно за чернотой ночи ничего нельзя было разглядеть, и он рванул на выход. Бабуля уже спала, Серый тихонько проскочил коридор и явился на крыльце - в ореоле электрической лампочки и развевающемся одеяле. Завидев его, Егор неприлично хрюкнул, подозрительно согнулся и, судя по всему, тихо заржал. Серый не обиделся, принял величественную позу римского патриция и, закинув конец одеяла на плечо, продекламировал: - “Видишь, каков я и сам, и красив, и величествен видом; Сын отца знаменитого, матерь имею богиню...” - Но и мне на земле от могучей судьбы не избегнуть… - закончил цитату Егор. Серый поперхнулся комаром, удивленный не меньше погибшего в расцвете сил насекомого. - Ну ладно я, меня бабуля в детстве Илиадой мучила, но ты-то откуда знаешь? - Моя матушка тоже истязала меня образованием, - любезно поведал Егор. - Так и будешь стоять Давидом? - А какие предложения? - Планирую украсть тебя и выполнить обещание. Серый смутился совершенно неожиданно и оттого еще более жарко. - Это про поцелуи которое? - Ты против? - А… нет. Я… я мигом. О, спасительная дверь. О, колени, перестаньте дрожать. О… бабуля. - Куда это вы собрались на ночь глядя, молодой человек? - вот вроде старая, а ее “молодой человек” все так же заставляет нервно сжать плечи и лихорадочно перебирать в уме косяки, следы которых она могла пропалить. - А, ба, друг приехал. Поеду, буду послезавтра. - А яблоки кто собирать будет? - Давай я Димку попрошу. Он как раз твоих пирожков вчера хотел. Заодно в город своим увезет. Бабушка еще бурчала, но воинственное “молодой человек” уже не слышалось - значит, отпускает. Серый лихорадочно покидал в сумку все, что может понадобиться в ближайшее время, юркнул в джинсы и майку, на ходу ввинтился в толстовку и вылетел обратно на крыльцо. - Я готов! - Оперативно, - оценил, Егор. - А обувь? Серый горестно уставился на свои голые стопы- это же снова в дом за носками, а потом еще и кеды найти надо. Но бабуля величественно выплыла на крыльцо, осиянная лампочкой из коридора. - Ваша обувь, месье, и недостающий элемент платья. - Бабуль, я тебя люблю! - просиял Серый ярче лампочки. А про себя застонал. Что сейчас буде-е-т. - Представь мне пожалуйста своего друга, - милостиво кивнула ба на Егора. Тот стоял, рассматривая ее с непроницаемым выражением. - Бабуля, это Егор. Егор, моя бабушка, Петра Марковна. - Счастлив познакомиться с великой женщиной, о которой так много слышал от Сергея. И Егор поцеловал благосклонно протянутую руку. Бабуля была в ночном халате и в косынке, прикрывающей волосы в мягких бигуди. Егор стоял на ступеньках ниже по крыльцу, в черной косухе и со шлемом под мышкой. Вокруг - спеющая сентябрьская ночь, гравийная дорожка к деревянному забору, ведущая от деревянного же дома. Но картина не выглядела нелепой. Бабушка не была кичливо-старомодна. Воспитанная в старых традициях интеллигентного Ленинграда, она тщательно блюла их; и от того совершенно натурально и органично воспринимались и ее манеры, и чопорная речь. И она допустила Егора в святая святых: - По субботам собираются друзья Серушки. Прошу и вас, будут пирожки с яблоками и шарлотка. - Всенепременно, - склонился Егор в учтиво-шутовском поклоне. Бабуля иронию оценила и, хитро улыбнувшись, присела в книксене. - Вынуждена откланяться, молодые люди. - Вот такая у меня ба, - заключил Серый, когда за ней закрылась дверь. - Мировая, - поддержал Егор. - Едем? У Сокровища возникла заминка. - Может не надо? - на пробу заканючил Серый. - Других вариантов нет. Да и вообще, в последний раз катаемся. Продаю Сокровище. - Почему? - Обстоятельства. - Не жалко? Такой зверь… - Сколько еще таких будет, - отмахнулся Егор. Его голос неуловимо изменился и в легкости проскочила фальшь. Серый этой легкости не поверил ни на минуту, но комментировать не стал и молча полез на Сокровище. Егор не торопился: - А поводить хочешь? Управление тяжеловато с