KuroMori: Aftermagic Autumn

Rena Солнце вставало из-за пологих вершин покрытых лесом гор, окрашивая пожелтевшую листву в оранжево-красный цвет. Осень понемногу вступала в свои права: с каждым днем воздух становился прохладнее, дни короче, зеленый цвет уступал золотому. Ничто сейчас не напоминало о тех жарких летних деньках, во время которых все жители Шварцвальда отсиживались в густой тени леса в надежде спрятаться от палящих лучей догоравшего на ясном небе огненного светила. Легкий ветерок с тихим шуршанием гонял по узким улочкам сухие ветки и опавшие листья. На холме ветер дул сильнее, заставляя деревья надсадно скрипеть, а стекла – дребезжать. Он проникал в щели в каменной кладке, завывал в бойницах башни, сдувал со стен мелкую пыль, швыряя ее в окна. Если бы стоящий на вершине холма замок не закрывали столетние ели, его, наверное, давным-давно бы сдуло и унесло куда-нибудь очень далеко. С ближайшей горы стекал превращающийся весной в настоящую реку и полностью пересыхающийлетом небольшой ручеек, над которым раскачивался старенький деревянный мостик. На мостике стояла стройная черноволосая девушка с длинной толстой косой, доходящей до самых колен. Ветер трепал складки ее платья и отбрасывал со лба непослушную челку, обычно скрывавшую ее темно-зеленые глаза. Она держала в руках потрепанную от частого прочитывания почтовую открытку и снова и снова пробегала глазами текст, написанный неровным мелким почерком: «12 августа. Привет с острова Хоккайдо! Здесь вкусные крабы, морские ежи и отвратительные водоросли всех цветов и размеров. Следующей остановкой, наверное, будет Тибет, я еще не решила. Надеюсь, у тебя все хорошо. Шики». - Опять перечитываешь? – раздался голос за спиной девушки. - Джимми, - откликнулась она, - сегодня два месяца, как от Шики нет никаких вестей. Я уже неделю почти не сплю. Высокий парень с серебристыми волосами, переплетенными черной лентой в хвост, ласково обнял ее за плечи: - Рена, ну нельзя же так… - Прошло четыре года с тех пор, как я видела свою сестру. Мне кажется, я имею право хотя бы знать, где она сейчас. А вдруг она решила уехать отсюда навсегда? Рена Шварцвальд сжала в руках злополучный кусок плотной бумаги. Она прекрасно понимала причины отъезда сестры после тех жутких событий, имевших место четыре года назад, но с самим фактом ее отсутствия смириться так и не смогла. Где-то в глубине душа жила обида на оставившую ее одну близняшку. - Давай вернемся в замок, а то простудишься, - Джимми заботливо подал Рене руку, чтобы она могла за нее ухватиться. Зеленое платье цвета бутылочного стекла делало девушку почти что невидимой во мраке густого ельника, окружавшего поместье Шварцвальд. Последнюю неделю в голове Рены творился полный сумбур: тревога за до сих пор молчащую сестру смешивалась с мыслями о делах деревни. Приближалась зима, и нужно было доверху наполнить склады провизией и необходимыми вещами на несколько месяцев вперед, ведь при сильных снегопадах деревня оказывалась полностью отрезанной от внешнего мира толстым слоем снега, покрывавшем единственную ведущую к ней горную дорогу. В замке уже суетились дворецкие. Розетта заканчивала готовить завтрак, Феликс накрывал на стол, изрядно постаревшая за эти годы Гретхен до блеска натирала столовое серебро. После смерти родителей и отъезда Шики Рена осталась единственной хозяйкой огромного поместья, и за прошедшее с того момента время основательно переделала его. От старой башни остался только подвал, вход в который позже был замурован, на верхнем этаже малой башни, где раньше жила Ширена Шварцвальд, теперь располагался зимний сад, а кабинет и спальню Генриха Шварцвальда занимала сама Рена. Пока она оканчивала школу, девушка разбиралась со