***
Донхёк знать не знает, зачем ему эти курсы китайского и пригодятся ли в жизни (не пригодятся, так сказал Марк и, наверное, был прав), но точно уверен, что лишними они не будут. Поэтому Донхёк всю следующую неделю ходит хвостом за соседом по общажной комнате — Ренджуном, который вообще кореец, но мечтает после окончания учебы уехать в Китай, куда несказанно тянет душой. Ренджун успевает записаться в группу вовремя, а Донхёк узнает о курсах слишком поздно, чтобы попасть в группу как полагается. Он исполняет прихоти старшего и кланяется в пол, выпрашивая у того местечко в группе. Тот тяжело вздыхает и пытается не в первый раз втолковать упертому младшему, что он просто обычный учащийся и ничего не решает, тем более не набирает группы, но Донхёк, конечно же, не слушает. Марк сочувствующе похлопывает по правому плечу и с улыбкой наблюдает за донхёковскими метаниями туда-сюда, Ренджун снова вздыхает, потому что Марк Ли, а ты-то куда? Донхёк больше никого не слушает и ходит радостный: на курсах волшебным образом остается свободное место, куда шатен буквально впрыгивает, с неохотой правда внося предоплату из своих последних денег.***
Они сидят с Ренджуном в ожидании начала занятий на первой парте: Хуан из-за симпатии к китайскому, а Ли из-за чрезмерной симпатии к учителю. Слава богу, Ренджун об этом даже не догадывается, потому что искренне верит в тягу младшего к изучению новых языков. Донхёк же не планирует увеличивать свой словарный запас дальше «нихао». Шатена не то чтобы потряхивает: от предвкушения сводит живот и пальцы дрожат нетерпеливо. В бок тыкает Ренджун с вопросами по типу «ты заболел что ли?», а в какао ток написывает Минхён, проверяя жив ли друг вообще. Донхёк хочет ответить «нет», но попросту не может: в кабинет заваливается Сычен, подцепляя спадающую лямку рюкзака тонкими длинными пальцами. Ли начинает медленно утекать под парту, но Ренджун вытягивает его наружу, обратно в реальность, где Дун в 3D, во что очень кстати тяжело поверить. Сычен представляется переполненной аудитории перед ним и изо всех сил старается сдержать учащенное дыхание, а так же пригладить взъерошенные волосы — Донхёк подмечает где-то у себя в голове — опоздал. Преподаватель, казалось бы, вот таким проступком даёт понять, что он реальный и никакое не божество, спустившееся с небес на землю, но дело в том, что Донхёку глубоко наплевать на всё, что не его собственные убеждения. Сычен достает из черного строгого портфеля учебник по китайскому и начинает урок, сразу сходу представляясь на китайском. Когда молчащая аудитория непонимающе глядит на преподавателя, Сычену хочется стукнуть себя по лбу чем-то очень тяжелым, и он не делает этого только потому, что учащиеся попросту засмеют. Дун прокашливается и представляется еще раз, только уже на привычном корейском, и Донхёк замечает, как по виску брюнета пробегает капелька солёного пота — младший зачем-то провожает её взглядом до тех самых пор, пока она не скрывается где-то за воротником белой рубашки. Ренджун схватывает каждое слово учителя, старательно записывает конспекты и глаз не сводит с доски, Донхёк готов похвалить за такое усердие, но ему глубоко наплевать. Наплевать до тех пор, пока Сычен не замечает, как бездельничает Донхёк и не подходит к нему. Младший перестает дышать и не может даже взгляд поднять, Сычен наклоняется слишком близко, стараясь привлечь донхёковское внимание. — Студент, — брюнет щелкает пальцами на уровне носа шатена, — эй, студент? Донхёк все-таки отрывает взгляд от чужого бедра и начинает глупо улыбаться, пропуская мимо ушей все последующие слова китайца. — Почему вы не слушаете меня? Как вас зовут? — Младший готов поклясться, что чувствует чужое дыхание на лице, от чего желание жить заметно пропадает. На помощь приходит сидящий рядом Ренджун, спасая донхёковскую задницу от настойчивого китайца. — Это Ли Донхёк. — Ли Донхёк, вы что, не умете разговаривать? Шатен набирает воздух в