Я ведь тебе не враг

— Черт возьми, ты хоть сам понимаешь, куда мы мчимся? Глаза Чарльза закрыты, руки на висках. Кожа белее мела, темные пряди прилипли к вспотевшему лбу. Он так дрожит от напряжения, что кажется, будто у него лихорадка. Эрику стыдно за страх, который он испытывает. — Пожалуйста, Эрик, быстрее… — Да успокойся ты! — Ему очень плохо. Такой ужас, такое отчаянье… — Почему ты так уверен, что это мутант? — Сознание… — голос Чарльза еле слышный. — Мысли слишком быстрые, и не облачены в слова. Сплошной комок эмоций. Очень ярких. Заходящее солнце теперь светит прямо в глаза, даже в темных очках вести машину неудобно. Эрик удивился, заметив побелевшие костяшки собственных пальцев. Отчего он так сильно сжимает руль? Они так долго искали хоть кого-нибудь. Почему сейчас, когда они так близко, мутант совсем рядом, все кажется бессмысленным? Успеют ли они спасти его… От чего его нужно спасать? Эрику хочется мчаться еще быстрее, только в обратную сторону. — Что ты делаешь? — Чарльз резко одернул руку, сжимавшую рычаг, но машина уже почти остановилась. — Нам нужно убираться отсюда. Я не верю в предчувствия, но сейчас… Поверь мне, Чарльз. — То, что ты сейчас чувствуешь, не твои эмоции. Этот мутант, ему страшно и больно. Что-то не получается, ему что-то угрожает. Видимо он транслирует свои эмоции другим. Ему нужно помочь. Видно, что он устал, почти истощен от попыток установить связь с неизвестным мучителем. Но эти глаза, всегда столь добры, сверкают решимостью. Если Эрик откажется, его друг пойдет один, пешком сквозь проклятую пустыню, к городу в паре километров от них. Пойдет к тому, кому он нужен. И никакого выбора нет. Рев мотора эхом отбивается в неестественной тишине. Ни шума, ни движения. Здесь очевидно произошло нечто очень плохое, хотя кажется, что только должно произойти. Так выглядел родной город в Польше. В последние дни перед тем, как за ними пришли. Найти мутанта в настолько тесном и запутанном городке кажется едва возможным. Даже телепату нелегко определить направление только по силе эмоций. Изредка им встречаются люди. Те из них, кто в сознании, либо плачут, либо смотрят пустым взглядом. Они остановились возле первого, старика, который сидел на тротуаре, вздрагивая от рыданий. Но Чарльз сразу же махнул рукой: — Нет, не он. Приходится бросить машину и пойти пешком сквозь мрачные дворы. Сопротивляться отчаянью все тяжелее, но Эрик старается не отставать. — Ещё немного… — Ты знаешь, что с ним случилось? Что с ними всеми?.. — Разве ты ещё не понял, — в голосе появилась горечь, — кто способен на такое? — Тот, кого мы ищем? Он как ты? — Наверное эмпат. Способен передавать чувства другим. И невероятно силен, терроризирует весь город. Перспектива встречи с подобным монстром не радует, но здесь ничто не принесло бы радости. — Как мы обезвредим его? — Сначала найдем. В сплошной тишине кошмарно громким кажется скрип открывающегося окна. Выглядывает старуха, явно напуганная. — Что вам нужно? Чарльз, конечно, не понимает. Уже несколько недель в Израиле Эрик исполняет роль переводчика, хотя и сам отвратительно говорит на иврите. — Мы ищем… человека… кто делает это с вами. — Там, — женщина указывает рукой, — дом 37. Дом оказывается старой и грязной многоэтажкой. Единственная открытая дверь ведет на крышу. На краю сидит девочка, совсем малышка. В свете заходящего солнца ее волосы кажутся красными. Рукава огромного свитера закатаны выше локтей. В руке она держит острый кусок ржавой жестянки. Обе руки от запястий до локтей изрезаны и залиты кровью. По бледным щекам текут слезы. С губ Чарльза слетает мерзкое ругательство. — Не бойся меня. Эрик, переведи ей, пожалуйста. Не бойся, мы такие же, как ты. Мы поможем тебе. Ты больше не одна. В голове мелькает нелепая мысль: не стоит ей помогать. Чудовище оказывается несчастным напуганным ребенком. Девочка поднимает голову и смотрит на них ярко-красными глазами.