Обоюдоострое лезвие

После бурного празднования положительного результата Рьюки ещё пару раз встречался с братом, но на этот раз они просто гуляли, без намёка на выпивку. Рин хоть и был как обычно жизнерадостным и веселым, но, видимо, Сэт знал нужные струнки, чтобы укратить пыл своего юного спутника жизни. Но только с братом Рин чувствовал себя беззаботным мальчишкой, который мог запросто залезть на дерево или побегать по стройкам в бедном районе, чем они и занимались. Поесть мороженного, громко смеясь и радуясь жизни, будто снова вернувшись в детство. Сэт давно не видел его таким счастливым, ни с кем из друзей Рин так себя не отпускал, понимая, какая на нём ответственность. Мужчина понимал его, ведь со своим старшим братом он виделся не так часто, как хотел бы, но оба уже были взрослыми и устоявшимися, их не тянуло на приключения. Он был рад за своего мужа и даже неосознанно уже принял Рьюки в их семью, несмотря на возраст, парнишка был более рассудительный и нередко тормозил безумные идеи брата. – Прошло уже много времени, как мы приехали сюда, – начал Рин, – завтра утром мы уезжаем. – Отпуск закончился? – Рьюки улыбнулся. – Во сколько вы уезжаете? – Да какой отпуск то. Дела мафии не спят, без Сэта вообще каждый норовит выказать свое главенство. Нельзя надолго оставлять дела. – Он развел руками. – Утром. – Ну, всё равно же немного отдохнули. Вот мы с тобой познакомились. Будем же переписываться? – Конечно будем! Ты и в гости приехать можешь, как надумаешь, адрес я тебе свой скину. Даже звонить можешь в любое время дня и ночи, если что случиться - дай знать, я тебя "защита", – демонстративно стукнул кулаком по своему торсу. – Обязательно приеду. – Рьюки засмеялся. – Ты также звони, если муж пустит, тоже прикатывай. У меня, конечно, не царские хоромы, но место для тебя всегда найдется. – Удачи, брат. Обязательно побалуй своего парня, а то столько времени потратил на меня… ой, ещё ж учебу прогуливал, смотри, не вылети, – он похлопал Рью по плечу, когда они уже были у подъезда Рью. – И тебе удачи, брат. – Рью немного покраснел. – Передавай привет Сэту и не ревнуй его без повода, он крутой мужик. Обнявшись с братом, Рин сел в машину и поехал к Сэту, а Рьюки ещё пару минут простоял возле подъезда, глядя на окна своей квартиры. Прощание с братом поселило в нём тянущую тоску, ту, от которой он всегда закрывался - тоска по матери. Он сглотнул и поднялся в квартиру. – Я дома. – Он прошёл в комнату, бросив рюкзак на пол, стал расстегивать кофту. – С возвращением, – выкрикнул с кухни Кэш, у него уже лучше получалось готовить, ведь нужно же было себя занять чем-то полезным, пока любимый налаживает родственные связи. Рью переоделся в домашнюю одежду и прошел на кухню, обняв Кэша со спины, лбом прижимаясь к его плечу. – Что готовишь? – Лазанью и салат, почти готово. Как прогулка? Ты не в духе? – Ого-о, ты уже смело покушаешься на такие блюда. – Рью улыбнулся. – Хорошо, попрощались с Рином, они уезжают завтра. – Он замолчал на пару секунд. – Да как-то тоскливо стало. Тяжело вздохнув, Кэш положил нож и обнял своего любимого. Ему не нравилось делить Рью с другими, но запереть его он не мог, да и сам понимал, что это неправильно. Старался смириться. И вот теперь «помеха» уезжает, но отчего так тоскливо? А от того, что на сердце его любимого печаль, ведь Кэшу приятнее видеть улыбку на его лице, нежели грусть и уныние. Рью прижался к нему, поглаживая его по спине. Чувство тоски скребло внутри, но говорить о ней не хотелось, а способ её унять был лишь один. – Я думаю, что завтра не пойду на учебу. – Ты и так уже много пропустил. Обещай, что со следующей недели возьмёшься за ум! – Строго наказал Кэш, тем самым разрешая ему завтра не идти на учебу. – Обещаю, со следующей недели начну учиться. – Рью поднял голову. – Спасибо, па-а-ап. – Ох, – Кэш покачал головой, – ну и шутник. Иди, отдыхай, скоро всё будет готово. Опробуешь мои эксперименты. – Хорошо. – Рью игриво шлёпнул его по ягодице и, пока Кэш не успел ответить, ушел в