старыми бумагами отца, чтобы по достижении совершеннолетия занять его место в совете основателей. До нее главой совета был Стефан Вольфганг, отец Петера, который два года назад с радостью сложил с себя все полномочия: пошатнувшееся здоровье не позволяло ему вести старый образ жизни, и он все чаще наведывался в избушку Корделии за какими-нибудь лечебными травами. После гибели Генриха Шварцвальда на празднике Солнца все это поколение словно потеряло опору и шаталось, как дом на сломанных сваях раскачивается от накатывающих волн. Отец и мать Йохана, родители Коринны и Петера все чаще доверяли важные дела семей своим детям. Только монах, который, по слухам, был почти одного возраста с бабушкой Лоттхен, был все так же крепок и полон сил на радость единственному внуку, который совершенно не горел желанием взваливать на себя ответственность представлять свою семью на совете. Хотя Марк сильно изменился за прошедшие годы: черный цвет волос сменился натуральным светло-русым, лицо больше не выражало той смеси презрения и ехидства по отношению ко всем окружающим, а старый раздолбанный байк ржавел в сарае на краю участка. И все это время он, как и Рена, продолжал ждать Шики. Джимми и Джонни Ливингстон вместе со своим дядей Джейсоном так и жили в доме у озера, который Джейсон купил незадолго до переезда. Точнее, Джимми почти все время жил с Реной в поместье Шварцвальд, а Джонни приходилось делить жилплощадь с дядей. Впрочем, он не жаловался – как говорил Рене Джимми, «попробовал бы». Вместе с Реной, Джимми и Корделией они облазили весь Черный лес и знали в нем каждый уголок. Часто с ними ходили гулять и остальные ребята, а после этого вся компания собиралась в замке и вспоминала, как Коринна заблудилась на какой-то полянке в прямом смысле в трех соснах, как Йохан пытался перепрыгнуть болото и рухнул прямо в зеленую жижу, как Петер пытался сделать домик на дереве и отбил себе молотком все пальцы, после чего поклялся никогда к этому инструменту не прикасаться, как братья Ливингстон умудрились спрятаться так, что их за весь день во время игры в прятки никто не смог найти, как Рена наткнулась на небольшой пруд с островком в центре, на котором приказала поставить беседку, а на краю пруда – небольшой причал для лодки, чтобы можно было добраться до этой самой беседки, как Корделия завела всех на полянку с лекарственными травами, после чего все несколько дней подряд пахли валерьянкой на радость деревенским котам, как Марк на спор полез на огромную ель, с которой потом три часа не мог спуститься, и как все вместе они чуть не подожгли весь лес, когда ушли туда в поход и пытались развести костер. Рена всем сердцем любила Шварцвальд с его шумящим лесом, горным воздухом, глубоким прозрачным озером и узкими улочками, змеящимися во всех возможных направлениях, небольшими домами и шумной центральной площадью, куда летом на ярмарку съезжался народ из соседних деревень. Но ничто не могло загладить воспоминания о том, что произошло в год ее шестнадцатилетия. Все жители деревни хранили в памяти эту жутковатую страницу истории, связанной с их собственными жизнями. Феликс отодвинул стул Рены, предлагая ей сесть за стол. Девушка перебросила тяжелую косу со спины и задумчивым взглядом окинула гостиную: - Все-таки здесь мрачновато. Надо переделать. - Дорогая, когда же ты угомонишься наконец со всем этим ремонтом? – ехидно поинтересовался Джимми. - Не знаю, - вздохнула она. – Хочется каких-то перемен. А здесь, в Шварцвальде, время словно замерло несколько веков назад и с тех пор не двигается с места. Я не хочу сказать, что это плохо, но… - Понимаю, - парень склонил голову. – А насчет перемен… - Я уже знаю, что ты скажешь. - Я согласился подождать до твоего