***
Солнце… терпеть не могу это дурацкое солнце. Я шёл по коридору от библиотеки. Всего лишь на миг позволил себе закрыть саднящие глаза. Сильный удар, и книги валятся из рук. Одна из них больно ударяет в сгиб локтя. — Нюниус, блин! Ты ослеп?! Поттер. Не Блэк. Ну, да, он же остался в библиотеке. С пальцем у губ. Губ? — Пошёл нах, Поттер! Надеюсь, завтра ты настолько ослепнешь, что врежешься в трибуну и сломаешь себе шею! Слизеринцы что-то затевают. Я знаю, я жду. Ругаемся. Я выливаю на него всю усталость и раздражение. Не могу остановиться. Ненавижу. Чтоб вы все сдохли. — И ещё занимаешься какой-то хернёй, типа тёмной магии, — легкомысленно бросает Поттер, и его глаза застывают в презрительном выражении. Мне хочется истерично засмеяться и плюнуть ему в лицо. Да что ты знаешь о тёмной магии, жалкий глупый высокомерный гриффиндорец?! Ничего, если для тебя это «херня». Херня — это твой обожаемый квиддич! О, тупицы с восторгом смотрят на ещё более тупых тупиц в воздухе?! Думаешь, твой яркий незапятнанный день вечен? Ты и не подозреваешь, Поттер, что вскоре придёт ночь, страшная ночь, которая обернётся для тебя крахом! Краем глаза замечаю тёмную фигуру. Почему-то в животе стягивается неприятный узел. Из-за того, что я ещё не ел сегодня. — А тебе, Поттер, бладжеры ещё на втором курсе мозги вышибли… — говорю я и хочу добавить ещё кое-что, но не выдерживаю и смотрю в сторону. Блэк. Верная собачка Поттера. Хм… собачка… Как всегда, ухмыляется, будто рад меня видеть. — Вижу, ваш спор в самом разгаре, — сглатываю от его голоса, ничего хорошего он мне не сулит, — Можно и мне поучаствовать? — смотрю в пол, закусив щёку с внутренней стороны, но чувствую, как его тяжёлый взгляд облепляет меня, парализует. Странный взгляд. Весь ужас в том, что я совершенно не знаю, как на это реагировать. Что это, блять, вообще?! — …Такую наглость спускать никак нельзя. Что же с ним такого сделать? Извращенец. Я. — Да пошёл ты на хрен, Блэк! — кричу, чтобы скрыть, как кровь постыдно прилила к лицу. Сука! Он так насмехается надо мной! Это же просто невыносимо! Это переходит границы… мне нужно что-то сделать! И я вовсе не боюсь мести Блэка! Будут ли это просто насмешки или… К чёрту! Я так его ненавижу!***
И… и что я здесь забыл… Терпеть не могу квиддич. К тому же, здесь высоко и сильный ветер. — Ты не мог выбрать места пониже, — поправляя шарф, недовольно фыркаю, но скорее неразборчиво. На самом деле, я вовсе не хочу, чтобы Розье обратил внимание на мою реплику, чтобы он подумал, что мне страшно. — Ну? — Ингридиенты будут у тебя самое позднее через пару дней, — говорит Розье, нехотя отвлекаясь от игры, его покрасневшее азартное лицо вызывает во мне волну неприязни. Он нетерпеливо спрашивает: — когда будет готово зелье? — Скоро. Через пару дней. — бросаю, ёжусь от холодного ветра и едва удерживаюсь от того, чтобы развить язвительный комментарий. Но я хотел выяснить ещё кое-что. — Моё письмо? — Да, я его передал надёжному человеку… но магически запечатанное? С чего такие тайны, которые, кстати, нельзя доверить школьной сове? Просто ты мне не нравишься, Розье. Поджимаю губы. У Блэка будут неприятности, и даже директор, который, по слухам, не стесняется контролировать школьных, а то и личных сов, даже он не помешает мне подпортить настроение своему любимчику, а в лучшем случае — вытурить Блэка из школы! — Не твоё дело, чем мы с Люциусом занимаемся, — привычно огрызаюсь я. С долей превосходства. Розье, хоть туп, как бревно, смотрит на меня почти с ненавистью. В общем, это рисковое дело — послать письмо к Люциусу. К такому человеку, как он. И хотя