Диретло

21 мая 1995 г. Моя история началась, когда как говориться «сначала сопли пускаешь, а потом сам же их и жрешь». Всю свою жизнь я боялась. Боялась всего понемногу. Сначала своей матери, когда она нависала надо мной, сливаясь в моей голове с образом летучей мыши, за каждый мой проступок. Затем увольнения моего любимого папы с его потрясающей работы. Все как у всех спросите вы? В принципе отрицать не стану, у всех бывают разные ситуации в жизни. Но один случай все же отличается от простых рутинных задач и проблем. И волею судеб обладателем этого проклятого «приза» стала я. Случилось это, когда мне было 16. Мы жили в милом уютном городке. Отца сюда отправили из-за работы. К слову отец мой на те года, был личностью известной. Профессор в университете, кандидат наук, любитель археологии. Я мечтала о такой же интересной и насыщенной жизни, и готовилась поступать на археологический, поэтому частенько просила его о помощи в подборе литературы и научных материалов. Но больше всего мне нравились его истории. Как он еще в свои молодые годы путешествовал по миру, в поисках интересных артефактов, получал множество эмоций и впечатлений от каждой научной или археологической экспедиции, я все это впитывала как губка, и как только мы переехали в N, ему предложили взять с собой нескольких студентов с исторического факультета местного университета и отправится за город на раскопки. Я увязалась за ним. Это поменяло ход моей счастливой жизни. На самом деле поменялась моя жизнь по пути на ту экспедицию. Мы уже были за 2 километра от города, за окном нашей машины промелькали однообразные пейзажи хвойных и лиственных деревьев, которые редко сменялись на небольшие поля с подсолнухами и кукурузой. Уж не знаю, как в таком месте оказалась та дворняжка, но теперь спустя столько времени прокручивая это в своей голове, я все же думаю, что это не случайность, а возможно, что все это было подстроено. Но теперь я могу об этом лишь гадать. Выехав из города, папа прибавил газу, и уже во всю гнал по пустой трассе. Я не возражала приятный ветерок обдувал мои длинные волосы, и в салоне не было жарко. Внезапно из кустов под колеса рванула собака, мое сердце в мгновение ока оказалось где-то пятках, еще и колотилось как бешеное, при этом успела крикнуть: «Осторожно!» Отец, на сколько это было возможно, резко завел руль влево. Выскочив из еще не остановившейся машины, торопилась узнать судьбу бедной животинки. Собачка лежала на бочке, и как мне казалось совсем не дышит. Мне стало страшно, ненависти к животным не испытывала, даже наоборот, но в доме держать не разрешали. Я положила ее мордочку к себе на коленки, и начала поглаживать ей спинку, переходя на живот. Видимо псу это мало понравилось и он слегка прикусив меня за палец, привстал, отряхнулся от дорожной пыли и побрел по своим собачьим делам. Все это время отец сидел в салоне машины и не шевелился, видимо отходил от шока. Собачки ему нравились, особенно щенки, он всегда был в восторге от их вида. Но как только увидел, что пес жив-здоров, его видно отпустило. Он осторожно вылез из машины. -Фух, надо ехать дальше -Ага. Вот и весь наш диалог. Больше мы не говорили до конца поездки. Видимо оба пребывали в шоке. Так ведь кто угодно мог угодить под колеса, от маленького ребенка до старика. Конечно, мы скорей всего оба преувеличивали, глушь такая кругом, но отец все же сбавил скорость. Правда не намного. Нам нужно быть на месте раньше студентов, которые ехали на собственной машине, как они сказали по «своему» короткому пути. В итоге мы все-таки опоздали. Студентам пришлось ждать около сорока минут. Но после объяснения ситуации, все вошли в положение и отправились в путь. Идти пешком пришлось где-то около двух часов. Все это время отец рассказывал истории о своих путешествиях. Но самой любимой моей историей были раскопки в Иране в 1984 году, я знала ее наизусть. Отец собрал экспедицию, когда узнал, что местные очевидцы натыкаются на какой-то скелет в той местности. На тот момент ситуация в Иране была не из самых лучших, там шла гражданская война. Поэтому экспедицию сопровождали военные. Сама находка потрясла всех участников того путешествия, они нашли скелет человека, достигающий 4,5 метров в росте. В детстве я очень любила истории про великанов, поэтому для меня это как сбывшаяся сказка. Но по настоящему насладится маленьким путешествием я не могла, меня не покидало чувство преследования. С тех пор, как мы вышли из машины, пара огромных глаз смотрели на меня из каждого