Geborgenheit

Рукава кофты были слишком длинными, но Шен ощущал себя уютно. Белая-белая, она и такие же штаны вкупе со светлыми волосами — это все делало его светлым пятном на цветастой кухне. Молоко обжигало губы, и он едва сдерживал себя от того, чтобы зажмуриться: Шен мог поклясться, что клубнички смотрят на него с легким укором с занавесок. «Все человечки так украшают свое жилье?» — змей не знал ответа, но это показалось ему странным. Хотя, что уж тут, здесь все было таким. Мир был чужим, совсем иным, но блондин был охраной Великого и не мог позволить себе прохлаждаться в Ирии, пока господин был здесь. Правда вот — Шен подул на сладкую жидкость и сделал еще глоток — толку от него было гораздо меньше, чем от креветки.  — Я имею в виду, ты могла бы предупредить меня, понимаешь? — голос девушки звучал громко и раздраженно. Черные волосы свободно спадали на плечи, зеленые глаза блестели все так же ярко, а ровные зубы были все такого же цвета молока в его чашке. Его чашке — звучало баснословно. Этой посудине лет было точно не меньше, чем самой ведьме, и мелкие розовые цветочки уже частично стерлись вместе с легкой позолотой. Но Шен не жаловался. — Аргх, ладно, думаю, так тоже прокатит. Девушка распахнула холодильник, придирчиво оглядела его содержимое и довольно вытащила шоколадку.  — Будешь? — Шен слизнул пенку из молока с губ и смущенно покраснел. Ведьма! Она была такой доброй, искренней и…очень хорошей, что ему даже не верилось. Уж легче было бы верить в злую колдунью, которая очаровала Великого, чем в невысокую девушку с вечно растрепанными волосами, странной кухней и такой вот с щедростью. Шоколад хотелось, но он помотал головой, отчего пряди легонько стукнули его по лицу. «Так отросли,» — вздохнул блондин и решил, что по возвращению домой, сразу же попросит Тильду подстричь их.  — Как скоро вернется господин? — светловолосый все еще не определился, как лучше ее звать. Госпожа — да нет, рано же еще. Ведьма — обидится же, ведьмы всегда на такое дуются. Ну, только, если это не господин говорит. Тогда — о чудо — обиды он не замечал в глазах ни единой девушки. На Айтвараса, с его нечеловеческими глазами и природной харизмой, злиться вообще трудновато. Оставался вариант с «Ириной», но в первый же раз, когда он так сказал, девушка, совсем как Айт, упрямо посмотрела на него, заставив осознать свою ошибку. Иркой же звать было…неловко? Неопределенность напрягала Шена Мин — он любил, когда все было четко решено и определено. Этот же мир был, казалось, создан из неопределенностей. Не удивительно, что он ощущал себя тут чужим.  — Скоро, он же ж только ненадолго смылся, — дернула плечами девушка и откусила кусок, даже не разломав его на ровные кусочки. Сердце перфекциониста Шена сжалось. Он находился в этом мире всего лишь чуточку меньше, чем день, но предчувствие в его груди предсказывало, что будет «весело». — Я сейчас ненадолго из дома выйду, к чертям. Постарайся ничего не сломать, а? — попросила вдруг Ирина, вспомнив, как Дина привела в полную неисправность ее фен и свои золотые косы. Будь на то ее воля, она бы вообще усадила начальника личной охраны в свою комнату, вручила бы книжку и заперла бы. Но это было бы грубо, а Шен Мин, судя по всему, уже самую малость оскорбился на то, что у нему обращаются, как к ребенку. Семилетнему ребенку, потому что дитю постарше она бы доверилась бы больше.  — Хорошо, Ирина. — столкнувшись взглядом с зеленющими глазами, он исправил сам себя: — Ирка. Девушка вылетела из комнаты так же быстро, как и зашла, а Шен отставил пустую чашку и с осторожностью лег на руки, памятуя просьбу и боясь, что поверхность выкинет какое-то чудо. Все же, этот мир был очень странным и чужим.