комнату. Остаток вечера прошёл довольно спокойно, Рью пытался показать, что всё в порядке, шутил и смеялся, хотя Кэш за время, что они жили вместе, научился определять, когда что-то в душе его возлюбленного не так, будь то грусть или душевные муки. Рьюки всегда скрывался за маской напускного спокойствия и веселья, должно было пройти какое-то время для того, что бы он смог раскрыться и поделиться тем, что его мучает. Расспросы обычно давали обратный эффект, и он сильнее замыкался в себе. Словно ему каждый раз нужно было взвесить, стоит ли рассказывать о том или ином. Словно не до конца доверял. Это задевало, но такой он был человек, ему просто нужно было дать немного времени. Утром Рью проводил Кэша на учебу, а для него самого лежала дальняя дорога в психиатрическую лечебницу. Он не был там на протяжении нескольких лет, оттого с каждой минутой становилось тяжелее. Последний раз, когда он пришел к ней, София смотрела на него, как на чужого, с долей какой-то жалости, а после кинулась и попыталась задушить. Её оттащили и вкололи транквилизатор, но Рью, тогда ещё подросток, навсегда запомнил этот безумный взгляд и это ощущение, что родная мать больше не узнает его. Шагая по светлому коридору лечебницы, Рьюки боролся с подступающим к его горлу приступом тошноты. Он редко приходил сюда, а после того как его жизнь круто поменялась - не был здесь ни разу, хотел прийти, но боялся. А сейчас просто не простил бы себя, если бы не приехал. Он обрёл родного брата, жизнь с Кэшем ослепительна хороша, и у него всё получается, получается даже лучше, чем он вообще мог себе представить. Он не умирает бездомной собакой, он не скатился, он стал лучше. Доктор Хопс встретил его с неожиданной улыбкой на лице и каким-то пониманием в глазах. Мужчине далеко за сорок, но он выглядит очень свежо, и если бы не пара морщин вокруг глаз - не подумаешь о его возрасте. Он рассказал об изменениях, которых практически нет, сказал о том, что они сделали в корпусе ремонт и вообще хоть как-то пытался подбодрить парня, он слишком давно в профессии и видит насквозь все эмоции и переживания. В комнате для посетителей, куда его проводили, было просторно и тихо, в ней находился стол и пара мягких стульев цвета топленого молока. Рью долго мялся, прежде чем сесть. Оставшись в комнате наедине с самим собой, он сжал кулаки до побелевших костяшек и лёгкой дрожи, внутри протекает внутренняя борьба за право уйти отсюда как можно скорее. Спустя пару минут вернулся доктор Хопс, который вёл под руку ту, из-за которой всё это волнение, а следом за ними в комнату проходят санитары. Врач осторожно усадил её на стул напротив Рью. У Софии смоляные кудри, бледная кожа, и, кажется, её возраст застрял где-то на отметке между восемнадцатью и тридцатью, только глаза бледные, почти прозрачные, как у рыбы, выброшенной на берег. Она изучающим взглядом посмотрела на Рьюки, который в свою очередь почувствовал какую-то неловкость, ощущение того, как уменьшается в размерах и превращается в мальчика лет пяти, и где-то там, в глубине души, хочет, чтобы она его узнала, чтобы позвала по имени, чтобы обняла… – Кто это, доктор? – Она посмотрела на доктора Хопса, в её взгляде не было агрессии, но только потому, что женщина находится под препаратами, она просто не узнала его снова. – Это ваш сын. – С улыбкой проговаривает врач, а в её лице не дергается ни один мускул, она кивнула, но это было абсолютно механическим действием. Скорее всего, она уже и не помнит значения этого слова. Мысли словно покинули голову, и Рью уже и не знает, для чего пришёл сюда, он словно потерялся. Да и как он вообще собирался с ней чем-то говорить, и уж тем более как всё это закончить. Было неприятно ощущать себя пустым местом в глазах матери, которая и не помнит его вовсе. – Привет, Соф... – Тихо проговорил Рью, с надеждой, что дрожь в его голосе будет неслышна. – Ты хорошо выглядишь. - Женщина улыбнулась в ответ, она всегда так реагировала на комплименты. – У меня всё хорошо... Я поступил в институт, не думаю, что