двадцатого дня рождения, - начал Джимми. «Потому что я надеялась, что хоть на эту круглую дату Шики вернется домой», - пронеслось в голове у Рены. - Но Шики так и не вернулась, Рена… - Возможно, она не хочет возвращаться, - мрачно подытожила девушка, бездумно ковыряя вилкой заботливо приготовленный Розеттой омлет. Джимми сделал Рене предложение два года назад, ровно через год после того, как они стали жить вместе. Она согласилась с условием, что они поженятся, как только Шики вернется в Шварцвальд. Торопить сестру Рена не хотела, а потому не написала ей об этом ни слова, да и толку-то? Все равно большая часть ее писем оставалась без ответа, ведь Шики мотало по свету, как перекати-поле. И в день, когда она отмечала свое двадцатилетие без сестры, она со странным чувством горечи осознала, что ее жизнь теперь действительно только ее. Рена устало откинулась на спинку резного деревянного стула и начала теребить кончик косы: - Наверное, ты прав, Джимми. Ждать больше нет смысла. Ты поговоришь с дедом Марка, пока я схожу к Корделии? Лицо Джимми просияло. Он нежно чмокнул в щеку свою невесту и, радостно напевая, быстро вышел из комнаты. Рена грустно вздохнула. «Шики, сволочь, если тебя не будет на моей свадьбе, я утоплю тебя в болоте!» - клятвенно пообещала она самой себе. Избушка, в которой раньше жила бабушка Лоттхен, ничуть не изменилась: покосившаяся деревянная лачуга с разными пристройками, которые, поддерживая ее с разных сторон, не давали ей развалиться окончательно. Рена взяла дверной молоток в виде головы кобры и постучалась: - Корделия, можно зайти? Дверь распахнулась, и на пороге возникла рыжеволосая голубоглазая девушка в линялом сером платье: - Здравствуй, Рена, ты что-то рано сегодня. - От тебя заразилась привычкой вскакивать на рассвете, - Рена приподняла подол юбки и шагнула через порог. - Присаживайся, я как раз заварила травяной чай. Она послушно опустилась на стул, наблюдая, как подруга суетится с чайником. Корделия поставила на стол две дымящиеся чашки и плеснула в одну из них холодной воды: - Знаю, что кипяток не любишь. - Спасибо. - От Шики нет вестей? Рена отрицательно покачала головой, сделав маленький глоток. - Корделия, я… - Пришла сказать, что ты все-таки выходишь замуж, - утвердительно сказала она. - Как ты узнала? – опешила Рена. - Я все знаю. Ну, или почти все, - хихикнула девушка, приглаживая растрепавшиеся волосы. – Кстати, тебе нужна в этом месяце настойка от боли в животе? Последние полгода ты всегда ее просила… «Ежемесячное проклятие», - сказала про себя Рена и вдруг замерла. - Какое сегодня число? – охрипшим голосом поинтересовалась она. - Двенадцатое октября. Последнюю неделю она думала только о Шики и ни о чем больше… Корделия быстро сообразила: - Так, давай-ка, ложись на диван, я посмотрю. Она начала легонько прощупывать ее живот и что-то наговаривать себе под руку, а Рену трясло от страха. Корделия задумчиво закусила губу: - По-моему, ты беременна. - ЧТО-О-О?! – завопила Рена, а подруга тут же зажала ей рот со словами: - Хорош вопить, всех соседей перебудишь! - Х-х-хорошо… - На всякий случай съезди в Штарнберг к врачу, я же не бабушка, она бы сказала точно… - А говорила, что все знаешь. После этого подруги разразились нервным смехом. Рена залпом опрокинула в себя чашку чая и вздохнула: - Даже если так, это хорошая новость. Я очень рада, - ее губы расползлись в широкой улыбке. - Поздравляю, дорогая, - заулыбалась в ответ Корделия. – Наконец-то у тебя будет нормальная семья! При этих ее словах улыбка на лице Рены погасла. - Моей семьей долгие годы всегда была Шики… - То, что ее нет сейчас с нами, не значит, что она тебе больше не сестра, правильно? - Да, но… - Успокойся и перестань трястись, как