Пой для меня, моя горничная!

Как только бабушка Даши уехала, Павел, машущий ей вслед с улыбкой на губах, стиснул пальцами локоть девушки, без лишних слов потащив ее через весь отель в свой номер. Дарье следовало бы воспротивиться, потому как Паша сжимал руку почти до боли, в течение всего пути не проронив ни слова, однако Канаева промолчала, понимая, что именно так разозлило владельца отеля. Когда они зашли в номер, Павел не спешил начинать разговор, не зная толком, что тут можно сказать. За него это сделала горничная, беря молодого человека за руку, чтобы тот взглянул на нее. — Как ты мог подумать, что между мной и Сеней что-то могло быть? Он совсем не в моем вкусе, — она поджала губы, удерживаясь от того, чтобы не покусать их. Почему-то ей стало стыдно перед Пашей, хотя она, по сути, была ни в чем не виновата. — Стоило мне это услышать, и у меня мигом вскипела кровь. Я будто бык, среагировавший на красную тряпку, — стиснув зубы, он все же отвел взгляд, хоть и не отпустил ее пальцев. — Ты же сказал, что тебе все равно. — Тогда я так думал, но потом… Черт, я прекрасно понимаю, что у меня, как вы говорите, самого рыльце в пушку, к тому же мы действительно не встречались, но… не могу ничего с собой поделать! Я ревную тебя, Даша, разве ты этого не видишь? — он резко положил руки ей на плечи, фиксируя девушку на месте, чтобы та не сумела освободиться. Нет, он не даст ей убежать от него снова, ничего не объяснив. — Я только обрел тебя и не хочу потерять вновь, но на сердце у меня неспокойно. Я не буду тебе больше врать, поэтому скажу прямо — я хочу знать, кто это был. — Паша, — вздохнула Канаева, на секунду прикрыв глаза, словно собираясь с духом. — Зачем тебе это? Ты собираешься набить моему бывшему ухажеру морду? — покачала головой Дарья, которой с каждой минутой все больше становилось жалко Павла. Владелец отеля цокнул, будто оскорбленный ее предположением. — Я не собираюсь вызывать его на дуэль или бить морду. Просто хочу знать. Пожалуйста. — Я боюсь, что подставлю этого человека, назвав тебе его имя, — нерешительно промолвила горничная, касаясь лацкана его пиджака. — Я обещаю, что это останется между нами. Я не собираюсь начинать наши отношения со лжи. Я изменился ради тебя, Даша, прошу, поверь мне. А главное — доверься. Кто это был? — Ты правда хочешь знать? — дав ему последнюю попытку отступить, уточнила Даша. Молодой человек лишь кивнул, для пущей убедительности нежно погладив Канаеву по щеке. — Ладно. Это был Никита. Дарья зажмурилась, ожидая чего угодно: внезапного всплеска эмоций, скандала, крушения номера, ругательств, но ничего такого не произошло. Когда она снова открыла глаза, то перед ней стоял задумчивый владелец отеля, и она чуть ли не слышала, как в его голове крутятся шестеренки, пока он обдумывает сказанное ею. — Признаюсь, я ожидал худшего, — прошептал он, наконец обретя способность говорить. — Даже не знаю, хорошо это или плохо. — Я тоже не знаю. Ты любишь его? — вдруг спросил Паша, нервно сглатывая, словно боялся услышать ответ. Впрочем, так и было. — Нет, конечно, нет. Это был порыв, я была подавлена тем, что ты сделал Кристине предложение, вот и вылилось это все в то, во что вылилось, — закончила Канаева, откашлявшись, только сейчас осознав, как сильно пересохло в горле. — Он неплохой человек, но в качестве любовного интереса я его не рассматриваю. — А меня? — снова поинтересовался Павел, слегка стиснув ее плечо. — Ты и так знаешь, — уклончиво пробормотала девушка, опустив голову, уставившись на собственные туфли. — Нет, не знаю… Пока, во всяком случае, но желаю узнать как можно скорее, — Паша позволил себе усмехнуться, а затем заключил горничную в объятия. — Ты больше не злишься? — пораженно выдохнула Даша, в свою очередь, погладив молодого человека по спине. — Я в свое время тоже отреагировал так же, когда ты расстроила меня, оттуда и роман с Кристиной, поэтому отвечая на твой вопрос… нет, не злюсь. Мне будет сложно находиться с ним в одной комнате, однако признаюсь, что на душе все равно стало легче после твоего признания. Не вынесу, если у нас будут друг от друга секреты, — он поднес к своим губам ее кисть, целуя тыльную сторону ладони. Дарья задрожала, удивляясь тому, как