буду работать по профессии, но я всё равно учусь, немного сложно, но я не один. У меня есть друг, хороший друг... Мы вместе учимся... У меня сейчас вообще много друзей... – он запнулся и замолчал на пару секунд, упрямо смотря в столешницу, чуть сжимая пальцами дерево. – А ещё я продолжаю играть в футбол... будь моя воля - я бы только этим и занимался. Но вообще, я не только поэтому пришел. – Он с трудом оторвал взгляд от столешницы и посмотрел на Софию, выжидающе надеясь, что на ее лице хоть что-то поменяется, но оно остается неизменным, словно София и вовсе не слушала его. – Я нашёл своего брата... Он старше, и мы с ним очень похожи. Я думал, у меня больше никого нет, но оказался неправ. Ты всегда молчала о моём отце, а, оказывается, всё это время, у него просто была другая семья. Рьюки честно ждал реакции, ждал, что она бросится на него, чёрт побери, этого, кажется, ждал даже доктор Хопс, плечи которого мгновенно напряглись. Но ничего не произошло. София уронила голову на бок, а после ладонями потянулась к лицу Рьюки, провела пальцами от виска до подбородка, почти невесомо... Рью показалось, что она провела по лицу бритвой, и вот-вот хлынет кровь. Мимолётное прояснение в глазах, а после она уронила ладонь на стол и откинулась на спинку стула. – Я устала. – Пойдём в палату? – Доктор Хопс поднялся, но промедлил секунду. – Да. – Женщина кивнула и тут же поднялась со своего места. Она больше не посмотрела на своего сына и спокойно пошла за врачом. Рьюки сидел во внезапно опустевшей комнате неподвижно несколько минут, а после поднялся с кресла, разминая одеревеневшие от волнения ноги. Он ждал возвращения доктора Хопса, покачиваясь с пятки на носок, стоя возле двери, ведущей в комнату для посещений. – Как видите, мы смогли купировать рецидив приступов, но это очень сильно влияет на её память. – Они пошли по светлому коридору. – Она давно меня не узнает. Я не расстроен... Просто... – Рью замолчал. – Она любила этого мужчину, я глупо надеялся, что она хоть как-то отреагирует или вспомнит его. – Признаться честно, я тоже на секунду подумал, что она отреагирует, но этого не случилось, и я рад. Её истерические приступы - не лучший исход встречи. Не делайте так больше. – Простите. Это было глупо. – Рью потер переносицу, удивляясь, как он ещё умудряется держаться. – Я не знаю когда приду в следующий раз, но я рад, что вы всё ещё лечите Софию. – Кто - если не я. – Рассмеялся мужчина. – Спасибо. – Рью улыбнулся, и остаток пути они прошли молча. Когда пропуск был подписан, Рью попрощался с врачом и покинул стены больницы. Он честно ненавидел сюда приезжать, но не мог совсем этого не делать. Он уже давно не мог называть Софию матерью, язык слишком отвык от этого слова, но она всё равно ей являлась, и он не мог от неё отречься. Теперь у него был ещё один родной человек, и он бы хотел свести эти встречи к минимуму, но знал, что всё равно не сможет. Эти поездки выбивали его из колеи, и сейчас он не знал, как вернуться домой и показаться на глаза Кэшу. Пока он ждал автобус, который увезёт его от клиники, то крутил в руках телефон, не решаясь позвонить. Они не говорили о его матери, и Рьюки честно надеялся, что и Когари ничего не рассказывал Кэшу. Поговорить об этом с Рином до его отъезда тоже как-то не удалось. Рьюки привык один тащить это бремя, он знал, что болезнь прогрессирует и отклонения наслаивются друг на друга и делиться этим с кем-то совсем не хотелось. Из наушников ударил бас и Рью вздрогнул, чуть не выронив телефон, спешно переключив мелодию, он тяжело вздохнул. В этот момент подъехал нужный автобус и, устроившись в конце, он всё же набрал номер, который за несколько месяцев поселился на быстром наборе под цифрой один. – Хэ-э-эй... Привет, ты ещё на парах? Может, сходим сегодня куда-нибудь? – Да, конечно, я и сам хотел тебе это предложить. Тебе, наверное, нелегко после отъезда брата. – Есть немного, поэтому хочется немного развеяться. Спустя пару часов Кэш вернулся с занятий, и они поехали в ресторанчик, который