легкие, планируя наконец сказать хоть что-нибудь, чтобы не продолжать позорить себя. Получается, кстати, не очень, потому что изо рта внезапным потоком начинают выходить нечленораздельные звуки, которые заставляют Сычена в недоумении отодвинутся подальше. Ренджун больно пихает в бок, и Донхёк прокашливается, заново вспоминая, как нужно говорить. — Я буду учиться, обещаю, — мямлит Ли слишком тихо, однако Сычен его слышит, — простите, задумался просто, — хочется добавить «о вас», но парень сдерживается. Старший улыбается, похлопывая ученика по плечу, направляется в сторону своего рабочего места. В этот момент Донхёк прощается с жизнью, планируя не стирать потом свою кофту больше никогда. До конца занятия Донхёк всеми силами старается совладать с собой и не думать о чужом дыхании на своём лице некоторое время назад. Донхёк вообще очень хочет не думать, но в голове каша, а перед глазами живой, с ума сводящий Дун Сычен, который вообще-то преподаватель, но на этот факт как раз-таки меньше всего обращается донхёковское внимание. Он скользит взглядом по стройным ногам Сычена, прожигает взглядом его затылок, когда тот отворачивается к доске, и не отрываясь следит за каждым движением руки. Сычен отчаянно делает вид, что не замечает ничего из этого, но заметно тушуется — ему кажется, будто из груди выбили воздух и в аудитории стало значительно жарче. Сычену хочется открыть все окна настежь и высунуть туда голову — проветриться и заставить мозги работать в привычном режиме. Сычена спасает звонок, оповещающий о завершении занятия, и сейчас Дун рад ему как никогда. Студенты поспешно собирают свои вещи и прощаются с преподавателем, выходя из кабинета. Ренджун пихает Донхёка в бок и тот будто отмирает. — Эй, пошли уже, — бормочет Хуан и тянет друга за руку. — Заснул, что ли? — Идем, — отвечает как-то невпопад тот и в последний раз оглядывает Сычена внимательным изучающим взглядом. Вечером младший клянется себе в следующее занятие не умирать так сильно и хоть чуть-чуть посвятить себя незнакомому языку. Он даже пытается посмотреть что-то в интернете, выучить новые слова и хотя бы узнать основы, но все, чем заполнены его мысли — это сыченовский взгляд исподлобья, обтянутый рубашкой торс и голос, из-за которого по всему телу пробегают мурашки. Учиться не получается, поэтому Донхёк принимается считать часы до следующего занятия, игнорируя смски Марка в какао токе.***
Среда наступает незаметно, и Ли чуть ли не бежит на занятия, не в силах умерить свой пыл хотя бы на 10 процентов. Приходит на 25 минут раньше, боится пропустить любое действие молодого учителя, который в очередной раз опаздывает. Донхёк пересаживается на самую первую парту, игнорирует возмущения когда-то сидящего здесь однокурсника и раскладывает на столе конспект (который девственно чист, но Донхёка это совсем не волнует, если быть честным). Сычен влетает в аудиторию спустя десять минут после начала занятия и снова ошалело смотрит на присутствующих, будто это они все опоздали, а не он, отчего-то прожигая взглядом Донхёка, который смотрит в упор. Одна из студенток услужливо подсказывает, что пора бы начать занятие и прекратить рассматривать друг друга. Сычен тушуется и весь оставшийся урок не смотрит в сторону Донхёка даже краем глаза, предпочитая заваливать ту самую язвительную студентку любыми вопросами. Донхёк считает, что в этой ситуации он только выиграл — теперь фактически безнаказанно может не отрывать взгляда от любимого преподавателя, и ничего ему за это не будет. Всю пару Донхёк этим и занимается, не получая при этом замечания со стороны китайца по поводу безделия. Пару раз они все же неловко сталкиваются взглядами, от чего Сычен сбивается со своей речи, утыкается в доску, сияя краснеющими ушами (что Донхёку, кстати, безумно нравится). Под конец занятий младший получает смс от лучшего друга, который заставляет собраться уже наконец и не трусить. «Действуй, а то упустишь». И Донхёк