у нас были неплохие отношения в школе, ну, учитывая разницу в четыре курса, почти дружеские, я могу предположить, что Малфой стребует с меня ответную услугу, рано или поздно. Не то, что это меня сильно пугает. Как и то, что он теперь пожиратель… Я пресёк свои мысли и быстро посмотрел по сторонам — было неуютно думать о чём-то подобном, посреди глупо и громко галдящей толпы. Но разве не я в разговоре с Эйвери едва не сказал, что… что не против послужить достойному делу. В конце концов, всё в этой жизни достаётся не просто так. Если ты, конечно, не Джеймс, мать его, Поттер. Невольно всматриваюсь в небо и едва не шиплю от ненависти. Этот пижон, этот пустоголовый кретин, все достоинства которого лишь в умении сидеть на метле и ловить блестящий мячик в глупой игре. Но вопреки всему меня охватывает неконтролируемая выжигающая изнутри зависть. Я боюсь высоты и не в ладу с мётлами. Но разве это такой ужасный недостаток? Я не трус. Я. Не трус. Я просто… ненавижу летать. Что в этом такого захватывающего? Не понимаю… а Лили, она никогда ничего не боится… не уходи, Лили. Ты мне нужна…***
Шёл по грязи, но меня это не волновало. Хоть бы не засчитали, хоть бы не засчитали победу Гриффиндору… такое горячее желание. Не потому, что меня беспокоил проигрыш Слизерина в глупой игре, но всё из-за того, что придурку Поттеру хоть раз в жизни не повезёт. Не знаю, сколько времени понадобится Люциусу чтобы воспользоваться моим письмом и сколько на самом деле продлится «пара дней», о которых говорил Розье, но, кажется, жизнь налаживается… — Ты имеешь к этому всему отношение?! — знакомый металлический голос сзади, и меня грубо, словно куклу, хватают за шиворот. О, а он разозлён. Ему тоже не до смеха? Высокомерные серые глаза, тёмные и живые. Солнце на его волосах и шее… — Самоконтроль, Блэк? К чертям он нужен — фыркаю я в его напряжённое лицо, надеясь, что мои губы отчего-то не пошли впляс, — А если да? То что? Я не трус. Он не посмеет мне что-либо сделать здесь, при всех. Не посмеет же? Так пусть бесится, что его драгоценный Поттер чуть не размозжил башку! Его рот кривится от отвращения. Я вырываюсь, выдёргиваю мантию из его кулака, но Блэк поспешно хватает меня за руку. От его пальцев — по телу неприятная дрожь. Так неуютно, когда он меня касается. Мне не нравится. — И ты прям так сильно ненавидишь Джеймса? Что за глупый вопрос! Дышать становится трудней. Я хотел бы, чтобы Блэк отвернулся, не знаю почему. Но он продолжает зло смотреть на меня. — А ты думаешь, он не способен на такие чары?! — шипит он в ответ на высказывание своего тихого дружка, — Ты не знаешь, на что он способен, а может ты и подходящее заклинание для этого придумал, а, Принц-Полукровка?! Я уже не удивился его осведомлённости. Только разозлился. Блэк — ничего другое, как зловонная язва в моей жизни! Хотел сказать, что-то вроде: тёмные искусства ещё доставят вам немало проблем! Вам, а не мне… но пальцы на руке отвлекали. Мысли рассеивались, оставалась только злость. — Ты… ты… ну и что с этого?! Убьёшь меня?! Или… хуже того… Снова начнёшь делать что-то странное и пугающее, вроде… поцелуя (но я бы ни за что не произнёс это слово вслух, даже намёка бы не дал, что… что думаю об этом). Вернулся в замок дерганым и взвинченным. Это… это не пройдёт ему просто так. Что он хочет этим доказать? Что я просто дерьмо?! Что я всё равно хуже него, чтобы не делал?! Да если бы он знал, какие заклинания есть в моём арсенале, какие зелья я варю! Если даже знает… для него это всё херня?! Конечно. Письмо, да письмо… Люциус поможет, да, я не спущу Блэку его насмешки! Чего ему от меня надо?!***
