***
Жан уже очень долгое время ходит по улице. Паркурист осматривался вокруг себя не раз. Когда его нога зажила, он отправлялся на поиски тех мест, где ещё не был. Несколько дней он потратил на изучение других районов и частей города. Но ничего подходящего не было. Из-за этого Жан решил следующим днём пойти на прогулку в лес, в надежде найти какой-нибудь заброшенный парк, что сгодится на все сто. Слушая пение птиц, Кирштейн шёл по выделенной дороге для прогулки по лесу. Раньше, проходя мимо леса, он не замечал за собой, что любит наслаждаться природой. Когда парень смотрел на деревья, он мог видеть бегущих по веткам белок или же тех самых птиц, чьё пение успокаивало и заставляло идти тише. Жан мог видеть небольшие норки диких зверей, шуршащих в кустах рядом с ним. Но ничего интересного не попадалось, даже моста через мелкую речушку, поэтому паркурист свернул с пути в гущу веток, предварительно натянув капюшон толстовки на голову, где запах листвы был сильнее, и заставлял голову городского человека кружиться. Парень смотрел по сторонам, ища хоть что-нибудь, не забывая убирать особо длинные ветки в стороны, дабы не попали в глаза; шёл медленно, чтобы вдоволь насладиться природой. Кирштейн вышел к большому дому, если не к особняку. О эти выступы, эти высокие стены и большая крыша! Их так много! Жан перебегал глазами от одного места к другому. На его лице застыло выражение невероятного счастья и удовольствия. Заворожённый этим прекрасным домом, парень не заметил, как уже встал возле самого здания рядом с калиткой. Он и думать не мог о таком прекрасном месте, но, глядя на особняк, также успел заметить, что есть кое-где камеры. Паркурист решил посмотреть, как выглядит дом сзади. Зайдя за него, всё так же не отрывая взгляда, Жан не увидел силуэт, следящий за ним. Удовлетворив своё желание, парень решил перелезть преграду, но только он положил руку на штакетину, его окликнули: — Эй, что ты делаешь? Кирштейн замер, и уж готов было бежать, зная, какими жестокими могут быть охранники. Повернув голову в сторону звука, Жан увидел лишь одного человека в неформальной одежде примерно его возраста. Черноволосый высокий парень опёрся о калитку рукой и с интересом смотрел на Жана. На его лице была тёплая и мягкая улыбка, а большие глаза смотрели с добротой. Одежду парня составляли светлые домашние штаны и лёгкая футболка. Не очень широкие плечи, но шире, чем у самого Жана; футболка не скрывала мускулистые руки, а бёдра наоборот были узкими спортивными. Брюнет, не дождавшись ответа, уверенным шагом пошёл к Кирштейну. Тот убрал руку от штакетины и развернулся к идущему на него человеку. На лице Жана не было эмоций испуга или ещё чего-то, что могло его разоблачить. Когда парень остановился в нескольких шагах от Кирштейна, то снова задал вопрос: — Как тебя зовут? Сказанное ввело в замешательство Кирштейна. Зачем ему знать имя незнакомого человека, который почти вторгнулся на его территорию? — Жан, — парень с сомнением назвал своё настоящее имя. — Меня зовут Марко. Приятно познакомиться, — сказал брюнет и протянул руку. Паркурист косо посмотрел на вытянутую конечность, но, смотря на улыбку Марко, не смог не пожать ему её. Сам Марко в ответ улыбнулся ещё шире. И кареглазый только сейчас заметил у того веснушки на лице. — Что ты здесь делаешь? Потерялся? — Марко казался Жану простодушным. — Нет, я просто гулял и увидел дом. Просто решил посмотреть поближе. Красиво, — Жан думал, что если тот поверит в его враньё, то этот парень слишком наивен. — Ясно. Это дом моей семьи. Мы переехали сюда совсем недавно, как только его построили. Я согласен, мне тоже нравится. А ещё нравится это тихое место. Никто не мешает, машины не гудят, и никто из наших знакомых не знает, где мы, а особенно папины коллеги. Парень был в небольшом шоке. Как Марко может рассказывать про свою семью постороннему человеку? — Зачем ты мне это говоришь? Ты же меня не