Самое настоящее проклятие

Набрал полные ботинки снега. Я не чувствовал холода, но при каждом шаге — за мной словно волочились толстые цепи — между пальцами ног омерзительно таяло, хрустело и хлюпало. Наверное, это был продирающий до костей стыд — то блядское чувство, с которым я показался из-за сугроба и пошёл навстречу замершим, точно неживые каменные изваяния, гриффиндорцам. С такими же каменными лицами. Шёл безоружным. Как если бы выкинул белый флаг или что-то в этом роде. «...бьюсь об заклад, он боится, как бы не кончить от прикосновения к руке» «Разве не так, Сев? Стоит мне поманить — и ты прибежишь...» Скрип-хлюп... Я невольно вообразил свои ноги твёрдыми деревянными пестиками, а обувь — ступками полными слизней, которых следовало истолочь в однородную липкую массу... Скрип-хлюп... Глупые навязчивые мысли о знакомых предметах внезапно привели меня в чувство. Какой смысл было теперь кривиться от жгучей неловкости и беспокойно тереть пустые руки? Цепи на лодыжках раскололись с одному мне слышимым звоном: я вспомнил, зачем крался, как ночной вор, по лестницам вслед за Блэком и, разумеется, Поттером... Теперь, когда два мародёра снова появлялись всюду вместе, я понял, что за странную неправильность, почти разочарование, испытывал в эти дни, натыкаясь взглядом на Поттера — машинально искал (и, конечно, не находил) рядом с ним ещё одного. ...Вспомнил их недавний громкий и оголтелый смех — и ускорил шаги, не отрывая взгляда от гриффиндорца, грудь которого была тёмной и гладкой, без нашивок. Едва ли я думал о будущем — сокрытии улик, переполохе и бездонном, как пропасть, вранье — когда наколдовывал падение снега с крыши. И не предполагал, что попытка расправиться с врагами кончится обезоруживающим заклятием. Соскользнувший с черепицы сугроб оказался раз в десять больше, чем снизу виделось — целая грёбанная гора, которая сумела бы завалить по верхушку небольшое дерево, не то что двух пялящихся в небо парней... Поттер и Блэк выглядели глупо. Не будь я сосредоточен на колдовстве, то, наверняка, выдал бы себя на несколько секунд раньше — громким фырканьем. ...на миг меня сковало ледяное, как покрывшееся белыми завитками стекло, предчувствие — с какой-то, пусть небольшой, вероятностью я мог достичь успеха. Прямо сейчас. В груди ещё колотилось, в глазах стояло красное марево (собственные, упавшие на лоб волосы казались рыжеватыми, словно они были испачканы в крови) — Поттер защитил себя и Блэка от падающей грузной «крышки гроба». Или путевки в больничное крыло с проломленной головой — это уж как повезло бы. И всё же... подходя ближе, я ещё мог воспользоваться моментом неожиданности, вытащить из кармана ту палочку — быстрее, чем угаснет в грозовом сумраке вспышка молнии, чем кто-то вскрикнет или скажет слово. Не знаю точно, было ли дело в его мантии — без опознавательных знаков и красно-золотого факультетского герба? Или в пристальном взгляде, которого хотелось избежать (Блэк, и правда, рассматривал меня с почти таким же болезненным вниманием, с каким я смотрел на него)? Или в чём-то, чего я не мог уловить, как ни таращил сухие глаза... Но Блэк казался необъяснимо странным. Остановившись прямо перед ним, крепко сжимая зубы, я незаметно дотронулся до края мантии, но так и не вытащил палочку из Лютного — ни сейчас, ни через пару мгновений. Ни через полминуты. Ни потом. Блэк будто бы даже не походил на самого себя — заносчивого придурка, поцелованного в задницу баловня судьбы, ухмыляющегося, невыносимо, до кровавого кашля идеального и ослепительно блестящего, как шуршащая обёрточная