— Трахнуть Снейпа? Трахнуть его? Голос Люпина поражённо сел. Хорошо, что он поставил заглушку. — Божечки! — возопил я, прижимая ладони к щекам, — Я заставил непогрешимого префекта Римуса Люпина произнести слово «трахнуть»! Кажется, моя жизнь уже никогда не будет прежней! — П…прекрати паясничать, ты, Сириус Блэк, — недовольно отозвался Лунатик, нервно поправляя галстук. Та-ак, если Римус начал называть меня по фамилии, значит он действительно раздражён, — я, ну… я, конечно, предполагал нечто подобное, задавая тебе этот вопрос, но всё равно это слишком… неожиданно. Мне нужно немного времени, чтобы… осознать. Ты ведь не шутишь? С тебя станется…. Ты действительно хочешь… сказать именно то, что сказал? — Ты уже говорил это слово, — заметил я. Римус чуть покраснел и посмотрел на меня таким взглядом, будто просто умолял, чтобы я тут же расплылся в идиотской улыбке и крикнул: «шутка!». А вот хрен тебе. Сам спросил. Сам припёр к стенке. — Ну… — протянул, будто в раздумьях, — Чаще у меня появляется нестерпимое желание убить Нюнчика. Хотя нет, сначала выебать, потом убить, — с нездоровым любопытством заглянул в лицо друга, — Скажешь, извращенец, да? А я давно уже подозревал себя в некоторой… неразборчивости, — и отвернулся, стараясь сохранить более менее равнодушный вид, проигнорировал тихий кашель пунцового Римуса, — в конце концов, я всегда был страстной натурой. А этот говнюк всегда таскался за нами. Люпин закрыл рот и нахмурился. — Ну… в конце концов, я вообще оборотень, — через пару секунд негромко проговорил он, глядя себе на ноги, прошептал, — бедный Севе… — Приятно, что тебя больше заботит, что ты оборотень, дружище… — я язвительно перебил его, хлопнул по плечу, —…и душевное равновесие некого сальноволосого ублюдка, а не то, что у меня стоит на парней, — на самом деле я слукавил, интересовал-то меня только Снейп, это я выяснил не вчера и почти смирился, — а ты не боишься, что когда-нибудь я… однажды ночью залезу тебе в постель? Ты, между прочим, вполне симпатичный. — Ну, Сириус, — укоризненно и смущённо уронил Люпин, неловко отодвигаясь, — Но… что ты собираешься делать с… этой стороной твоих увлечений? — Как ты красиво завернул. Как что — валить и… ну ты понял. И я зашёлся немного истеричным хохотом, поправляя воротник. Что-то жарковато стало. Ух! — Трах… Что?! Пусть я и префект, и не должен говорить такие слова, но я знаешь ли, в шоке… — взорвался оправданиями Римус в ответ на мой изумлённый взгляд, — Но… как? На последнем слове он снова охрип. — Оу, тебя возбуждают пошлые разговоры, Лунатик? — отсмеявшись, я обнял Люпина на плечи, проговорил, прищурившись, — Слушай, я... сам не знаю, почему всё тебе рассказал, но, поверь мне, это не стоит такого пристального внимания, хотя потому что… Потому что Снейп — грёбанный слизеринец! Почему именно эта причина пришла в голову? — Я имею в виду, ты же не можешь… — перебил Римус, и в его глазах мелькнуло что-то очень похожее на страх, — он же тебя ненавидит, он ни за что… — голос дрогнул, — это должно тебя остановить… господи, ты же не собираешься… Мерлинова борода, я даже отшатнулся от Люпина. Святая душа, блять, как у него и вообще могли появиться такие мысли?! — Что ты предпримешь, если тебя зажмёт в безлюдном месте восходящая секс-бомба Хогвартса? — холодно спросил я. — Полагаю, Снейп не был бы от этого в восторге, — напряженно произнёс Люпин, виновато глянув на меня исподлобья, — но ты же… — Этот сукин сын зарядил мне между ног и обозвал кучей нехороших слов, — я хмыкнул, невольно облизнув губы при воспоминании о том утре, но постарался выглядеть равнодушным, — и