слушается, в голове что-то ёкает, и красным огоньком загорается кнопка, которую раньше никогда не использовали. Сейчас или никогда, — решает парень. Бочку нетерпения наполняет до краев вся скучность и сложность китайского языка, которые очень сложно стерпеть даже после второго занятия. Ли дожидается, пока все выйдут из кабинета, и активно машет Ренджуну на прощание, врет что-то про трудности, о которых хочется поговорить с преподавателем один на один. — Я помогу вам убраться, — шатен улыбается, пугая итак нервного Сычена, который не может попасть пеналом в портфель с первого раза. Китайцу остается лишь кивнуть, потому что любая попытка против все равно никак не остановит уже готового на все Донхёка. — Вам помочь? — Младший прижимается сзади, отбросив мокрую тряпку подальше от себя. Хватает учителя за руку и действительно помогает собрать все бумаги и конспекты, однако, заставляя руки старшего трястись еще больше. У Сычена сердце стучит бешеным ритмом и ему кажется, будто оно сейчас выпрыгнет из груди и дрожащими так некстати руками он не сможет вернуть его на место. Донхёк приближается непозволительно близко, и Сычен чувствует его опаляющее дыхание прямо на своей шее. Ему хочется сейчас выпрыгнуть в открытое окно и никогда больше не появляться в этом кабинете, потому что Донхёк пугает: он слишком настойчив, он буквально требует от старшего чего-то, на что Сычен явно не способен. Донхёк прижимает его к доске, и Сычен спиной вытирает исписанные белым мелом иероглифы; любимую футболку определенно придется стирать. Шатен бережно разворачивает китайца к себе и в его глазах Сычен не видит ничего хорошего — там он сам теряется и, кажется, перенимает полностью настроение Донхёка. У старшего и без того чувствительность повышена, а сейчас он и вовсе ощущает, как те места, где касался младший, горят огнём и после его пальцев на своих бёдрах Сычен покрывается мурашками. Дун жалостливо скулит, когда ученик прикусывает кожу острыми белыми зубами где-то в районе ключиц. — Ты ребенок ещё, прекрати, — Сычен умоляет, Донхёку давно на все наплевать. — Мне уже можно, — коротко бросают в ответ китайцу и продолжают наступление теперь даже с удвоенной силой. Донхёк не целует в губы и ходит вокруг да около, Сычена бесит это, но одновременно удерживает на краю пропасти, не позволяет броситься в омут с головой. Донхёк же продолжает издеваться, замечая неподдельный интерес и желание старшего. Руки уже давно бесстыдно сжимают ягодицы, а зубы аккуратно прикусывают мочку чужого уха. Осознание неправильности и неуместности данной ситуации не доходит до конца до Сычена, хотя он и пытается отстраниться, но больше скорее для поддержания своего статуса и попытки захватиться за остатки здравого смысла. — Донхёк, — китаец мычит, прикусывая язык, чтобы не сорваться на стон, когда младший вплотную прижимается, давая прочувствовать свое возбуждение даже под грубой тканью джинс. — Да, учитель? — Шатена данное положение дел явно радует, хотя о подобном он даже и мечтать не мог. Парень принимается целовать чужую скулу, медленно подбираясь к самому заветному. Сычен же задыхается, не знает куда деть руки и в итоге не находит ничего лучше как положить их на чужие плечи, а затем и вовсе притянуть за шею поближе к себе (хотя кажется, что ближе уже некуда). Дун взглядом молит о большем, но свои желания не озвучивает: за него все делает сбившееся дыхание и все же сорвавшийся с губ стон. Они смотрят друг на друга, кажется даже не моргая, затем взгляд Донхёка падает на приоткрытые влажные губы преподавателя, и он не может и не хочет уже сдерживаться. — Донхёк, ну ты скоро? — В дверном проеме так не кстати появляется огненная макушка Ренджуна, который явно удивлен представшей перед глазами картиной. Сычен моментально отодвигается от младшего, несильно прикладываясь головой об исписанную мелом доску, пачкая заодно и волосы. Донхёк врезается в учительский стол и нервно посмеивается. — Я уже.