бумага к Рождеству (та самая, что режет глаза и выводит из себя кислотными оттенками и кучей блёсток) или как галеон, без раздумий брошенный на прилавок. Я ровным счётом не понимал, почему мне так показалось. Это ощущение меня бесило. Так бывает, когда чувствуешь, что ответ на поверхности, буквально на языке, но ты, точно обыкновенный остолоп, не поднимаешь руку, потому что у тебя не хватает сосредоточенности или энергии, чтобы его сформулировать. Красивое чистенькое лицо Блэка совершенно не изменилось за дни отлучки. То же можно было сказать и про его повадки: я внимательно (думаю, даже чересчур жадно) смотрел на то, как Блэк небрежно крутит в пальцах мою волшебную палочку. И снова — на отстранённое и задумчивое выражение, кривящиеся в еле заметной улыбке губы, надменной и раздражающей, как и всегда... Пересилил дрожь и схватил Блэка за грудки (господи, мне уже было плевать, что он обо всём этом думает, в конце концов, он всё ещё мог оказаться навеки замолчавшим мертвецом и первым убитым мной разумным существом, потому что я не забыл и не сделал бы бесполезными манипуляции с птичьим трупом в Запретном Лесу, что мне пришлось совершить — по его милости) ...словно это был другой человек, которого я никогда не видел и не знал — жалкая и жуткая чушь! Отговорки сумасшедшего труса. На самом деле, я кое-что о Блэке знал — достаточно, чтобы мнить себя способным его уничтожить. Нет, не... физически — меня едва не скрутил приступ тошноты, только я представил окровавленное распластанное на снегу тело. Человек или куча тёмного тряпья — непонятно. — ...думаю, миссис часто бывает тобой недовольна. Почувствовать тепло — простое доказательство нормальной терморегуляции и следствие гуляющей по сосудам крови — меня мучило непонятное, но сильное желание снова коснуться его. Безусловно здорового и живого, как я сам или как та дурацкая ворона. Какой она была до того, как я пустил в неё заклятие, оставляющее глубокие раны. Я едва не поддался. Но даже бешено швырнув в огонь все прежние опасения... Кто сказал, что они не были разумными? Избегать. Игнорировать. Не позволять. Не смотреть, не слушать, не думать. И всё же... я так жаждал мести, жаждал больше, чем собственной безопасности. ...даже и на краю бездны оставались вещи слишком опасные, смертельные. — ...титанический труд! Выход из вторых ролей, превращение гриффиндорской макаки в человека... Я говорил спокойно, и сам удивлялся звучавшему в голосе равнодушию. Потому что зудело подскочить к самому лицу и в облаке пара изо рта выкрикнуть что есть мочи: «Я знаю о тебе больше, чем кто-либо другой! Я близко подобрался. Я громко дышу тебе в спину, следую за тобой по пятам, наступаю на твою тень. Я так близко, что различил бы и крохотное маковое зёрнышко, прилипшее к твоему подбородку, и в любой момент вцеплюсь тебе в волосы или в горло — ты должен с этим считаться! Просто обязан!» Откуда возник этот мучительный «зуд»? Он приглушил горечь, унижение, стыд, и я не хотел думать, что стремление пнуть Блэка побольнее может оказаться смертельнее, чем блажь дотронуться до него... — Замолчи, Нюниус! Чёрт, я на время забыл ещё об одном человеке, с которым Блэк делится всем, что происходит в его жизни. Вздрогнул и раздражённо повернулся. — Не лезь не своё дело, Поттер! Тебя не касается... Конечно, он был тут! Совершенно не к месту! Всё, что я говорил имело смысл только между мной и тем, кто заставил меня потеть от ужаса в собственной постели. Тем, кого я хотел убить. Тем, кто среди золотых кубков умолял меня... Я не собирался всё это пояснять Поттеру, так что не