знаешь. — Ну, давай, тогда узнаем друг друга поближе. Я из другого города, там у меня было много друзей, но не здесь. Поэтому ты можешь стать первым. — Э-э… То есть ты хочешь, чтобы я был твоим другом? А если я бандит или ещё кто-нибудь? — Жан был полностью добит. — Ну, на бандита или же вора ты похож немного, но даже если и так, то я не дам тебе что-либо сделать, — Марко говорил с той же улыбкой, не переставая сверкать. — Да ладно? — Да. Ну так что? Расскажешь хоть что-нибудь о себе? Паркуристу оставалось только выгнуть бровь и посмотреть на Марко, как на идиота. Но вот нагрубить ему не получалось, словно что-то мешало. Кирштейн и слова плохого не смог вымолвить в сторону этого доброго человека. Вдохнув побольше воздуха, Жан выдал: — Живу и родился в этом городе. Друзей нет. Люблю паркур и жить без него не могу. У меня всё, — парень и сам не понял, зачем сказал про своё хобби. — Вау, паркур! Это, наверное, опасно. А, ну, тогда понятно, чем тебе приглянулся мой дом. Увидел и не удержался. Марко чуть ли не засветился, когда Жан произнёс слово «паркур». Возможно, он что-то знает или просто слышал. Обычно, люди, слыша слово, тут же спрашивают его значение, а здесь чуть-чуть приятно стало из-за того, что не надо объяснять. — Эх, всё-таки понял, да? — Жан смущённо завёл руку за затылок, проходясь по волосам. — Конечно, ты такими глазами смотрел. О, ты же сказал, что у тебя нет друзей. А можно я им буду? Получается, я буду первым? — Марко можно было сравнивать с солнцем, да и веснушки всё время напоминали об этом. — По-моему, ты слишком спешишь. — Разве? — Да. — Ох, прости. Но, может, всё-таки?.. Выражение лица Марко было просящим, и Жан понял, что прибьёт себя, если ещё раз доведёт его до такого состояния. — Ладно, уговорил, — веснушчатый вновь оживился. — Я просто не люблю компании, ну, не нравится мне это. И получается, что, да, ты первый. — Ура! — Марко напоминал Кирштейну маленького ребёнка: также открыто показывает свои чувства.***
После столь неожиданного знакомства Марко постоянно был с Жаном. Куда бы не направился паркурист, туда же и его друг. Когда Кирштейн по просьбе Марко показывал несколько приёмов, то заметил, с каким восхищением смотрел на него Бодт. По его взгляду, казалось, что Жан — вся его жизнь. И даже посторонний человек мог сказать, что если парни разойдутся, то больше всего это поразит Марко. Это же стал понимать сам Жан, поэтому никогда не отказывал тому в компании. Да и с ним было весело, хотя иногда парень был несколько холоднокровным, что немного пугало. Они разговаривали на абсолютно разные темы. Оба смеялись из-за своих шуток, и оба улыбались друг другу. Жану ещё ни с кем не было так весело, так ему казалось: у него ведь никогда не было друзей или девушки. С ними было тяжело, а с Марко так легко.***
— Да не бойся ты, прыгай! — Я не могу! Мне страшно! Собственно, с чего всё это началось… Марко давно изводил терпение друга тем, что хочет разделить его хобби и также стать паркуристом. Но вот никто из них не учёл, что Бодт мог бояться высоты. Он же раньше никогда нигде не лазил, так откуда ему знать. Поэтому Жан отвёл друга на одну мелкую охраняемую заброшу, охранники которой были его друзья. С ними проблем не возникло, и парни пропустили учителя с учеником. Кирштейн долго выбирал место учения, потому что мусор под ногами мешал. Сначала стоит научить Марко перепрыгивать препятствия, а уже потом можно перейти на прыжки с выступа на выступ. Может, Марко и был выше, но абсолютно не гибкий. А чтобы сделать «манку» они потратили два часа. Бодт боялся, что ноги не поднимутся, как надо, а руки не выдержат его собственного веса. Жан прыгал перед ним, как горный козёл: туда-сюда, туда-сюда. Выглядело легко, но когда подошла очередь Марко, у того затряслись ноги. Его первая «манка» пошла носом в землю, так как длинные ноги не поднялись как надо. Крови не было, ушибов тоже. Поэтому учение продолжилось. В этот раз