осиновый листик. Тебе вообще нельзя нервничать. Когда ты скажешь Джимми? На лице Рены появилось озорное выражение, и ее как ветром вымело из дома Корделии. А ветер донес до нее ее слова: - Прямо сейчас и скажу! «Ох, как была ребенком, так и осталась», - подумала Корделия, тут же одернувшая себя за такие старушечьи мысли. Рена, запыхавшаяся от быстрого бега, толкнула калитку и влетела во двор. Скинув туфли, она вбежала в прихожую и замерла на месте. Около лестницы стоял огромный походный рюкзак и гора странных пакетов. Сердце, и так трепыхавшееся в груди как птица в клетке, забилось еще быстрее. Бесшумно ступая, она зашла на кухню и увидела худую девушку, копающуюся в холодильнике. - Ну здравствуй, сестра, - выдохнула Рена, прислонившись к дверному косяку. Shiki Девушка с красными волосами лежала на песке. Глаза её были закрыты, руки раскинуты, ткань белой рубашки трепетала на морском ветру. Сколько лет прошло? Три года? Четыре? Пятнадцать? Ветер гнал облака по небу с такой скоростью, что казалось, что времени не существует. Шики ни о чём не хотелось думать. Сколько бы времени ни прошло, боль, причинённая ей несколько лет назад, не хотела угасать. До сих пор девушка просыпалась ночами, задыхаясь, сглатывая, чувствуя, как по щекам катятся горячие слёзы. В кошмарах она опять была алым сердцем, лежащим на зелёной траве, пропитанной её же кровью. Шики открыла зелёные глаза и чуть прищурилась: закатные лучи солнца светили прямо в лицо. - Мария, хватит, может, лежать на песке? Девушка повернула голову и увидела азиата в такой же, как у неё, белой рубашке. - Акихито, я уже не маленькая. Акихито был стражем леса Куромори, с которым Шики Шварцвальд познакомилась, приехав в Японию. Акихито рассказал ей, что лес «умер» четыре года назад. Что больше из леса не приходили монстры. Не приходили по ночам пожирать людей. Японец сел рядом на песок и тоже стал наблюдать за закатом. - Ты странная, Мария. Где твой дом? - Каждый день ты говоришь эту фразу, Акихито. Шики села и её волосы, алые, как и сердце, взметнулись под солёным ветром. - Но я так ни разу и не услышал ответа. Как и не узнал твоего имени. - Сонотоори[1], - подтвердила девушка. – Не волнуйся, Акихито-сан. Моё время вышло, я чувствую это. Мне нужно вернуться. Она встала и стряхнула песок с одежды. - Сайонара[2], Мария, - сказал Акихито. - Сайонара, Акихито, - кивнула Шики. В самолёте Шики спала, прислонившись головой к иллюминатору, наполовину прикрытому пластиковой шторкой, чтобы солнце не светило в глаза. Кто-то тронул её за плечо, и она проснулась. - Извините, вы будете есть? – вежливо спросил её сосед, молодой мужчина со светлыми волосами, одетый как-то слишком официально. Он напомнил ей её дворецкого. - Да, спасибо, - Шики посмотрела на стюардессу. – Пасту, пожалуйста. Та кивнула и с улыбкой передала ей обед на подносе. Пока красноволосая протирала глаза и разрывала пакетик с пластмассовыми приборами, она чувствовала на себе взгляд соседа. - Едете домой? – спросил он, наконец. Шики покосилась на него. - Извините, я забыл представиться. Кайл, - он подал ей руку для рукопожатия. Девушка неуверенно пожала её. - Ма… - начала она. – Шики, - мрачно исправилась Шики. Все-таки она едет домой. Нужно начинать привыкать к собственному имени. Четыре года Шики Шварцвальд представлялась как Мария только лишь из-за страха, что кто-то спросит, как переводится её имя. Не говорить же, что оно переводится как «мёртвое чудовище». - Японка? – задумчиво спросил Кайл, отрывая крышечку от баночки с холодной водой. - Наполовину. А вы? - Я коренной житель Оберхаузена. Девушка заинтересованно посмотрела на него. Непривычно общаться с человеком из столицы. Она вернулась к еде. Разговор увял, поэтому