этот ловелас порою вел себя как истинный джентльмен, отбросив в сторону пошлые намеки и шуточки, заставляя Канаеву вот так трепетать, как сейчас. — Теперь я могу официально называть тебя своей девушкой? — хихикнул владелец отеля, убирая спавшие на плечи длинные волосы горничной. — Думаю, что можешь, — Даша улыбнулась ему, застонав прямо в рот Павлу, который грубо завладел ее губами, когда он, как всегда неожиданно и спонтанно поцеловал ее. Хотя каким еще может быть поцелуй, если не спонтанным? На самом деле Канаевой нравилась эта черта в Паше, которому ничего не стоило заставить ее ноги подкашиваться от столь, казалось, невинной ласки. И если она теряла голову от одних только поцелуев, то боялась представить, что же будет, когда дело зайдет дальше? А судя по тому, как настойчив в данный момент оказался молодой человек, ей предстояло скоро об этом узнать. Он прямо-таки не давал ей перевести дух, сминая, кусая, атакуя ее уста вновь и вновь, с упоением отдаваясь чувству, что так долго терзало его, и которому он, наконец, нашел выход. Мысли о Никите быстро покинули его, а пальцы сами наткнулись на молнию на платье Дарьи, дергая оную вниз. Сумочка, висевшая на плече у горничной, едва не упала на пол, но она вовремя подхватила ее — как раз в тот момент, когда лежащий в ней телефон завибрировал. Она остановила Пашу, который недовольно зарычал, стукнув ладонью по деревянной двери. Канаева посмотрела на экран, который говорил ей о том, что звонила ее бабушка. Наверное, успела уже добраться домой и решила отчитаться. — Да, бабуль, — подняла трубку девушка, которая сама была раздосадована тем, что ей позвонили в самый неподходящий момент, тем более когда ее трусики успели предательски намокнуть, отчего ей стало немного неловко. — Доехала? Все нормально? Молодой человек не слышал, что отвечала Даше бабушка, но ему начинало надоедать то, что их отвлекают по всяким пустякам, поэтому он поспешно выхватил из рук горничной телефон, игнорируя протесты последней. — Тамара Васильевна, мы тут с вашей внучкой немного заняты, она вам перезвонит через часик или два, может, три. Мы собираемся заняться любовью. И да, возможно, вам не стоит ждать ее сегодня дома. Всего хорошего, — закончил разговор Павел, отбрасывая мобильник подальше. — Ты совсем с ума сошел? Как ты мог такое сказать моей бабушке? И с чего ты взял, что мы собираемся заняться лю… — конец предложения утонул в новом, теперь более страстном поцелуе, и Паша с усмешкой отметил, как руки Канаевой, несмотря на ее негодование, тут же обвились вокруг его шеи, а сама девушка не менее пылко ответила на поцелуй. — Я сказал, что ты будешь моя, а я слов на ветер не бросаю. Я слишком долго ждал, поэтому… прости, но… — молодой человек не договорил, подхватывая Дарью на руки, почти швыряя на матрас, мигом нависнув сверху, принявшись доделывать начатое, а именно — снимать с нее платье. — Паша, подожди, — слабо попросила горничная, но было уже поздно, потому что владелец отеля избавил ее от одежды, оставив в одном нижнем белье. — Не могу я больше ждать! — воскликнул он, облизывая языком ее шею, благодаря бога, что лифчик Канаевой расстегивался спереди. — Хочу увидеть тебя и понять, такая же ты красивая, как я представлял, когда… впрочем, даме не следует такого слышать, — игриво усмехнулся Паша, расправляясь с бюстгальтером, быстро накрывая ее груди горячими ладонями, сминая эти соблазнительные полушария, вырывая у Дарьи тихий стон. — Кажется, что я ошибся… Ты еще более прекрасна, чем в моем воображении. Одна рука его потянулась вниз — к трусикам, и пальцы немедленно пробрались под резинку кружевного белья, пройдясь по покрытому легким пушком лобку. Горничная, которая не ожидала, что все обернется сексом, смутилась, явно не подготовившись к сегодняшней ночи, нахмурившись. Однако Павел поспешил успокоить ее нежным поцелуем. — Плевать, я не брезгливый, тем более когда подо мной лежишь именно ты, Даша, — выпалил он, обжигая ее вожделеющим взглядом. Рывком он содрал с нее трусики, и пока она снова не начала протестовать, устроился между ног девушки, тут же зарывшись лицом в ее промежность, пуская в ход язык, губы и даже зубы, дразня, соблазняя, возбуждая этими смелыми