Зависимость

Джону было плохо. Плохо так, как никогда ещё в жизни не было, и это при том, что его маменька любила тушить об него сигареты, а всю школьную пору не было и дня, когда бы он не приходил домой избитым. Но то, что Джон чувствовал сейчас, не шло ни в какое сравнение со сломанным носом и подбитым глазом. Его словно выворачивало наизнанку, будто каждую кость сломали, а затем на искалеченный остов натянули кожу нервами наружу. — Эй, Мёрфи, я тебе воды принёс. И надо же было такому случиться, что ломка настигла его именно на продавленном диванчике бывшего школьного друга. Джон смутно помнил, как вообще оказался в квартире Беллами, и совершенно не понимал, почему тот ещё не вызвал врачей или полицию, или кого там ещё вызывают в случаях, когда старый знакомый заблёвывает заботливо подставленный тазик, трясясь как эпилептик. — Что ты принимал? — Взгляд у Беллами холодный и колючий, как всегда в те моменты, когда его что-то злит. Джон помнит это, потому что чаще всего сам становится причиной его злости. В противовес этому руки Беллами тёплые, почти горячие, он убирает ему отросшие волосы с лица, и Джону обжигает скулы. От нежности, которой пропитан этот жест, Джона начинает трясти ещё сильнее. Боль собирается где-то в груди, давит, угрожая задушить или разорвать лёгкие в клочья. Беллами несильно бьёт его по щеке и повторяет вопрос. Джон устало скалится, спазмы сводят пустой желудок, и его снова рвёт, уже желчью. — Если не скажешь, вышвырну тебя в подъезд вместе с содержимым таза, — Беллами говорит веско и спокойно. Не угрожает — констатирует. Джон залпом выпивает принесённую воду и отводит глаза. — Амфетамин. Слово падает тяжело, повисает в воздухе концентрированным стыдом и признанием своей слабости. Беллами долго молчит, и Джон ожидаемо начинает клевать носом, откинувшись на диванные подушки. — Тебе нужна помощь. «И здесь ты её не получишь» про себя завершает фразу Джон и кивает, тяжело поднимается на ноги, отчаянно пытаясь совладать с подгибающимися коленями. — Я не имел ввиду, что тебе надо уйти, идиот, — Беллами мягко тянет его за запястье обратно на пол, и Джон поддаётся, потому что на самом деле не очень-то ему и хочется уходить. Потому что на самом деле он, как больная брошенная собака, которую вдруг забрали с улицы в тёплый дом, готов благодарно лизать гладящие его руки. Джон смотрит на Беллами влажными глазами и понимает вдруг, что со времён школы ничего не изменилось. Он всё та же преданная псина, что рвала глотки по его приказу. Джону кажется, что если Беллами сейчас скажет ему «К ноге» или «Лежать» — он выполнит, радостно и покорно, как и положено всякой собаке. Неважно даже, что скажет Беллами. Он откажется от наркотиков, откажется от всего, что Беллами не по нраву, лишь бы быть рядом. Джон знает, что просто меняет одну зависимость на другую. Не то чтобы Джона это волновало.