Дудочка, кувшинчик и Фрейд

Авторские сказки бывают не менее глубокими, чем народные – и то, что мы помним с детства, стоит вспомнить и во взрослом состоянии, и не исключено, что открывшееся второе дно поразит воображение. Это в полной мере относится к сказкам Валентина Катаева о девочке Жене – остается только догадываться, была ли это одна и та же девочка или попросту писателю нравилось это имя… Присмотреться к Жене стоит хотя бы потому, что это одна из немногих героинь детской литературы Новейшего времени, которая ведет себя соответственно своей половой принадлежности (при всей моей глубокой привязанности к несравненной Алисе Селезневой, все же надо признать, что это «девочка-мальчик», а вот катаевская Женя – именно девочка). «Цветик-семицветик» – тема для отдельного разговора, а сейчас мы поговорим о «Дудочке и кувшинчике». Наш разговор не случайно начался с гендерного аспекта, поскольку в сказке он имеет, на наш взгляд, первостепенное значение. Не берусь говорить, был ли знаком Валентин Петрович с трудами Зигмунда Фрейда, а если знал, то признавал ли их (и то, и другое представляется мне сомнительным) – но, в сущности, Фрейд, как подобает ученому, не измысливал, а фиксировал то, что существует в человеческом бессознательном, следовательно, нас не должны удивлять фрейдовские образы в творениях писателей, которые не знали его теории или не признавали ее… Итак, что символизируют с точки зрения фрейдизма дудочка и кувшинчик – продолговатый предмет и вместилище? Ответ очевиден (пусть не сбивает с толку грамматический род существительных – в конце концов, в русском языке пестик тоже мужского рода, а тычинка – женского, тем не менее, различие между мужскими и женскими цветками известно всем со школьной скамьи) – перед нами сказка о мужском и женском начале. Девочке Жене – что вполне естественно – изначально дается кувшинчик, причем дают его родители, т.о. утверждается, что пол и все, что с ним связано, дается от рождения (можно ли было предвидеть на момент написания сказки, что этот постулат будет поставлен под сомнение в наше время?) Героиня этим недовольна – точнее, недовольна обязанностями, которые прилагаются к «кувшинчику». Обязанность состоит в том, чтобы «нагибаться» – т.е. проявлять покорность. Особенно же возмущает Женю то, что братик Павлик «не нагибается». Предложенное родителями объяснение – «он ростом с ягодку» – не выдерживает критики: покажите мне такого ребенка, который в трехлетнем возрасте был бы ростом с земляничный кустик! – так что и здесь символизм очевиден: Жене не нравится, что она должна проявлять покорность, а мужчина не должен. И вот ей предлагают дудочку, которая чудесным образом избавляет от необходимости нагибаться… проще говоря, наша девочка Женя заделалась феминисткой – она хочет заполучить привилегии, связанные с принадлежностью к мужскому полу: она желает не покоряться, а приказывать. Поначалу она наслаждается этим – но расплатой за новые привилегии становится «утрата кувшинчика» – утрата исконно женских радостей: супружества-защищенности и материнства, и чтобы получить их обратно, придется отказаться от дудочки (от мужских привилегий). Героиня долго и упорно мечется между тем и другим, чтобы в конце концов воскликнуть: «Мне непременно нужно и кувшинчик, и дудочку». Иными словами, она хочет заполучить привилегии и как мужчина, и как женщина – совсем как современные эмансипированные дамы, которые хотя наравне с мужчинами занимать руководящие должности, но поднимают визг, как только кто-то поставит под сомнение их права как женщин… И что же происходит тогда? Гриб-боровик – представитель мира природы – вообще отказывается с нею разговаривать: сама природа отворачивается от нашей героини, ведь Женя пошла против законов природы: нельзя быть одновременно и мужчиной, и женщиной, такое существо противоестественно и потому обречено. И героине остается только вернуться к своему изначальному естеству – взять кувшинчик и начать нагибаться. Ей успешно удается набрать полный кувшинчик земляники – да еще с горкой (аллегория чадородия?) – и она вознаграждается встречей с родителями и братом… это не просто возвращение к семье – это возвращение к естественному порядку вещей, где мужчина – это мужчина, а женщина – это женщина, и каждый ведет себя в соответствии со своим естеством… Представляется, что послание писателя было именно таково. Не забудем, что Катаев происходил из семьи преподавателя епархиального училища и мог остаться христианином, даже если не говорил об этом вслух в советские времена. И если в «Цветике-семицветике» усматривают аллегорию Семи Таинств, то сказка «Дудочка и кувшинчик» вполне могла стать выражением тревоги писателя за традиционные семейные устои, которые новая эпоха начала ставить под сомнение уже в его время.