пломбир и лимоны.

Есть ли в этом мире шутка ироничнее, чем любовь к мороженому, пока твои легкие разрываются изнутри, а ты и говорить толком не можешь — только хрипеть, время от времени откашливаясь в кулак? Пожалуй, судьба вообще любила черный юмор, во всю отыгравшись на Акутагаве. Его родственная душа, должно быть, будет холодной, но ароматной, пломбирной. Но вот одна проблема: он уже несколько лет, как и дышать-то нормально не может, и непонятно, либо от болезни, либо от острой нехватки поддержки. Вечное хмурое лицо стало еще и уставшим, действительно болезненным, в мафии его начали считать слабым, и, в какой-то степени, это тоже подрывало его здоровье. Когда он не учуял даже запаха кофе, ему захотелось убить каждого в Йокогаме, но его вовремя остановил один рыжий в шляпе. - Успокойся ты, значит, тебя найдут, — шикнул он на разъяренного Рюноске, нахмурившись. Накахаре можно было верить, он сам недавно чуть не упустил родственную душу, правда, теперь сильно об этом жалеет — лучше бы и Дазай не уловил апельсиновые нотки, а потому хмуриться Чуя начал в два раза больше, чем когда-то, семейная жизнь у него была «веселая». Но Акутагаве был важен факт, что она вообще существует, а друг знает, о чем говорит. Так что оставалось надеяться и ждать, блуждая по паркам, улицам, всевозможным районам, даже не пытаясь различить хоть что-то. От собственной беспомощности в поисках было противно, вязко, так, что хотелось во всю скулить, только бы его уже нашли. А еще, видимо, именно из-за этого он, будучи весьма опытным мафиози, уже месяц не видит, как за ним аккуратно, словно кошка, крадется паренек. Только кошки любят молоко, а для Ацуши парень в черном пах лимонами, кислыми, и Накаджима не удивится, если и предмет его преследования тоже окажется с кислинкой. Нет, даже не так. Он был уверен, что его родственная душа кислая-кислая, но только его. Но Ацуши, официант из небольшого кафе, которому действительно повезло с обонянием, искренне боялся подойти к нему ближе, чем на пятнадцать шагов. Дазай, работавший там же, ободрительно хлопал блондина по плечу, а затем пытался давать советы, опираясь на собственный опыт, ведь именно он нашел свою рыжую родственную душу, хотя в наличии души у Чуи он уже сомневался. - Ну, в любом случае, тебе стоит попробовать, иначе даже не познаешь прелестей семейной жизни, — размышлял вслух Осаму, потирая ушибы, за личное пространство Накахара сражался уверенно. В конечном итоге, судьба все еще любит пошутить, и иногда ее шутки все же идут на пользу. Накаджима действительно не понял, как он врезался в лимонную душу. То ли споткнулся, как-то преодолев расстояние, то ли кто-то услужливо его подтолкнул, слишком смазано произошел этот момент, как и тихое «ой», как и прервавшийся кашель, и только рука, протянутая ему, белая и на вид хрупкая, а на деле — сильная и величественная, запомнилась очень хорошо. - С-спасибо, — выдавил Ацуши, отряхиваясь от пыли, — меня зовут Накаджима Ацуши. Рюноске не сразу понял, с чего бы случайному прохожему представляться, а уж чего он точно не понял — отчего ему внезапно настолько сильно захотелось пломбир. - И... И ты пахнешь лимонами, — уставившись на дорогу, процедил блондин, - вот. Забавно, но человек, пахнущий как пломбир, был теплым-теплым. - У них же все будет отлично, верно? — Дазай вновь подкрался со спины, сомкнув руки на талии рыжего, пока тот смотрел на уходящих шокированного Акутагаву и радостного, как ребенок, Ацуши. - Ну если этот твой Накаджима не такой придурок, как ты, то вполне возможно, — прорычал Чуя, когда Осаму осторожно поцеловал его в макушку, — прекращай, мы на людях. - А я купил тебе твои любимые конфеты, — улыбнулся официант, с неохотой убирая руки, пихнув их в карманы пальто. - Тебе не пришлось бы этого делать, если бы ты не съел их вчера, — попытался проворчать мафиози, но злиться на Дазая все-таки сложно, — идем. Ты обещал апельсиновый пирог.

И у них тоже все будет хорошо.