куста. Страх нарастал с бешеной скоростью, и даже, когда папа начал рассказывал про Святой Грааль, остров Пасхи, и великанов, мой разум был в полузатуманенном состоянии, двигалась я на автомате, отвечала и улыбалась также. Я старалась все время находится с отцом, и ни на минуту не отставать от нашей процессии. Прибыв на место, а это были развалины «старого» города и небольшое углубление в скале-шахта, заброшенная, давно не использовавшаяся по назначению, все тут же побросали баулы. Джерри Кратчер, руководитель нашей экспедиции, и по совместительству мой папа, заявил, что внутрь мы не пойдем, но можем найти что-нибудь интересное у ее подножия, и слава богу, вид у шахты ужасающий. Я старалась как могла скрыть свое состояние, но папа был очень чуток, частенько ловила его ободряющие взгляды, и сама улыбалась. Его улыбкой. У студентов горели глаза. Сразу было видно, что в свое время они выбрали правильное направление для своего будущего. Но меня начинало это все тяготить, в какой-то момент из глубины рукотворной пещеры мне слышался рык какого-то неведомого мне существа, а затем и красные, налитые кровью глаза чудовища. Я часто моргала и вертела головой. Видение пропало. Я обернулась, Джер вытащил из мокрой земли небольшой кусочек цеолита, один из самых распространенных в этой местности минерала. Потом еще несколько таких же образцов нашли и его студенты. Моя голова кружилась, в животе нарастал страх. Я отошла поодаль в тенёк, к нашим сумкам, присела на камень. Внезапно подступила жажда, и я вынув бутылку из рядом лежащего рюкзака, медленными маленькими глоточками, начала пить прохладную воду, чувствуя, как она медленно стекает по пищеводу, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Видимо это выбило отца из колеи, увидев меня в таком состоянии, он подбежал ко мне, и положил руки на мои плечи. Мне полегчало. Он долго спрашивал, в чем же дело, ведь не может мне быть настолько плохо только из-за собаки. Я выложила все как на духу и тихо расплакалась. В руках отца мне стало лучше, все что скопилось внутри, выплеснулось наружу, мои плечи задрожали и я отпустила голову. Отца удивили и мое состояние и мои наблюдения. Еще бы! Его дочь раньше подобным не страдала. Была очень активным и веселым ребенком, поэтому в начале он даже растерялся, и похоже сам не знал, что делать. Но потом взял себя в руки, поинтересовался не отвезти ли меня обратно, я отрицательно качала головой. Из-за этого еще и домой, ну уж нет! Ученики Джерри Кратчера удивленно косились в нашу сторону и совершенно не понимали, что происходит. Не ожидали они, что у их профессора дочь плакса. Но одна светловолосая девушка с очень бледной кожей, отдернула всех остальных и проговорила что-то вроде: «Ребят, это невежливо!», заставила их вернуться к своему занятию. Как же я была благодарна ей тогда, я уже и не вспомню, ни ее имени, ни лица, но благодарна до сих пор. Мне стало совестно, я сама предложила присоединиться ко всем остальным, нужно было отвлечься. Мы пробыли на месте еще около полутора часов, и уже по-немногу начало смеркаться. Наш «улов» был негустым, несколько хорошим образцов цеолита, да слюда. Потом мы фотографировались у развалин и немного перекусили. Я больше не чувствовала никакой слежки, ну или настолько увлеклась, что уже просто не обращала внимания. Рядом со мной уйма народу, Джер, так чего мне было боятся? Меня уже в машине рассмешило собственное состояние. Чушь какую-то выдумала, еще и отца заставила волноваться. Мне тогда казалось это странным, ведь действительно ничего подобного раньше со мной не происходило. Сейчас вспоминая это, могу сказать, что тогда я сваливала это на невроз и переживания по поводу предшествующих экзаменов в своей академии. Училась я хорошо, но это все равно не отменяло волнения за провал на них. Почему же такое случилось в весьма неформальной обстановке, а не посредственно перед дверьми в кабинет, где как обычно толпища учеников толкались бы, вслух проговаривали определения и шикали друг на друга, я не знаю. Мне нужно было хоть какое-нибудь маломальское объяснение для собственного успокоения и спокойствия отца. Это только потом я поняла что опасения мои не напрасны. Джер тоже на всю жизнь запомнил этот случай. По тихим узким улочкам гулял легкий ветерок. Наклонные окна чердака одного из домов открывали взору темное небо, усыпанное звездами, а посередине пейзажа словно фонарь сияла луна, которая в эту теплую летнюю ночь была невероятно огромной. Белый диск нагло вторгался в просторную