непривычки, но я поддержу. Серый задумался - поводить он не хотел. Но Егор ведь будет помогать, да и когда еще будет возможность хвастануть перед всезнающим и всепробовавшим Димкой, что водил Харлей? - Давай, - пожалеет Серый, ох, пожалеет. Как в воду глядел. Мотоцикл был не то что с норовом - с любовью и преданностью к Хозяину. И хоть Егор сидел позади, направлял руль и в общем-то вел сам, Серому казалось, что ослабь он внимание хоть на миг - и своенравный зверь взовьется на дыбы, сбрасывая неугодного седока. А еще Егор давил Серому на спину, прижимая к баку, дышал в ухо, сжимал пальцы на руле… В животе собирались арктические льды и тут же таяли, кипятком стекая в пах. От усердия, Серый закусил губу - не отвлекаться от дороги! - и упрямо смотрел вперед. Пытка кончилась у обочины – Серый не выдержал и свернул, Егор быстро сориентировался, сбавив скорость. Помолчали. - А дом мой откуда знаешь? – задал Серый мучивший его вопрос. - Геолокацию посмотрел. -…? - Фотку на заставке увидел в твоем телефоне, водонапорная башня приметная. Дом виден. Нет слов – ему достался сталкер. Или просто очень целеустремленный человек. Пересели, теперь вел Егор, а Серый мечтал не свалиться. Еще надеялся, что Хозяин Сокровища не заметит, как бешено у Серого стоит – от всего: от запаха Егорова парфюма, кожи куртки, твердой спины под руками. Харлей свернул с шоссе на грунтовку – какие-то лесочки, кустики, впереди ворота, кажется, ферма была в этом районе какая-то. Егор соскочил, оглянулся требовательно: - Давай за мной, – и по темени ломанулся в кусты. Серый за ним, весь в догадках. Вышли к озерцу, Серый и не знал, что тут такое есть. Стоячая вода смотрела звездами, еще квакали лягушки, стрекотал кто-то в траве. - Романтик, - оценил Серый. Егор усмехнулся, потянул дальше, мимо топкого берега, к сарайчику. Там пахло свежее сено, только убранное рачительным хозяином: - Ныряй, - и Егор толкнул Серого в спину, упав следом, придавив руками. – Хорошо! Люблю здесь осенью, всегда домом пахнет. У Серого от дикости происходящего высохло горло. Ночь, неведомая жопа мира, он возбужденный до сжатых коленей валяется в сене с жутковато-экстравагантным мужиком. А тот ностальгирует о детстве. Серый повернул голову, приподнялся, перекатился и влез на Егора, пыхтя и ярясь: - Знаешь что?! – выдохнул зло, прямо в лыбящуюся морду. Выдохнул – и поцеловал, укусил почти, впился, вымещая растерянность и волнение, свою молодость и замешательство, непонимание этого несносного человека! Егор со вкусом ответил, сразу прижав, где надо: за ягодицы, к себе, придавив тяжелыми ручищами к своей не меньшей, чем у Серого, заинтересованности. Потом забрался под майку, под ремень растянутых джинс, проследил ямочки на спине и распад мягкого места, сжал и растянул, потом снова сжал – и так ритмично, в такт движениям губ и языка. И Серый забыл, что вообще-то он нападал, и он сверху, застонал, выгнулся и… кончил. Хватал ртом воздух, зажмурившись и отходя от шока – в трусы, от одного тисканья! Егор смеялся: - Хоро-ош! – и снова целовал, ну уже медленнее, с истомой. Серый попытался добраться руками и до его стояка, но тот не дал, отвел. Перекатился, навис, глянул в глаза: - Поедем или продолжим, - руки прижал по бокам, глядел холодно, и Серый точно знал, что сделает так, как предлагает. - Я… давно ни с кем. Готовиться надо… мыться… - Тогда поехали, - усмехнулся, - мыться.***