она поела и снова уснула. Кайл снова разбудил её, когда самолёт уже приземлился. - Надеюсь, мы ещё увидимся, - улыбнулся он и дал ей свою визитку. Шики замерла на месте, на блестящем полу аэропорта, вместе с массивным походным рюкзаком. Он был телохранителем. Девушка похихикала в кулачок и пошла ловить такси. До Шварцвальда было далековато. Чтобы добраться до него из Оберхаузена, сначала нужно проехать сутки на поезде, а затем либо пробираться пару часов по лесу, либо арендовать у станционного смотрителя лошадь или повозку. Спустя пару часов Шики растянулась на верхней койке в купе поезда и коснулась пальцами ног холодной стены. Ну почему, почему кровати везде такие короткие? Она не могла похвастаться высоким ростом, так что ей было очень жаль мужчин, рост которых перевалил за метр восемьдесят. Спать не хотелось, поэтому она принялась заплетать себе косу. Волосы доходили ей практически до пояса, но Шики давно не носила таких длинных. Поэтому после нескольких попыток сделать ровную косу она бросила это дело. Возвращение домой. Дом мало её волновал, её волновали те, кто там остался. Рена, Джонни, Джимми, Марк, Розетта, Феликс, Петер, Йохан, Корделия, Коринна… Наверное, они уже понятия не имеют, как она выглядит. Наверное, свои заботы перебили у них воспоминания о Шики Шварцвальд… Но это и к лучшему. Потому что она не планировала возвращаться. Потому что она приедет и снова покинет их, потому что раны, даже спустя четыре года, ещё не затянулись. Шики отчаянно надеялась, что они не особо обратят внимания на то, что она вернулась, как не обратят внимания и на то, что она покинет их. Они справятся и без неё. - Будете брать лошадь или повозку? – спросил старый смотритель, определённо не узнавая девочку, которая покинула Шварцвальд четыре года назад. Да и кто бы узнал? - Лошадь, - сказала она прохладно. - Если вы раньше никогда не ездили верхом, - начал старик, но Шики кинула на выскобленный стол монету и пошла в стойло, выбирать самого злобного коня. Выбор её пал на громадного черного Джека. Смотритель отпирался, но девушка проигнорировала все его увещевания и закинула ногу на спину коню. Смотритель только подал ей рюкзак и посмотрел вслед. Запах родного леса ударил в ноздри, и девушка потянула уздечку на себя, пытаясь прийти в себя, отгородиться от нахлынувших воспоминаний. Это было слишком сложно. Конь шаг за шагом приближался к замку, Шики стискивала зубы, чувствуя, что вся вспотела. Нужно бороться. Нужно пересилить свой страх. Нужно перестать думать только о своих слабостях. - Пошёл! – крикнула она, и Джек перешёл на галоп. Граница леса была пройдена. Rena Девушка у холодильника замерла на месте, а потом медленно повернулась. Рена вздрогнула – это и впрямь была Шики. Но в то же время эта Шики была ей незнакома, и дело было вовсе не в перемене внешности. Она кожей чувствовала: эту девушку она словно видит впервые в жизни. Она другая. - Здравствуй, сестра, - эхом откликнулась Шики, отбросив за спину длинные красные волосы. - Выглядишь непривычно, - хором сказали они друг другу и улыбнулись, растопив возникший вначале между ними холодок. Шики достала из холодильника молоко и начала озираться в поисках хлопьев. - Ну и куда ты их положила? Раньше тут были! – она возмущенно ткнула пальцем в шкафчик. - Святой Лес, ты такая беспомощная. Они в аптечке в кофейной банке с наклейкой «соль», - съязвила Рена, не удержавшись. – Вот они, в шкафу напротив. В ней сейчас боролись несколько чувств: радость от приезда сестры, вылезшая наружу обида, которую Рена усердно заталкивала в глубины своего подсознания последние четыре года, непонятная тревога… На кухне неожиданно возникла Розетта и взвизгнула: - Госпожа Шики! – и тут же повисла у нее