комнату, являясь единственным источником света для чтения старой тетрадки с пожелтевшими от времени страницами. Девушки, сидевшие в небольшом уютном кресле, которое явно было тесным для двоих, рьяно перелистывали страницы, то одновременно улыбались, то вздрагивали и вздыхали, а иногда застывали на одном месте и тупо пялились друг друга, в зависимости от прочитанного. Но не одна из них не произнесла ни слова до этого момента. - Что все это значит? - не выдержав, спросила наконец та, которая устроилась на подлокотнике, отчего её пятая точка уже давно стала квадратной, но она не решалась сменить позу. - То, о чем ранее проговорился дедушка Джер, я полагаю. Здесь изложены факты, которые от нас долгое время скрывались. Это записи нашей мамы, Ари, здесь вся правда. Пронзительные карие глаза глубокомысленно взглянули на сестру. Так тяжело видеть те же черты лица, что и у тебя, как две капли воды одинаковые, разделившиеся когда то природой, но при этом наблюдать серьёзные различия. Детская наивность, беззаботность, внутренний огонь, который отражался в глазах, не зря все таки говорят про зеркало души, и тому подобной ерунде. У этой самой природы чертовски отвратительное чувство юмора. Аси могла только позавидовать сестре. Она то уже давно поняла, что за всем, что происходит в их жизни что-то (или кто-то?) ужасное. По-настоящему. От чего в мгновение застывает кровь в жилах, сердце начинает пропускать удары, а тело не слушается, словно и вовсе тебе не принадлежит. В такие моменты, можно действительно поверить, что ещё секунда, и ты умрёшь. Перестанешь существовать, ибо как можно жить без стабильно работающего сердца и циркулирующей крови? Только Аси старалась, действительно старалась избегать этого чувства. Пока они с Ари были маленькие, ещё ничего, Аси словно делилась своей беззаботностью с ней, и все страхи и печали если и вовсе не исчезали, то хотя бы прятались далеко и глубоко в подсознании. Но чем старше становились девочки, чем все чаще тревоги напоминали о себе. Сейчас, всего после нескольких прочитанных строк они вылезали из своих, как казалось надежно засыпанных гробниц и с силой давили на грудь, словно на Аси положили бетонную плиту. Руки её давно не слушались и дрожали мелкой дрожью. Она хотела узнать продолжение истории, и в то же время взять эту чертову тетрадь, которая сегодня днём свалилась ей на голову из захламленного пыльного чулана и как можно скорее сжечь, не знать, что там и как было, с улыбкой на лице завораживающе наблюдать, как пламя пожирает потускневшие страницы. Но Аси не могла так поступить. Не имела права. Не допустит, чтобы их с сестрой жизни шли под откос, доверить все судьбе тоже нельзя, нужно самим во всем разобраться. Вот только Ари... Ари долго следила за своей сестрой. Та, все это время сидела с опущенной головой, её руки, которые держали тетрадь бились мелкой дрожью. Она все понимала, и переживала за сестру. Ей все это не нравилось, и поведение Аси, и загадочные события, и даже сам дневник. Она была очень беззаботной, ей хотелось верить, что гиперопека дедушки Джера, и самообучение, и отсутствие друзей, всему этому есть логическое объяснение. Просто пока никто не хочет посвящать двух подростков. Видимо пришло время закрывать лавочку. Её саму уже давно бесило собственное поведение, пора браться за ум. В конце концов было понятно, Аси не отступиться и докопается до правды, и лучше Ари встать на сторону сестры, чем обвинять её в паранойе. Аси глубоко вздохнула и закрыла глаза. "Да уж это сложнее, чем я думала". Не легко изменять свою модель поведения, когда игнорируешь проблему на корню почти 16 лет. Кстати, в этом тоже есть какая то странная закономерность, на момент событий их маме тоже было 16. Аси и Ари будет столько же через 2 месяца с хвостиком. Этим открытием Аси поспешила поделиться с сестрой. -Да, я уже тоже об этом подумала, нам нужно разобраться со всей этой ситуацией до дня рождения. У меня предчувствие, что если мы не поспешим, то потом можно уже не дергаться. - Ари глянула на своё отражение. - Аси, ты по можешь мне? Полный жалости взгляд. Ну ещё бы. Сейчас её сестра, всегда такая собранная, серьёзная, немного отрешенная, была похожа на ребёнка, нуждающегося в поддержке взрослого. И куда она спрашивается, денеться? - Конечно, сестренка, я помогу тебе, положись на меня! - высунув язык, подставив у лица пальцы в жесте " победа" весело ответила Аси. Может стоит ещё немного побыть ничего не понимающей (а по факту просто игнорирующей) и весёлой девочкой?