Кирштейн взял другую технику. Постепенную. Сперва парни размялись: поприседали, отжались, потянулись. Жан решил начать с обычного перепрыгивания через камень: побежал, поставил руку, на которую безопаснее всего опираться, и с прыжком поднять ноги, перекидывая через преграду. Здесь Бодт тоже пару раз косячил, но не так сильно. К концу дня, когда солнце садилось, и был красивый оранжево-красный закат, у Марко вышла его первая, без ошибок, идеальная «манка». С разодранной кожей на ладонях, внутренней стороне запястья одной руки и местами порванной футболки. Но получилась же! Пока Марко радовался, прыгая туда-сюда, Жан лежал на земле, устало смотря на друга, что сумел потратить его энергию меньше чем за сутки, когда сам Кирштейн расховал её за неделю! Оказывается, обучение — тяжёлая штука. Но на этом ничего не заканчивалось. Следующим днём они пришли туда же снова, потому что место как раз подходит для занятий. Правда до этого парни зашли в магазин спорттоваров, дабы купить новичку экипировку и, на всякий случай, шлем. Ну, мало ли. Первым делом Жан и Марко повторили пройденное несколько раз — для закрепления. Следующим упражнением стало Кэт Пэссинг, преодоление препятствия засчёт опоры на него руками, не касаясь ногами. То же самое, что манка, только конечности верхние. Для начала Кирштейн учил обычной стойке на руках. Марко и этого не умел, поэтому Жан держал того за ноги, пока парень пытался довериться рукам. Пару падений, и Бодт готов для выполнения. Взяли тот же камень, что и вчера. Кирштейн несколько раз показал, как это делается, а потом принялся подталкивать Марко, так как тот начал сомневаться. На случай чего, Жан стоял по ту сторону камня снизу, готовясь поймать друга, если тот не сможет, а если получится, то запросто перепрыгнет. Хорошо, что Кирштейну пришла эта мысль в голову. Одна рука не удержалась, подогнулась, и Бодт упал вниз головой на готовящегося поймать его Жана. Марко придавил друга, навалившись сверху. Оба замерли, когда, приподнявшись, Бодт оказался очень близко к глазам друга. Он почувствовал, будто время замерло только для них. Жан смотрел на него, не моргая; смотрел своими светлыми глазами в омут тёмных. Марко продолжал смотреть, если бы ни заметил, как покраснело лицо напротив, и он понял, в каком находится положении. — А-а-а-а! Прости-прости! Я правда не хотел! Мне очень жаль, пожалуйста, прости! — Д-да не… всё в порядке, — Жан не мог заставить себя посмотреть ему в глазах, чувствуя пылающее лицо. — Д-давай продолжим. Оба парня вели себя скованней и не так активно. Разошлись те по домам рано: каждый придумал свою причину, чтобы уйти. На следующий день Кирштейн, несмотря ни на что, продолжил тренировать друга. Постепенно ситуация забылась. С каждым разом паркуристы продвигались вперёд, обучаясь современным приёмам. А Марко так и не поборол страх высоты.***
Кирштейн провожал Бодта до его дома. Им обоим нравилась природа, поэтому они часто проводили время в лесу. Брюнет предлагал Жану пройти в его дом, но тот отказывался. Когда Марко спрашивал, что не так, то тот просто молчал и смотрел в другую сторону. Велика разница между современном аристократом, что носит брендовые вещи, и парнем из среднестатистической семьи, денег которой хватает на дешёвые вещи и не очень модные. Во время этой прогулки ребята смотрели на небо и пытались угадать созвездия. Когда Жан посмотрел на друга, идущего рядом с ним, то его можно было не узнать. Тот выглядел в свете луны изумительным. И если бы Кирштейн не знал, что у Бодта тёмно-янтарные глаза, то подумал бы, о том, что у него глаза, как у кота. Когда тот опускал взгляд на Жана, то в полумраке они светились. Это было настолько завораживающе, что сам Кирштейн и не заметил, как долго смотрел на Марко. И, конечно же, это не осталось незамеченным. — Что-то не так? — Марко заметил взгляд, направленный в его сторону. — Эм? Нет, ничего. Просто… твои глаза при свете