на шее. - Розетта, приготовь комнату для гостей для моей сестры. - Для гостей? – бровь Шики взлетела вверх. - Я здесь многое переделала. Ты, наверное, устала с дороги, иди, отдохни. Поговорим чуть позже. Рена оставила Шики на растерзание рыдающей от радости Розетте и чуть ли не бегом вылетела из дома. Ей нужно было прийти в себя, найти Джимми, рассказать ему о…ее рука сама легла на живот и слегка сжала ткань платья. «Надо успокоиться», - сказала она самой себе, - «паника еще никому не помогала!» Она сама не знала, почему решила поселить сестру в комнате для гостей. Наверное, потому, что сразу после ее отъезда Рена закрыла их комнату на замок и больше туда не входила. Ветер растрепал длинную косу девушки, и та раздраженно фыркала всякий раз, когда волосы лезли в лицо. Она торопилась к домику монаха у моста. Шики…она словно принесла в деревню что-то, что сдвинуло остановившееся в одной точке время. Рена не раз ловила себя на мысли, что темп и уровень жизни Шварцвальда здорово отличается от городского – неудивительно, что их считают средневековыми крестьянами. За углом мелькнул полосатый козырек лавки Штольца, и Рена решила зайти повидать Йохана, который как раз открывал лавку. - Привет, Рена! – радостно замахал он рукой, вынося наружу столики, за которые частенько усаживались поболтать местные сплетницы всех возрастных категорий. Рена кивнула в ответ. - Что-то случилось? У тебя лицо странное, - Йохан поставил последний стул, и Рена тут же на нем устроилась. Она помолчала несколько секунд, а потом выдала: - Шики здесь. Вазочка для цветов, которую он держал в руках, с грохотом упала на мостовую и разлетелась на кусочки. Чертыхнувшись, Йохан быстро начал собирать осколки и, как и следовало ожидать, порезался. Рена помогла ему заклеить пластырем палец и собрать куски керамики в мусорный пакет. - Ты серьезно, да? - Более чем, - Рена цапнула кончик косы и задумчиво накручивала волосы на палец. – Она очень изменилась. С этой Шики я не знакома. А значит, нам всем придется узнавать ее заново. - Так странно, - он вертел в руках какое-то полотенце. – Я уже отвык от того, что вас двое. Да и остальные, я думаю, тоже… - Ладно, мне уже пора. Давайте вечером соберемся на нашем месте? - Я приду. Ты сама всех предупредишь? - Петера оставлю на тебя, - подмигнула ему Рена, поднимаясь со стула и расправляя складки платья. Подойдя к калитке, Рена толкнула ее, на что калитка отозвалась протяжным скрипом и открылась. Около сарая сидел Марк и курил. Рена закашлялась и замахала руками перед носом, отгоняя дым. - Прости, - Марк тут же затушил сигарету о влажную землю, - я тебя не заметил. - Неважно. - Ты Джимми ищешь? Он еще с дедом разговаривает. - Марк… - Кстати, поздравляю, на свадьбу пригласишь? - Марк! - Я даже костюм надену ради такого зрелища. - МАДДЕРСОН! - Чего? – он захлопал глазами. - Уйми свой словесный понос, - вздохнула Рена. – Слова не вставить! - Ну так вставляй давай, пока я молчу. Рена закатила глаза. - Ты же вроде хотела что-то сказать, - ехидно напомнил Марк. - Я не знаю, как сказать это «что-то», - Рена заметно нервничала. - Как есть говори. - Шики вернулась. Синие глаза Марка расширились от удивления и радостно заблестели. Он ждал ее, действительно ждал. - Где она сейчас? Она с тобой? – дрожь в голосе выдавала его нетерпение. - Она в поместье. Если хочешь, можешь зайти. - Спасибо! – прокричал он, выбегая на улицу. А Рена постучалась во входную дверь. Монах открыл почти сразу же. За его спиной маячил Джимми, который при некотором недостатке освещения в прихожей здорово смахивал на привидение. Рена хихикнула, прикрыв рот ладошкой. - А вот и ты, девочка моя, - монах улыбнулся, и от его глаз к вискам побежали лучики морщинок. – Мы