удивительно, что, вместо того, чтобы не мешать мне, раствориться, как тщательно измельчённая слизь — в кипящем зелье, он поднял волшебную палочку и заорал: — Что меня не касается?! Ты, сука, говоришь, будто это твоё дело? Ты... Я холодно уставился на него. Проклятие, готовое сорваться с моих губ, он бы отбил ровно так же, как заслонился от сугроба, и вместо этого я прошипел: — Давай, расскажи мне, какой я отвратительный. Если я сука, то ты болтливый предатель, не так ли?! — Тебе я ничего не говорил! — Поттер наставил палочку на меня, кажется, мои слова его задели, — И тебя никто не спрашивал, так что заткни свой грязный рот, сейчас же, иначе... — Думаешь, меня так легко напугать?! — съязвил я в ответ, — О нет, я замолчу, когда закончу! И твой драгоценный дружок услышит всё, что я хочу ему сказать! Поттер внезапно подался вперёд, словно хотел налететь на меня плечом. Остановился в паре дюймов, однако его палочка в вытянутой руке неприятно ткнулась мне в щёку, в зубы. Я отскочил, борясь с порывом потереть уколотое, как ошпаренное, лицо. Поттер, этот комок тухлого флоббер-червя, по случайности попавший в котёл, этот зловонный пузырь, плавающий на поверхности зелья, выкрикнул: — Он вернул тебе волшебную палочку — так нападай! Нападай же, если не трус! Попробуй достать меня своими заклинаниями! Зачем ты говоришь это дерьмо? Чего ты добиваешься? — Я? Добиваюсь?! Вспыхнуло перед глазами яркое до боли, сумасшедшее видение, похожее на сон, хотя я никогда раньше не видел такого сна: Блэк — с опущенной головой — на коленях — передо мной. ...извиняйся, извиняйся, извиняйся, извиняйся передо мной! Умоляй меня о прощении! Ползай и унижайся! — Зачем ты говоришь это дерьмо? — в бешенстве спросил Поттер, не заметив секундной заминки. «Послушай, я никогда больше не назову тебя... Я ни одного тебе слова больше не скажу. Клянусь!» Я лихорадочным усилием воли вытащил своё сознание из воспоминаний, лживых и настоящих, словно утопающего — за волосы. Резко втянул воздух сквозь зубы, как если бы действительно едва не задохнулся. Идиот Поттер... Конечно, можно сколько угодно махать палочками, посылать друг в друга заклятия роста ногтей, волос или чары расстройства желудка, точно мы всего лишь слегка рассорившиеся приятели. Разве я хотел побеждать Блэка в магической дуэли? Мог ли Поттер — тупая самодовольная гриффиндорская бошка — понять это? Победитель наступает на горло поверженному врагу, но в последний момент всё же щадит его жизнь. И, господи, разумеется, упивается своим сверкающим великодушием. Гремят трубы в его честь, и те, кто прежде смотреть на него хотел — глядят с восхищением и завистью... Мне не нужна была честная победа. Нет, не в этот раз. Не в этом случае. ...на самом деле, я хотел... чтобы меня снова начало выворачивать наизнанку. И ощущение брызнувшей на волосы тёплой крови, о, я был согласен его потерпеть — если бы тихий воздух мгновенно наполнился чёрными мокрыми перьями и надсадным паническим вороньим воплем... В конце концов, Блэк первый начал играть грязно, попытавшись засунуть руку мне под мантию, как в свой собственный карман. И теперь Поттер хотел, чтобы я пощадил? Оставил «в живых»? Не воспользовался шансом «смешать с грязью»? Я смотрел на Поттера с почти нескрываемым превосходством. Идиот... Кто-то из нас троих точно был непроходимым тупицей, продающим яйцо не убитой драконицы. Почему Блэк... Поттер позвал его. Мне тоже хотелось крикнуть ему в спину: «Стой, вонючий ублюдок, я ещё не закончил!» Или даже догнать и схватить за плечо, заставив обернуться. Как он мог просто уйти?!