луны… они… очень красивые… — Жан не мог поверить, что сказал такое парню, пусть и лучшему другу. — Ох, правда? Спасибо. Мне очень приятно слышать эти слова от тебя. Ты тоже красивый. — Никогда этого не замечал, — пробурчал тот куда-то в сторону. — Напрасно. Ты хороший парень. Я удивлён, что у тебя нет девушки. Вы бы дни напролёт вместе проводили. — На себя посмотри. — Да ладно тебе. Мне они просто не нравятся. — То же самое, чувак. — Жан. — А? — Я хочу показать тебе одно место, ты не против? Просто время уже позднее, вот и спросил. — А что за место? — Секрет! — Марко заманчиво улыбнулся. — Хорошо, заинтриговал. — Нет. С твоего разрешения, я завяжу тебе глаза? Просто я хочу, чтобы это было неожиданно. Ты только скажи, если не хочешь, ведь если я сделаю это, то тебе придётся полностью довериться мне, — на Жана смотрели глаза, полные надежды и доверия и ему просто не хватит сил отказать Бодту. — А куда я денусь? — обречённо вздохнул паркурист, а его ученик наоборот улыбнулся. Бодт вынул из кармана коричневую бандану. Парни остановились, и Жан дал завязать себе глаза. Марко проверил, видно ли что-нибудь другу, но тот просто молчал в ожидании. — Отлично. Идём? — Ага. Марко взял Кирштейна за руку, от чего тот слегка вздрогнул. Его друг улыбнулся и был рад, что этого не заметили. Всё то время, что они шли, Бодт говорил Жану, где ступать можно, а где нет, где надо вниз, а где наверх. Он старался смотреть внимательнее, куда ступает его друг. Марко не простит себя, если Жан упадёт. Кирштейн чувствует, как они взбираются наверх. Довольно-таки крутой склон. Под ногами хрустели ветки, и мялась скользкая трава. Жану пришлось самому взять Марко обеими руками, чтобы удержаться. На этот жест Бодт мягко посмотрел на друга и также улыбнулся. Когда парни взобрались на вершину холма, то Марко вытащил свою руку из «объятий» Жана. — Всё, — Бодт зашёл за спину Жану. — Готов? — Да не томи уже. Медленно развязав платок, Марко дал свободу глазам лучшего друга. Кирштейн не спешил смотреть, а только через несколько секунд приоткрыл глаза. Перед Жаном раскинулись деревья, светящиеся от света луны. На чёрном небе мерцали огоньки звёзд, поблёскивая. А сама луна, будто бы смотрела на них: так близко она была. На этом холме был виден весь лес, заполнявший собой всё пространство земли, уходя в даль, переливаясь. Жан, словно завороженный, не мог повернуть голову. Его глаза показывали восхищение, а сам паркурист открыл рот от того, что увидел. Это потрясающее место, от него невозможно оторвать взгляд. Он готов всё своё время проводить здесь вместе со своим другом. Марко с того момента, как открыл глаза Жану, всё то время смотрел на него. Он за такое короткое время полюбил эти глаза, этот голос и очень приятный смех. Он уверен, что первый, кто его слышал, и именно это радовало Бодта. Да, Кирштейн был нахалом и эгоистом, но не с Марко. С ним было интересно. Но брюнет привёл своего друга сюда не для того, чтобы полюбоваться на звёзды. — Жан. — М? — Может, сядем? Парни сели на землю, прижавшись друг к другу плечами. Это мгновение прекрасно. Жан до сих пор не отвёл взгляда от неба, а Марко не отвёл взгляда от Жана. Знал бы он, о чём сейчас думает его друг — Жан, мне надо тебе кое-что рассказать, — паркурист повернул голову в сторону друга с выжиданием. — М? — Перед тем, как сказать тебе самое главное, пообещай, что не будешь избегать меня, хорошо? — С чего это ты вдруг? - парень не собирался отвечать на этот вопрос, поэтому Жану пришлось продолжить, дабы не было тишины: - Ладно-ладно, обещаю. Марко заметно замялся и слегка покраснел. Видимо, этот разговор очень важен ему. — Жан… ты… ты мне о-очень… нравишься! Жан Кирштейн, ты мне нравишься и это — не простая симпатия! Ты понравился мне сразу же, когда я увидел тебя, но я подумал, что это мимолётное ощущение. И, чтобы проверить это, я и хотел с тобой подружиться! Спустя время мои чувства усиливались, и с каждым днём