отбил всякое желание продолжать общение. Ну… в реальном смысле. Отбил. Не беспокойся. Я его… — помолчал, пытаясь подобрать слово, — не трону… если он сам этого не захочет. Да и тогда, я ещё хорошенько подумаю… Я стиснул кулак, и в памяти тут же воскресло тепло снейповской руки. — Ты злишься, и в последнее время ты часто злишься, — покачав, головой медленно произнёс Римус, нервно запустил пальцы в волосы и воскликнул высоким дрожащим голосом, будто… будто давно хотел сказать: — может, он и самый гадкий из слизеринцев. Пусть! Но, я думаю, никто не заслуживает такого… Гадкий, сладкий… — Такого? Знаешь ли, мне говорили, что я довольно неплох… — шутливо обиделся я, ковырнул носком землю и посмотрел на Римуса, — Ну что? Ты больше обо мне не волнуешься? — фыркнул, чуть надавил на его плечо, — Римус, я ценю твою заботу, хотя она и была слегка…эм. неожиданной! Но оставь дела моего члена на моей совести. Тем более дела минувшие. Я… я справлюсь. Он же просто отвратительно… — я прервался, закусил губу, распрямляясь и отворачиваясь. Воскликнул, переводя тему, — у меня даже девчонка появилась. Эта… — Ма… Маргарет? Мадлен? Нет… — Марлин! Я криво усмехнулся. — Хм… — Люпин снова поднял на меня задумчивые глаза, в которых отражалось солнце, — Сириус… кгм… а ты прям точно уверен, что между вами… ничего больше не происходит?.. Ты зажал его где-то, он наподдал, и… всё? Честно говоря, мне уже это надоело. Чего он добивается? — Между нами происходит… — раздражённо растягивая слова, начал я. Тут нас потревожили, и Римусу пришлось снять чары заглушки. Перед нами стоял улыбающийся первокурсник и протягивал мне сложенную бумажку. — Сириусу Блэку, — сказал он и, дождавшись, когда я с сомнением возьму её, потопал обратно к замку. Я развернул листок: записка, написанная знакомым твёрдым почерком, более крупным, чем обычно, что указывало, что МакГонагалл была в бешенстве. «Начало отработки на этой неделе. После уроков. Зал Славы». Чуть ниже была дата и приписка: «Вы будете у меня кубки весь месяц начищать, если из-за вашей с Поттером самодеятельности Гриффиндору не засчитают победу». — Что это? — спросил Люпин, заглядывая мне через плечо. — Отработка от МакГонагалл. Мы с Нюниусом, как ты помнишь, подрались, — я помахал листком перед носом у оборотня, — вот, что между нами происходит. Только и всего. А ты, Лунатик, идиот, идиот и ещё раз идиот. Тысячу раз идиот.***
Джеймс вернулся из больничного крыла к ужину. Заметил странное состояние Люпина, который, кажется, ещё не совсем отошёл от шока и то и дело сверкал красными щеками. Сохатый поддержал мои планы отомстить слизеринцам и посочувствовал перспективе отработки со Снейпом. — Кстати, что-то Нюниус больно довольный сегодня, — сказал Джеймс, — ты бы поосторожнее на отработке, он точно какую-то гадость задумал. Улучив момент, когда Джеймс полезет к фыркающей Эванс, перевёл взгляд на слизеринский стол. Челюсти свело, будто я только что разжевал лимон. Не смотрит. За весь ужин Снейп ни разу не взглянул на меня. И ладно бы я чувствовал, что он на меня злится за то, что я удержал его возле стадиона. Так нет, он о чём-то думает и даже вроде улыбается. Вероятно, предмет в твоих мыслях приятнее, чем один мародёр, который за каким-то хреном признался сегодня своему хвостатому товарищу, что не испытывает особенного отвращения к твоей мерзкой роже! — Не пялься, — тихо шепнул Люпин, обдав ухо тёплым дыханием. — Что? — я рассеяно вскинул бровь. — Не пялься, ты палишься, — он покраснел, но в уголке его губ, мне показалось, затаилась невольная усмешка. — Просто скажи, что не одобряешь, — хмыкнул я, чувствуя некоторое смущение. Надо же… меня застукали за разглядыванием Нюниуса. — М-м… — на лбу Лунатика появилась складка, он пробурчал, — я вообще против насилия. С чего он это сказал? Снова думает, что я… — А если он сам не против? — с вызовом спросил я, упираясь ногой в ножку стола, — Ты не предполагаешь такого развития событий? — Я… не знаю. Я не Снейп — в конец, смутился Люпин. — Прости. Но, кажется, это уже слишком…***