Всю дорогу у Серого холодило живот. Влажные трусы не добавляли комфорта. Спасительная дверь ванной скрыла пылающие уши. Егор спокойно насвистывал что-то на кухне. Хозяйственный какой! Серый тут на бисер исходит от нервов, а он чем-то там гремит! Раздался стук: - Русалка, вылезай. Я глинтвейн сварил, согреешься. Пришлось выключать воду и лезть в знакомый гостевой халат. Трусы Серый постирал в раковине и повесил на сушилку. Он тоже хозяйственный. Егор его поймал прямо на выходе из ванной, прижал к стене, развел полы халата, оглядел: - Молодец, - одобрил увиденное, и потянул за пояс за собой. У Серого глохло в ушах. Глинтвейн он проглотил, не почувствовав вкуса. Егор поглаживал его по ноге, усадив к себе на колени, и дышал в шею. Морозило от его дыхания и потряхивало, Серый ежился. - Допил? – Егор проследил, как чашка была поставлена на стол, сам отодвинулся, вместе с Серым, повернул его голову к себе и поцеловал – требовательно. Серый не сопротивлялся, зашумело в ушах еще сильнее, от выпитого или от избытка адреналина, конечности обмякли. Егор не торопился. Со вкусом исследовал рот, шею, покусал мочку уха. Распахнул халат и спустил Серому до локтей. Развернул его к себе, перекинул и развел ноги – чтобы все видно и доступно. «Любит, видите ли, комфорт,» - мелькнула злая мысль в голове Серого. На нее он только зажмурился и задышал носом, выгибаясь - пальцы Егора уже тянули его, прелюдия закончилась. Откинуться на стол Серому не позволили, велели с рыком: - Залезай, - и усадили на себя. Серый шипел – больно! И стонал – горячо. И ох как остро, до макушки, бритвой по вспоротым нервам. Егор не жалел его, сразу сорвался в резкий ритм, но сразу же и нашел нужный угол. На падении Серый похныкивал – слишком болезненно разливалось в нем удовольствие. Кончил он опять скоро, сжался и выгнулся - и этим утянул за собой и Егора. Он хрипло выдохнул. Уткнулся ему в шею мокрым лбом. - Хорошо! Серый не соображал. Одобрили вроде. Значит все нормально? Егор растер едко пахнущую мазь по рабочему месту в тылах Серого, на удивленно-осоловелый взгляд пояснил: - Я утром тоже люблю. Чтобы моглось. А теперь обтереться и спать. Как приводили себя в чистоту Серый уже не запомнил – спал стоя, сомнамбулически таскаясь за Егором. Ночью Егор придавливал его рукой и почти зажарил в своем тепле. Серый раскрывался, взмокший, но тот упорно его укрывал и снова укутывал, притягивая к себе. В шесть утра, обещания не сдержал – ушел в душ, оставив Серого досыпать. Он против обыкновения, не иначе после «жаркой» ночи спать один не смог. Пошел к окну – по-барски смотреть рассвет. Пока воевал со шторками, на пол с подоконника разлетелись листы. Счета, астрономические суммы, химия, процедуры, лекарства, диспансер… На вошедшего Егора Серый смотрел круглыми глазами, так и не заметя следы своего любопытства: - Егор, я случайно… Егор… это ты? Он нахмурился, но ответил: - Мама. Обстоятельства. Серый кинулся к телефону – где джинсы, в кармане должен был быть. Гудки, гневное: «Йодированный бром, кому капнуть серной?!» - Отец, это я. Егор недоуменно смотрит, но уходит в другую комнату – вежливый какой. Или все равно? Отец Серого объявился не так давно – перед универом. Мечтал загладить вину, жить семьей и все дела. Бабуля погнала его с порога, припомнив, как пьяный выгнал беременную жену из дому в мороз. Даром, что академик, белочка у всех одинаковая. Бабуле он кстати приходился сыном, как говорила Ба – не в масть пошел. Серый к отцу не испытывал абсолютно ничего, подарков от него не брал, на встречи не напрашивался, в загубленном детстве не обвинял. Но раз в месяц звонил, узнать как дела, сам не зная зачем, ведь Вяткин Дмитрий Павлович был ему абсолютно чужим человеком, да и Серый прекрасно чувствовал взаимное равнодушие отца. Его раскаяние было каким-то разумным требованием стареющего человека – будто долг отдавал. Оба это понимали. И обоих это устраивало. А теперь вот Серый ему звонит в шесть утра и просит устроить в Московскую онкологию при институте совершенно незнакомого ему человека. И все после единственной ночи в невыносимой духоте чужих тяжелых рук. Это не Харлей Сокровище, а он – Серый. Егор так и сказал, усмехаясь своей прохладой усмешкой. От нее у Серого теплело все, начиная от ушей. И хотелось, отчаянно хотелось, чтобы «обстоятельства» разрешились и последняя, самая важная операция прошла успешно.