Героиня

Тик-так — Они знают. — Что? — Они знают, что мы переспали. Им рассказали слуги. — Но… — Отец знает. У меня перехватило дыхание. Я испугалась. — Энни выдала нас. Чанёль хмуро кивнул, обнимая меня. — Но что он сделает? — Не знаю. — Ты не хочешь знать, — добавил мой внутренний голос, и я молча согласилась. Стекло наручных часов принца заблестело, отражая свет, лившийся из высоких окон холла, где мы стояли. 11:59. Было прохладно. Слуги и члены семьи собирались позади нас, ожидая появления короля и Совета, каждый член которого знал… Бэкхён знал, Каин знал, король знал. Я ощущала на себе обжигающие взгляды слуг, их презрение и ненависть. Они больше не уважали меня. Теперь я была одной из них, шлюхой, его заложницей. Я не должна была никогда познать принца, особенно сейчас. Тик-так. — Они возвращаются из Антенеа? Разве ты не должен отпустить меня? Чанёль разомкнул объятия, но продолжал держать за руку. — Послушай, Чеён, мне очень жаль, что вчера так получилось. Мне не стоило… – Мне тоже. Казалось, что он смешался, но я быстро закивала, избегая смотреть ему в глаза. Принц отпустил мою руку, и мое сердце сжалось от тоски. Внезапно он тряхнул головой, его глаза стали багрово- красного цвета. — Они здесь. Он схватил меня за руку и поцеловал в губы, а когда отпустил, я чуть не упала. После бурной ночи у меня ныло все тело. В следующее мгновение я стояла в другом конце зала, пытаясь привести дыхание в норму. Тик-так. Где-то из глубин особняка послышался глухой и мощный рокот — первый удар больших часов. Я считала каждый удар, не в силах игнорировать этот звук. Двенадцать. Когда звук прошел сквозь меня, я вздрогнула и почувствовала тошноту. Слезы наворачивались на глаза, но мне не хотелось плакать перед слугами. Одиннадцать. Возле входа стояли дворецкие, положив на ручки ладони, затянутые в безупречно чистые перчатки, готовые в любое мгновение распахнуть двери. Десять. Меня охватил ужас при мысли о том, на что способен король, чтобы наказать за ослушание. Все было бы иначе, если бы мы переспали при других обстоятельствах. Но теперь, когда Чанёль оскорбил отца, я ждала лишь худшего. Девять. Что гложет быть хуже, чем запретить нам притрагиваться друг к другу? Восемь. Он не может заставить меня стать вампиром. В противном случае отец натравит на них всех истребителей и бродяг, каких сможет найти. Превращение в вампира уже не кажется таким ужасным. Семь. Почему я тратила все это время на то, чтобы ненавидеть его? Шесть, пять и четыре. Что такое Атенеа? Три. Он не ответил. Два. Кто живет в Атенеа?! Один. Двери широко распахнулись. Солнце зашло за облака. Группа из тридцати вампиров, одетых в широкие плащи, вошла по ступенькам в холл. Они тут же откинули капюшоны, и их кожа стала розовой под лучами полуденного солнца. Возглавлял процессию сам король, который с такой яростью посмотрел на Чанёля, что у меня сердце ушло в пятки. Затем его лицо приняло немного отрешенное выражение, и он уставился прямо перед собой, не обращая внимания на присутствующих, которые бросали недовольные взгляды на меня и Пака. Слезы выступили у меня на глазах, но тут ко мне двинулся король, пылая гневом. Я тихо всхлипнула, когда он остановился передо мной. Мне отчаянно хотелось убежать, но вместо этого я присела в реверансе. Его голова повернулась к Чанёлю, который смотрел куда-то вдаль, но сейчас начал коситься в нашу сторону. — Пак Чанёль! — прошипел он. — Отправляйся в Варнс-Пойнт. Я поговорю с тобой там. Потом он повернулся ко мне. — Не прикасайтесь больше к моему сыну, мисс Пак, иначе я позабочусь о том, чтобы ваше сердце очень скоро остановилось. — это понятно? Когда я не ответила, он закричал: — Отвечайте! Я кивнула, давясь и пытаясь сдержать