я понимал, что всё больше тону в твоих глазах. Но я не знал, как ты относишься к людям с нетрадиционной ориентацией. Мне с тобой хорошо! Ты лучший из всех, кого я знаю. И если… ты меня отвергнешь, то я пойму, но только позволь мне быть рядом. Да, ты меня, возможно, не полюбишь, но я не хочу тебя терять. Но если ты всё же решишься быть со мной, то я обещаю, что никогда не брошу тебя, буду рядом и никогда не сделаю больно. — Э? Жан не ожидал такого признания от своего лучшего друга. С Марко весело, интересно, он общительный парень, он никогда не обижал Жана и не говорил плохих слов. Бодт всегда был за него, и было заметно, что отношение Марко к Кирштейну другие. Русоволосый слушал речь парня и не отрывал от него глаз, как и другой. Молчание затянулось на некоторое время. Жан просто не знает, что ответить, но расстраивать друга он не хочет. И именно сейчас сердце Кирштейна забилось с немыслимой скоростью, свой пульс он ощущал в висках и, вполне возможно, его лицо очень красное. — Жан? — Марко волнуется за парня. — Марко, я не хочу тебя расстраивать, но и соглашаться не буду. Пойми, это слишком неожиданно. Да я и никогда и не задумывался о том, чтобы встречаться с парнем и вообще с кем-либо встречаться. Я планировал посвятить всего себя любимому делу. Но то, что сейчас было, оно… — Жан не мог объяснить свои чувства. — Меня не отталкивает. Я не знаю, почему я сейчас общаюсь с тобой, как раньше. Мне… мне не противно от твоих слов. Бодт смотрел выжидающе. Он не хочет ложных чувств и слов, ему нужна правда, которую Кирштейн не договаривает. — Жан, пожалуйста, ответь. На лице Жана выступил румянец, но это делало его милым, из-за чего Марко приходилось сдерживаться. Хоть они парни, но это не значит, что их чувства могут отличаться. — Марко… я не смогу сказать точно. — Жан, пожалуйста! Дай мне один шанс! Всего лишь один шанс! Мягкая настойчивость Марко не давала ответить отказом. — Ладно… — вздохнул кареглазый — Жан, спасибо! — Бодт обнял своего парня сильно-сильно. Из-за чего Кирштейну стало трудно дышать. — Пусти, — промычал в шею Марко Кирштейн. — Прости! — Ничего, — теперь очередь Жана радоваться перемене Бодта. Марко посмотрел на губы парня, а потом в глаза. — Можно? Жан не понял, что от него хотели, но кивком дал разрешение, а Марко желал сделать первый поцелуй для него незабываемым, таким, чтобы Жан сам хотел податься губами вперёд и неумело отвечать. Марко развернулся полностью к «другу», одну руку положил ему на талию, от чего Кирштейн слегка покраснел, вторая рука легка на скулу паркуриста. Бодт приблизил его лицо к своему и сначала просто провёл языком по губам, а до Жана только сейчас дошло, что собирается сделать парень, но всё-таки не думал о том, чтобы отстраниться. Марко мягко прикоснулся своими потресканными к мягким и пухлым губам Жана, прикрыл глаза, полностью отдаваясь чувствам и ощущениям, но так же старался сдерживаться и не просунуть между этих сочных и вкусных половинок язык. Для Кирштейна это первый поцелуй, но этот поцелуй был таким дурманящим и лёгким. Видя как прикрыл глаза Бодт, паркурист решил довериться ему и тоже закрыл глаза, также подался слегка и неумело губами вперёд. Темноволосый внутри ликовал, Жан, его любимый ответил! Марко об этом мог только мечтать. Бодт мягко и осторожно поглаживал спину Кирштейна. Медленно перебегал пальцами к мочке уха и переходил на затылок, слегка надавив, чтобы любимый не отводил голову, а Жан уже задыхался от нежности и любви, подаренной Марко. Наконец-то Кирштейна отпустили и он, с растрёпанными волосами и красными щеками с тяжёлым дыханием, смотрел в глаза уже бывшего друга. А Бодт, видя как сейчас на него смотрят, хотел снова его поцеловать, но для Жана это слишком, и тогда он, возможно, не примет Марко. — Спасибо, — Бодт прикоснулся своим лбом ко лбу парня и счастливо смотрел в любимые глаза. А Жан был рад, потому что теперь он не один. У него есть Марко.