***

Ирка раздраженно наблюдала за тем, как очередная девушка, с которой они были вынуждены иметь дело, строила глазки. Не то чтобы она прямо так сильно ревновала, но девушка была смазливой и стреляла глазами так, будто хотела довести Айта до сердечного приступа. Если у змеев вообще такие приступы бывают. — Она бы его не заинтересовала, не волнуйся, — это так быстро и непринужденно вылетело изо рта змея, что он сам покраснел, осознав смысл сказанного. Ирка неожиданно почувствовала, что ее щеки заливает румянец. Когда Айтварас таки сумел вытянуть нужную информацию и отцепить от себя девушку, он обнаружил, что и его змей, и его ведьма стоят с одинаково алыми лицами, попеременно бросая друг на дружку взгляды.

***

Она слушала уже несколько часов об истории Ирия, его обычаях и Айте, но была готова просидеть так еще парочку вечностей. Воздушный говорил так увлеченно обо всем, что искры в его глазах не заметил бы только слепой. Особенно, когда он говорил о господине. Возможно, именно в этом была их точка столкновения, начавшая все. Тема, на которую они могли говорить очень долго, породила еще множество подтем, вопросов, обсуждений. Она и не заметила, что стрелки часов давно перешагнули за двенадцать. Чашка кофе и чашка молока на столе, потертый диван с теплыми покрывалами и сияющие раскосые глаза змея — этого было и вправду достаточно. Она правда не думала, что тот, кто когда-то почти убил ее в Симуране, окажется таким хорошим собеседником и…другом? Ведьма не была уверена в этом наверняка. С Богданом и Танькой все было немного иначе: они знали друг дружку почти всю сознательную жизнь и всегда были готовы протянуть ей руку помощи. Шена она знала две недели, но рядом с ним было уютно. Очень уютно, хотя, если вдуматься, как тот, кто чертей режет на мелкую соломку и выписывает наказания проштрафившимся солдатам, может быть таким? Веки потяжелели только тогда, когда они обсуждали легенду об памятнике Табити. Чернявая голова опустилась на мягкий диван, но когда Ирка проснулась, то ощутила под собой чьи-то бедра, обтянутые штанами, а над собой — размеренное дыхание. Шен Мин тихо спал, улыбаясь во сне, а девушка решила что не против поспать еще пару часиков. Из воздушного, неожиданным и сверхъестественным образом, была хорошая подушка, хороший собеседник и хороший друг. Она надеялась, что последнее ей не просто кажется. А потом Шен почти что упал с дивана, а ведьма имела возможность уже во второй раз лицезреть залившегося румянцем парня. Смех сдержать было слишком нереально, поэтому она тихо прыснула. Осознав ситуацию и свою реакцию змей улыбнулся. Жизнь-то налаживалась.

***

Шен Мин правда не думал, что однажды ему не захочется возвращаться в Ирий. Это было непонятно-странно-неправильно, но ему до жути хотелось продолжать. Болтать с темноволосой ведьмой, пить с ней молоко (пока она потягивает не вкусный терпкий напиток), читать позабытые всеми книги, отрытые в библиотеке, и управлять водой при помощи крана. Этот мир оказался гораздо больше и Шену хотелось увидеть его. Здесь его держало и нечто большее, и это нечто большее, на самом-то деле, было не очень высоким, с периодически проявляющимися собачьими ушками и изумрудными глазищами. И тонкий браслет, обнимающий кисть его руки, словно обещание. Это должно было однажды помочь ему вернуться. Это должно было защитить его и помочь — это ведь подарок ведьмы. Нет, ведьмы-хозяйки. Нет, Ирки.

***

Рядовые были рады хорошему настроению начальника личной охраны Великого: тот даже не выписал отдельный штраф, а, так, маленькое наказание. Единственное, чему они недоумевали, так это причине его счастья и тонкому браслету на запястье змея — редко, когда тот показывал свои эмоции и носил какие-либо украшения. Терис даже подумал, не слетать ли ему из Ирия в другой мир. Вдруг и он таким вернется. В конце концов, в последнее время у его начальства была тенденция возвращаться счастливыми.