слезы. — Вы не глупы. Вы знали, что вам не суждено связать судьбу ни с одним из моих детей. Он поджал губы. — Это конец вашей свободы, мисс Пак. И в качестве символа этого конца, я думаю, мы нашли отличную жертву на бал в честь празднования Бесконечности. Чанёль зарычал, и я подняла голову. Он тут же замолчал, посмотрев мне в глаза так внимательно, что у меня перехватило дыхание. Потом он исчез. Снова… — Потаскуха, — прошипел кто-то. Джису, держа Бэкхёна за руку, стояла передо мной с искривившимся от ненависти лицом. Бэкхён не смотрел на меня, но, когда она потащила его в сторону, я услышала, как он прошептал одно слово: — Сука! Они все теперь ненавидели меня. *** Я мысленно пнула себя за то, что снова и снова вспоминаю события того злополучного дня, анализируя каждое слово, каждую мысль, каждое движение. Я все ещё чувствовала холодный ветер и боль от многочисленных ушибов. — Прошло уже почти две недели, поэтому забудь, — посоветовал внутренний голос, и я была склонна согласиться. Однако, как бы я этого ни хотела, это было невозможно. Чанёль уехал две недели назад. Попытайся отпустить его. Я снова сжала простыни руками и уставилась в потолок, повторяя слова, врезавшиеся мне в память. «Вампиры не нежные и любящие существа. Не в их характере меняться, подстраиваться или принимать других. Их любовь отличается от человеческой, а похоть значит для них намного больше. Они стареют не так, как мы, скорее как камни: постепенно выветриваются, медленно умирая, так медленно, что это едва заметно. В любом случае камень является неотъемлемой частью вечности, как и они». Чанёль стал неизменной частью моего сердца. Я думала, что, запретив нам прикасаться друг к другу, король удовлетворится подобным наказанием, но ошибалась. Октябрь сменился ноябрем, листья опали, и лес стал темным. Завтрашний день обещал очередную пытку: на двенадцатое число был назначен бал в честь празднования Бесконечности, Я была жертвой. Я выучила, что нужно делать, и для меня сшили платье. Второй жертвой был Исин, спокойный парень, который планировал превратиться в вампира на Рождество, чтобы остаться с возлюбленной Пак Ми Рэ. Забавная особенность процедуры заключалась в том, что жертву можно было принести ради любви или ненависти. Я играла жертву, изучая эту роль прилежно, как и положено маленькому, беспомощному человеку, но лишь по одной причине — только так я могла попасть на бал, на котором должен присутствовать Чанёль. Он вернется из ссылки. Я свесила ноги с кровати, потянув за собой край простыни, и потерла глаза кулаками. Схватив щетку с тумбочки, я провела ею по волосам, спутанным и всклоченным. Я не сильно ухаживала за ними потому что почти целыми днями сидела у себя в комнате. По всей видимости, это всех устраивало. Никто со мной не разговаривал, за исключением Каина, у которого развилась дурацкая привычка расспрашивать меня о семье, особенно о Наён, всегда о Наён. У меня не было этому объяснения. Поэтому я общалась лишь со своим внутренним голосом. Почувствовав голод, я решила спуститься вниз, но там раздавались громкие голоса. И все же, натянув пару носков, обнаружившихся в комоде, я тихо вышла из комнаты и бесшумно пошла по коридору. Пройдя два метра, я вздрогнула. Дверь в комнату Чанёля. Я не приближалась к ней, не говоря уже о том, чтобы входить, с той самой ночи. Прошло всего две недели, но мне было интересно, изменилось ли что-нибудь внутри, словно комната не могла оставаться прежней без хозяина. Глупая мысль, но она не давала мне покоя. Однако сейчас меня занимали совсем другие вещи. Я не могла забыть обнаженное тело Чанёля, то, как он прижимался ко мне, как ласкал, овладевал мною, хотя ни за что бы не призналась ему в этом. Я могла с легкостью