Слишком… «Ты… псих! Псих! Урод! Грязный извращенец…». Я повернулся на кровати, и начал рассматривать складки на ткани полога. Я всегда задёргивал его, чтобы солнце не будило меня раньше времени, но Поттер просто обожает его раскрывать. Специально конечно. «Как ты меня задрал, Блэк!» У меня что, вошло в привычку, вспоминать перед сном его слова? Закрыл глаза и позволил своему усталому мозгу упасть в дрёму… в мечту. Полумрак и туман. Снейп. Он стоит передо мной в своей дурацкой огромной мантии, волочащейся по полу. Бледное лицо спокойно и оживлённо, как на той колдографии. Жаль, что настоящий он сжёг её. Я бы сейчас на неё глянул, даже плевать, что на колдографии Снейп, скорей всего, порол антимаггловскую чушь. А воображаемый Снейп тем временем чуть наклоняет голову, позволяя чёрным спутанным прядям скользнуть по лицу. Губы его вздрагивают и вдруг расходятся в улыбке. Не в той бледной злобной ухмылке, которую я встретил сегодня на ужине. В другой, которая бывает у него при взгляде на Эванс. Только сейчас улыбается он мне. Его лицо сияет. Если я вдруг… начну встречаться со Снейпом? То есть…с Северусом…кажется, это называется «оказывать знаки внимания». Анекдот... Сказка и бред, и всё же... Римус думает, что выйдет что-то плохое? Я, конечно, думаю по-другому. Наверное, Снейп бы тогда не светил чёрными кругами бессонницы. И ходил бы на обед. И не жаловался Плаксе Миртл. И не срался бы с Джеймсом по любому поводу (это не точно). И носил бы нормальную мантию. И, конечно, порванных учебников больше не было бы. Я выдыхаю и чувствую, что проваливаюсь в настоящий сон. Лицо воображаемого Снейпа становится обеспокоенным. «Не… не уходи, Блэк» — как наяву я слышу его хрипловатый глубокий голос, хотя, конечно, никогда он не говорил таких слов, — «Ты мне нужен, ты так мне нужен…». Я почти чувствую прикосновение его пальцев к своей руке. Хотя, разумеется, всё это выдумка, смешная фантазия, о которой утром я и не вспомню, но она странно успокаивает меня. Я чуть самодовольно улыбнулся и заснул. Снейп. Северус. Но даже в своих мечтах, я не мог заставить его называть меня по имени…***
Ученики, шагая по снегу, гуськом следовали за профессором к теплицам. — Сегодня мы будем подрезать Дьявольские Силки, — обернувшись, весело и бодро заговорила розовощёкая профессор Стебль, которая лишь недавно сменила на посту профессора Герберта Бири, — Будьте внимательны, растения молодые, активные и любопытные. Они могут причинить и вред, если их вовремя не отпугнуть. Надеюсь, все помнят, как отгонять их? — Мы изучали их на первом курсе, — скучающе протянул Джеймс, — хм… они же боятся света? — Яркого света и огня. Правильно, — улыбнулась Стебль, — поэтому, мы будем работать в особой теплице. — Поттер-р! — зарычала покрасневшая Эванс, резко оборачиваясь, держа в одной руке ножницы, в другой — отрезанный тёмный побег. Но Поттер уже прятался за моей спиной. — Это не я! — пискнул Джеймс, выглядывая из-за плеча, — это Сириус! — Я-а? Я вообще ничего не делал, — кристально-честными глазами посмотрел на девушку, — А что произошло? — Чёрт бы побрал этот полумрак… — гневно пробормотала Эванс, и извернувшись, всё-таки стукнула