подумали, что лучше не откладывать дело в долгий ящик, и поэтому я хотел бы узнать, когда ты хочешь провести церемонию? - Когда вам будет удобно. - Я имел в виду, сколько времени у тебя уйдет на подготовку? Рена задумалась, прикидывая, что нужно будет сделать. Не так уж много ей и надо. - Сегодня понедельник, давайте в следующую пятницу? Полутора недель должно хватить с лихвой. Ты не возражаешь? –обратилась она к Джимми. - С чего бы вдруг, - легкая усмешка тронула его губы. - Значит, решено, - монах заулыбался еще пуще. – Рена, милая, ты сама расскажешь своему жениху о наших традициях или мне это сделать? - Я сама, спасибо вам, - Рена выдавила из себя усталую улыбку. - Что случилось? – нахмурился Джимми. - Осторожней с желаниями, они иногда сбываются, - хмыкнула она. – Шики в Шварцвальде. Лицо Джимми словно окаменело, и Рена вздрогнула. Она прекрасно знала, что он недолюбливает ее сестру за то, что она заставляла ее нервничать все эти годы, и не могла предугадать, как он поведет себя при встрече с ней. Они тепло попрощались с дедом Марка и медленно пошли по дороге, ведущей на холм. - Джимми, нам надо поговорить, - сказала Рена, усаживаясь на удачно подвернувшуюся по пути скамейку. - Что там за особые свадебные традиции, о которых говорил дедушка Маддерсон? - Свадьба проходит сначала в церкви, а потом в лесу. Жених и невеста приносят клятву на крови, и только тогда брак считается заключенным. Эти две части церемонии проходят отдельно: в церкви утром, в лесу вечером. Более подробные детали лучше узнать у Корделии и дедушки Марка. - У Корделии? – брови Джимми взметнулись вверх. - Монах проводит церемонию в церкви. А в лесу церемонию должна проводить ведьма, - хихикнула Рена. – Боишься, что ли? - Нет, просто это немного непривычно, но ради тебя я готов на все, - с апломбом сказал Джимми, целуя Рену в щеку. - Это не все новости. - Есть что-то еще? - Да. Я бе… Послышался топот ног, и из-за поворота вылетел Марк. Увидев Рену и Джимми, он притормозил, когда поравнялся с ними. Выглядел он так, словно по нему, фигурально выражаясь, каток проехал – глаза потухшие, руки мелко дрожат, а губы даже не могут изобразить подобие улыбки. - Что случилось? – обеспокоенно поинтересовалась Рена. Он сверкнул своими льдистыми глазами: - Это не Шики. И рванул с места с такой скоростью, словно за ним гнались все демоны ада. Shiki Когда с хлопьями покончено, Шики закидывает на плечо рюкзак и отправляется под пристальным присмотром Розетты в комнату для гостей. Здесь ничего не поменяли, однако, старый диван, на котором когда-то истекал кровью Марк, заменили на другой. Девушка кидает на него рюкзак и распахивает окно, чувствуя ноющую боль в груди. Наверное, это и есть ностальгия. Отвратительное чувство, что прошлого не вернуть, хотя сейчас она находится в его сердце. В коридоре раздаются торопливые шаги. Интересно, Джимми пришёл искать Рену? Шики оборачивается, чтобы сказать, что сестры нет в доме, и её зелёные глаза встречаются с ярко-синими. С глазами того, кого она любила. Розетта скользит мимо Марка Маддерсона в приоткрытую дверь. Тишину ничто не нарушает. Марк раскидывает руки в стороны. - Я прощу тебя, Шики, – его голос дрожит, – если ты меня сейчас обнимешь. Но Шики словно прирастает к полу, не в силах ничего сказать. Она просто пожирает его глазами. Русые волосы, к которым она не была готова, падают ему на лицо. - Ну? – спрашивает Марк, смотря Шики в глаза. Четыре года. Прошло четыре года мучений. И она снова видит его. За эти четыре года Шики уничтожила себя и собрала сызнова. И ей хочется верить, что у неё это получилось. Как часто она видела его во снах. Не было ни дня, чтобы Шики не думала о Марке. Первое время. А потом… любая боль гаснет