воскресить в памяти ощущения, охватившие меня, когда принц швырнул ключ в окно. Моя рука уже прикоснулась к двери в его комнату, когда я одернула себя. Почему-то мне казалось, что запрет на прикосновение к Чану распространялся и на его комнату. Вероятно, так и было. Но мне нужно зайти, нужно посмотреть. Дверь бесшумно затворилась у меня за спиной, и я глубоко вздохнула прежде чем оглядеться. В комнате было на удивление светло: зимнее солнце заливало комнату холодным светом. Темные занавески были сдвинуты в стороны и закреплены, простыни подоткнуты под матрас, а подушки взбиты. В воздухе больше не пахло ни одеколоном, ни кровью. Большую часть мебели покрывали пыльные белые чехлы, очень мягкие и холодные на ощупь, слов но хлопковый снег. Где-то глубоко в груди появилась острая боль. Слезы затуманили взгляд, мне захотелось вернуться в уют и без опасность своей комнаты. Но, заметив краем глаза какой-то блеск я остановилась и протерла глаза: на каминной полке под картиной с родителями Пака лежала какая-то цепочка. Я бросила взгляд на дверь, опасаясь, что кто-то может войти. Но стояла полная тишина, голоса снаружи давно затихли. Я осторожно сделала шаг, потом еще один, и еще, не поднимая глаз на картину. Взгляд вампиров, изображенных на полотне, пугал меня до дрожи в коленях. Ступив на холодную плиту перед камином, я поднялась на цыпочки, чтобы мое лицо оказалось вровень с полкой. Цепочку с медальоном, лежащую на листе толстой бумаги, на который я не обратила внимания, покрывал толстый слой пыли. Аккуратно взяв цепочку в руку, я удивленно посмотрела на то, как в ней искрятся и переливаются всеми цветами радуги крохотные изумруды, впаянные в серебро. На медальоне была изображена роза, с которой капала кровь, а под ней небольшая латинская буква V и королевский герб. В центре медальона располагался небольшой изумруд. Я положила цепочку на ладонь, любуясь ее красотой. Я не разбиралась в драгоценностях, но такая необычная и изящная вещица наверняка стоила тысячи фунтов. Снова подняв цепочку, я удивленно ахнула. Медальон раскрылся, и внутри обнаружились восемь миниатюрных фигурок, каждая из которых была заключена в рамку. Я сразу же узнала фигурки, прикрепленные к медальону маленькими петлями: это были король и королева, а также их дети, от старшего до младшего. Зачарованная красотой, я снова поднесла медальон к свету. Портрет родителей Чанёля, взиравших на меня с картины, все так же пугал меня, но что-то привлекло мое внимание: на шее королевы висел такой же медальон. Украшение, лежащее у меня на ладони, принадлежало умершей королеве. Опустив руку, я взяла лист бумаги, на котором лежал медальон, и развернула. Это было письмо со сломанной печатью, написанное элегантным, ровным почерком. Я быстро пробежала глазами первые строки. "Здравствуй, дорогая Ли Ён! Прежде всего хочу спросить, как вы поживаете. Прошло очень много времени с тех пор, как мы встречались в последний раз… " Дальше можно было не читать, потому что это было то самое письмо, которое я видела в кабинете короля, последнее письмо королевы. В ту ночь сон начался иначе, чем обычно, когда я спокойно присоединялась к загадочному незнакомцу в плаще, будто избавляясь от тревог. Возможно, так и было. Он часто размышлял о свободе и независимости от любых пут, которые так ненавидел. Однако в эту ночь мне сначала пришлось выдержать кошмары. Чанёль и медальон, который я оставила в его комнате, не давали мне покоя даже во сне. Это были не лица, голоса и звуки, а скорее образы. Где-то вдалеке я слышала, как часы пробили двенадцать раз, потом девять, шесть, словно время шло вспять. Очень скоро я снова стала частью королевского информатора и знакомый лес окружил меня. Даже