любили периодически посещать. Обслуживающий персонал был внимательным, а Кэш, в свою очередь, оставлял неплохие чаевые, собственно, поэтому и обслуживали соответствующе. Суета за окном затихала при входе в ресторан, играла приятная музыка, и они прошли за свой любимый столик. Официант добродушно улыбнулся и поприветствовал гостей. – Вам как обычно? – Угу, – кивнул Кэш, – ну и меню не забирайте, может, что ещё приглянется. – Хорошо. – Ты выглядишь не очень, может, коктейль твой любимый тебя взбодрит? – Может. Чувствую себя таким разбитым, словно мне все органы отбили. – Рью улыбнулся и потер лицо ладонями, им уже принесли коктейли. – А вот и он, – улыбнулся Кэш, – попробуй. Неужели отъезд брата так сильно на тебя повлиял? – Не совсем... – Рью пожал плечами и отпил из своего бокала. – Отъезд брата скорее заставил вспомнить о матери. Но я бы хотел обсудить эту тему дома, это - не то, что стоит обсуждать в общественном месте. После этой фразы Кэш поскорее хотел оказаться дома. Хотел, чтобы Рьюки ему открылся, поддержать его хотел. Но, несмотря на это, они спокойно посидели в ресторанчике, перекусили, прогулялись по парку и обратно. По пути к дому накупили вкусняшек. По прибытию, разобрав пакеты, они долго сидели просто молча, то и дело переглядываясь, Кэш не торопил, он ждал, когда Рью будет готов. Рьюки на самом деле очень нервничал, он никому не рассказывал, что его мать психически больна. Для всех она просто тяжело болела и не выходила из больницы, на деле же всё было в разы тяжелее. В какие-то моменты ему её не хватало, действительно не хватало любящей матери, которая подскажет, поможет и позаботиться. Всю его жизнь заботиться приходилось о ней самой, и это было несправедливо. Он до сих пор где-то в глубине душе завидовал тем, у кого была нормальная мама, которая читала сказки, ругала, когда это было нужно, да и вообще просто была рядом. Он никогда никому об этом не говорил. Эти мысли преследовали с детства, а сейчас их стало так много, что они причиняли боль. Кэш уже много раз доказывал, что ему можно доверять, что он не предаст. Рьюки теперь не один, он не должен всё тащить в одиночку. Теперь у него есть семья - брат и любимый человек. – В общем... – Начал Рью и поднял голову. – Я когда-то упоминал, что моя мать в больнице, не знаю, помнишь ли ты. Но, в общем... она лежит в психиатрической лечебнице. У неё шизофрения, на фоне которой добавилась депрессия... Она всегда отказывалась от лечения, не пила таблетки и не ходила к врачам, болезнь прогрессировала с каждым днем. У неё были моменты прояснения, когда она была почти обычной, а потом случались приступы, и она либо была слишком агрессивна, либо слишком подавлена. – Он замолчал, переводя дух, а затем отошел к окну, оперившись на подоконник. – Мне было четыре, когда она первый раз попыталась выпрыгнуть из окна. – Рью постучал ладонями по подоконнику, как бы намекая, что именно из этого окна. – Я с детства прятал от неё острые предметы, любые таблетки. У нас часто не было даже обезболивающих, потому что она несколько раз чуть не отравилась ими. Я снимал её с окон и закрывал в ванной, что бы она ничего не сделала. Она бросалась на меня с ножом и однажды чуть не задушила... Потом её отпускало, она извинялась и плакала. – Рьюки замолчал, прижавшись лбом к стеклу, и тяжело вздохнул, а после - обернулся, сжимая собственные плечи. – Она уже много лет не узнает меня, совсем. Я стал для неё абсолютно чужим, и глаза у нее как у мертвой рыбы. – Он тяжело вздохнул и потёр переносицу, сдерживая слезы. После услышанного Кэш не мог поверить его словам, но такими вещами не шутят. Да и понятно, отчего он в школе тогда ко всем придирался и был хулиганом. Ему было трудно, и он вырастил панцирь. Это тяжелая ноша, которой он поделился с Кэшем, пала и на его плечи. Он подошёл к Рью и крепко обнял, пытаясь подобрать слова. Он стал для Рьюки избранным, тем, кому он смог доверить свою тайну. Паренёк был таким хрупким и ранимым внутри, но это видеть было дано лишь ему – Кэшу.