со временем. Со временем гаснет всё. А теперь девушка снова видела перед собой того, о ком так долго думала. И… она не может позволить себе… - Нет, - Шики делает шаг назад, Марк стоит, раскинув руки. Как ей хочется прикоснуться к нему, но она не разрешает себе. Его руки опускаются. Он даже не спрашивает, почему. Марк бросает на Шики взгляд и говорит: - Ты очень красивая. Девушка, словно во сне, видит, как он уходит, и падает на колени, ударяя кулаками в пол, когда дверь за ним закрывается. Красные волосы заслоняют весь мир, он словно в огне. Прекрати, - говорит она себе. - Ты вернулась не за этим… Но зачем? Ей так хочется побежать за ним. Так хочется остановить, но Шики не позволяет себе этого. Она хочет, чтобы он… жил как можно дальше от неё. Она не хочет снова делать ему больно. - Рена, - тихо говорит Шики и встает с пола. И чувствует, что её правая щека мокрая. Что это? Кровь? Девушка ладонью проводит по лицу и смотрит на руку. Прозрачная жидкость. Что это? За четыре года… слёз не было. «Зачем я вернулась?» Шики хотелось кричать. Но она лишь тихо шепчет: - Марк… Произнести его имя кажется ей святотатством. Потому что она не произносила его два года. Два года назад Шики просто шла по улице, направляясь в университет, в котором проходила практику. Музыка в ушах, люди, снующие вокруг. Никому ни до кого нет дела. Девушка поднимает руки, чтобы поправить наушники в ушах, потому что вкладыши вот-вот вывалятся, но когда руки достаточно приближаются к лицу, она не узнаёт их. Она не узнает свои руки. Потому что это руки Марка. Всего на миг, всего на секунду она подумала, что… это не её руки. Шики вскрикнула и остановилась. Помешательство прошло. Но девушка помнит, что выкрикнула имя Марка. Сейчас - Госпожа Шики? – Розетта вернулась в комнату и застала хозяйку у окна. Шики наблюдала за качающимися на ветру кронами деревьев. Лес напоминал ей зеленое море. Раньше она любила смотреть на море. А сейчас смотрела на него, и в голове мелькали образы бойни, что была здесь четыре года назад. Кошмары. Они всё ещё мучали её. Успокаивало только то, что она представляла, что Марк сейчас рядом с ней. А сейчас он действительно был рядом. Но дальше, чем тогда, когда она была на другом конце мира. Наверное, после того, как она сказала нет, он больше не придёт? Больше не посмотрит в её сторону? Шики прижалась лбом к холодному стеклу. - Я наберу воды, вам не помешает горячая ванна. - Спасибо, Розетта, - отрешённо отвечает Шики, и служанка уходит. Наконец девушка не выдерживает. Все мысли её только о Марке, она должна найти его и извиниться. Нужно, наконец, расставить всё по местам. Интересно… сейчас, кто сейчас его девушка? Шики выходит из комнаты для гостей и спускается по лестнице. И натыкается на свои же глаза. - Рена, - тихо говорит она и останавливается. – И Джимми. Привет. Парень сестры неодобрительно смотрит на красноволосую Шики, наверное, она кажется ему пришельцем с другой планеты. Вот тот, кто уж точно без неё не скучал. - Ты плакала? – изумленно спрашивает Рена. - Что-то в глаз попало, - Шики врёт. Врёт своей сестре. – Да, плакала. – И теперь это правда. Близнецы молчат. - У нас есть для тебя новость, - говорит Джимми, равнодушно смотря на старшую из сестёр. - Я слушаю. – Шики вскидывает подбородок, и Джимми понимает, что девушка не готова терпеть его так же, как и он её. - Джимми, я скажу сама. Шики, у тебя будет племянник. Глаза девушки расширяются, но она не говорит ни слова. Затем улыбается. - Я ждала этого. - А я тебя – нет, - говорит Рена мрачно и проходит мимо Шики вверх, по лестнице. Лицо Шики не выражает ничего. _______________________________________________________________________________ [1]Так точно, именно. [2]Прощай.