мысль давалась с трудом. Мужчина в плаще желал достичь состояния, подобного трансу, которое было настолько похоже на сон, насколько это вообще возможно. Но не мог себе этого позволить. Ему следовало возвращаться, чтобы попасть на бал в честь празднования Бесконечности, который он не мог пропустить. Незнакомец шел, а край его плаща волочился по земле. Пришел ноябрь, и вместе с ним на землю опустился холодный, влажный воздух. Мужчина знал, что люди ощутили внезапное падение температуры. Приближается зима. Неожиданно в этом влажном воздухе он почувствовал запах истребителя, который невозможно спутать ни с чем другим. Мужчина мгновенно растворился среди деревьев, осторожно продвигаясь вперед, к источнику отвратительного запаха. Послышались голоса. — Нам больше не нужны ваши оправдания, истребитель. Можете передать Паку Хын Ке, что если в ближайшее время он не решится атаковать, мы с ним больше дел иметь не будем. Мы ждали слишком долго. Интересное собрание. — Паку нужен повод, чтобы действовать, ведь ему необходима поддержка премьер-министра. Пока повод найти не удалось. — Возможно, вы измените мнение, когда выслушаете нас до конца. Судя по одежде и набору оружия, свисавшего с пояса, истребитель не был рядовым исполнителем. — Очень сомневаюсь в этом. Пятеро бродяг, стоявших перед ним, засуетились. Шестой сидел поодаль и говорил от их имени: — Ты слышал о Пророчестве и Героинях? Истребитель подался вперед. — Разумеется. — Ты помнишь первый стих? На этот раз истребитель просто кивнул. Бродяга сидел, не двигаясь с места. — И ты веришь в него? Истребитель хмыкнул и медленно ответил: — Это сказка про судьбу, придуманная в Атенеа. Не стоит ни вашего, ни моего времени. — Тогда, возможно, вам следует пересмотреть мнение об этой сказке, — улыбнулся бродяга. — С чего бы? — удивился истребитель. — Я не верю в судьбу, и к тому же как это связано с Паком? Бродяга встал. — Напрямую, потому что Варны еще не в курсе. Он отвернулся и поскреб длинным желтым ногтем кору пня, на котором сидел. Его сообщники вокруг него засуетились, как будто собирались уйти. — Не в курсе чего?.. — Забудь… Это не стоит твоего времени. На лице истребителя отразилось любопытство, и он привстал со своего пня. — Выкладывай, иначе мой кол непременно встретится с твоим сердцем! Главарь хмуро усмехнулся, отодрал от пня большой кусок коры и швырнул его на землю. — Девушка из первого стиха найдена. Пророчество правдиво. Бродяги начали расходиться, исчезая во тьме. Остался только Вожак. — Что?.. Собравшийся было уйти, главарь обернулся. Его мертвенно-бледная кожа почти светилась в холодном свете луны. — Первая Темная Героиня найдена. Но раз ты не веришь во все это, то забудь. Мы сообщим Паку, прежде чем завершится бал в честь празднования Бесконечности. — Он улыбнулся, словно какая-то мысль позабавила его, развернулся и скрылся среди деревьев. На целую минуту повисла тишина. Даже птицы в гнездах не решались кричать в такой момент. Значит, это правда. Атенеа были правы. Мужчина в плаще спрыгнул с дерева, темной кляксой распростершись на земле. Ему надо спешить в Варнли. Но сначала нужно подкрепиться. Истребитель не успел повернуться и достать кол, как вампир прыгнул ему на спину, повалив на землю. Клыки глубоко погрузились в шею жертвы, и кровь брызнула во все стороны. Лицо истребителя исказила гримаса боли, его тело обмякло. Незнакомец, с губ которого стекала кровь, отшвырнул тело в сторону и исчез в темноте. Он понимал, что если поторопится, то успеет к границе до восхода солнца. Возможно, даже раньше. Король должен знать. Пророчество не врет. Он вспоминал второй стих, хорошо известный всем в этом измерении, кроме людей. Первая Героиня найдена. Настал черед вампиров.