Джеймса сомкнутыми ножницами по голове, — ещё раз так сделаешь, Поттер… — Подумаешь, хлопнул разок по попе… — обижено пробурчал Джеймс, потирая макушку, — я ж любя… — И свалил на меня, — хмыкнул я, пытаясь состроить обвинительный взгляд. — Эй, а для чего ещё нужны друзья? — развёл руками Джеймс и тихо засмеялся, с нежностью наблюдая за Эванс, ловко обрезавшей куст, моргнул, — О, глянь! Глянь на Нюниуса! — Да он, похоже, спит… — протянул я, разглядывая неподвижного Снейпа на перевёрнутом ведре, — да точно, дрыхнет себе! — возмущённо переглянулся с Джеймсом, — пока другие тут трудятся в поте лица! Лица Снейпа я не видел, его скрыл занавес волос. Плечи его поникли, одна белая рука, утонувшая в рукаве висела, чуть касаясь пола, скрещённые щиколотки ног выглядывали из края мантии. Чем же ты занимаешься по ночам, если вот так просто засыпаешь на уроках? Хотя… сегодня я мог спросить лично — сегодня был день нашей отработки. — Тэк-с… — крякнул Поттер, взмахнул палочкой, и учебник по травологии на коленях у Снейпа превратился в большую подушку, — слушай, может ему пижамку трансфигурировать? С котлами? — Вряд ли его мантия выдержит такой принт, — пробормотал я, против воли усмехаясь, — давай-ка, я попробую… — Эй, вы что там болтаете? Работать кто будет?! — вмешалась зеленоглазая зануда и Сохатый отвлёкся на разговор с ней. Я же вновь оглядел Снейпа и… заметил кое-что. — Ну и нашёл же ты где спать, — почти зло фыркнул я, в раздумьях поглаживая рукоять своей палочки, — чем тебе, например, история магии не угодила? Там спи — не хочу! И никаких тебе… Я мельком глянул за спину, на разговаривающих Джеймса и Эванс, поднял палочку и прошептал заклинание. Чёрный, похожий на зловещую змею, Дьявольский Силок обвивший ногу спящего Снейпа поспешно убрался из-под мантии. К несчастью (а может и к счастью), от этого движения он вздрогнул и проснулся. Сжал в кулак затёкшую руку, машинально потёр лодыжку и, открыв глаза, тупо уставился на подушку в своих руках. Потом злобно взглянул на меня и Джеймса, на Джеймса и Эванс, и вскочил, шумно уронив ведро, увидев, что рука Сохатого уже обнимает Эванс за плечи. — Э-э… Лили!***
Когда мы, под конец урока, выходили из теплицы, Люпин прошёл мимо меня и тихо пробормотал, чуть склонившись: — Это не похоже на то, что ты мне сказал… — О чём ты? — не понял я. — О нём, конечно, — усмехнулся Римус, дотрагиваясь до моего плеча, — Джеймс слепнет, стоит ему только увидеть Лили, но я не страдаю таким недугом. — О ком, о нём? — уточнил я. Договорить нам не дали Джеймс и Петтигрю, но я всю дорогу до замка растерянно поглядывал на Римуса. Такое чувство, что он меня в чём-то подозревает… А во время обеда в окно Большого Зала влетела одинокая красивая сова и, сделав вираж, кинула передо мной жёлтый конверт, прямо в тарелку с беконом. — Что это? — с любопытством спросил Поттер, взяв пакет в руки, — С. О. Блэку…. Бродяга, это тебе. Я разорвал пакет, и оттуда выпало какое-то… письмо. — Уважаемый мистер Блэк! Мы получили донесение, что в месте Вашего пребывания, а именно школе магии и волшебства Хогвартс, Вами неоднократно был использован такой магический приём, как анимагия. Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено практиковать анимагию, и анимагия без регистрации, по действующим законам, находится под запретом. Вам следует явиться…или предоставить… для выяснения обстоятельств… — дальше читать я не стал. Не слыша удивлённых восклицаний Джеймса, я медленно повернул голову и помертвелым взглядом посмотрел на стол слизеринцев. Порозовевший от удовольствия Снейп гордо усмехался, глядя мне прямо в глаза.