прикосновениями. Канаева всхлипывала, извиваясь, и пусть секс у нее был совсем недавно, но даже если взять весь процесс в целом, то он не сравнился бы с тем удовольствием, которое она испытывала сейчас — всего лишь от оральных ласк, что дарил ей Паша. Счастье ее продлилось недолго, и она захныкала, когда приятные ощущения между ног исчезли, а сам молодой человек приподнялся и стал снимать с себя одежду. Наверное, впервые за многие годы он так спешил избавиться от нее, боясь, что Канаева просто растворится, как сладкий сон, или сбежит. — Я обещаю, что второй раз будет не таким поспешным, но сейчас у меня нет ни желания, ни сил терпеть, Даша, прости, — протараторил Павел, забираясь обратно на кровать, бесцеремонно подхватывая горничную под бедра, чтобы потянуть ее на себя, отчего девушка ахнула, а ноги сами раздвинулись в стороны. Ей лишь мельком удалось лицезреть, каково достоинство Павла Аркадьевича во всей красе, пока он не обхватил его одной рукой и не направил в лоно Дарьи, входя, как ей показалось, с победным стоном. Веки Паши опустились, словно он старался сосредоточиться на этих ощущениях, запомнить их, запечатлеть в своей памяти надолго, если не навсегда. Возможно, она немного не так представляла их первую ночь вместе, но Канаева далеко не девственница, поэтому она успела прилично намокнуть, что позволяло молодому человеку беспрепятственно вколачиваться в ее податливое тело, попутно проходясь вдоль самых чувствительных точек. Однако ему этого было мало, и с грубым рыком владелец отеля схватил ее за ягодицы, приподнимая таз девушки, чтобы он мог входить в нее под нужным углом, вгоняя свой член до самого конца, не говоря уже о бугорке на верхней стенке лона, который редко удостаивался внимания со стороны партнеров Даши. Горничная взвизгнула, цепляясь за простынь, не способная привыкнуть к такому бешенному темпу мужских бедер. — Да, вот так, кричи, Даша. Пусть все знают, слышат, как тебе хорошо со мной. Могу поспорить, что никто не слышал тебя, пока ты была с ним! — гаркнул Паша, склоняясь над Канаевой, чтобы лизнуть ее ушко, продолжив нашептывать: — Я заставлю тебя забыть о том, что у вас вообще что-то было. Ты будешь только моя. Никому тебя не отдам, — стонал Павел, прикасаясь подушечками пальцев к соскам горничной. Та ответила развратным постаныванием, подаваясь ему навстречу, только сейчас понимая, что они занимаются сексом без защиты. Она верила, что Паша не был настолько глуп и неосторожен, чтобы подцепить что-то, поэтому данная сторона вопроса ее не волновала, но другая… Нет, здесь ей тоже стоило довериться ему и надееться, что молодой человек не поступит с ней так низко. — Хочу слышать твой голос, Даша, — не унимался он, стараясь как можно дольше оттягивать финал, по крайней мере, пока Канаева не кончит первой. — Ммм, тут тонкие стены, — промямлила девушка, кладя руки на поясницу Павла. Он недовольно толкнулся в нее глубже и сильнее, чем прежде, усмехаясь, когда Дарья закричала. — Хочу знать, что ты так стонешь только для меня, — шипел Паша, чувствуя, как член начинает жестко пульсировать. И как бы ему не хотелось кончить, молодой человек не собирался позволять ей дотрагиваться до себя. — Ты когда-нибудь кончала одновременно с партнером без дополнительной стимуляции? — приподняв бровь, поинтересовался владелец отеля, завладев набухшим соском горничной, посасывая его. — Ах, нет, не припомню такого… Паша! — Тогда запомни это имя, потом что именно его ты будешь стонать сейчас, когда я стану первым, когда подведет тебя к краю без лишних прикосновений, моя сладкая горничная. И он знал, что делает, потому как Дарья завопила, задергалась, совершая непроизвольные движения навстречу члену, доставляющему ей такое неземное удовольствие. Она призналась себе, что мимолетная ночь с Никитой не сравнится с этим. Потому ли это, что к Паше она все же испытывает чувства? — Сейчас, Даша, — говорил молодой человек, не отрывая от нее развратного взгляда. — Пой для меня! — Паша, ты убьешь меня, я не могу… больше не могу… — Можешь и кончишь! Давай же! — настаивал Павел, которого от финиша отделяла доля секунды. Но на его счастье Канаева и правда завыла, застонав, выкрикивая его имя, впервые испытав вагинальный оргазм, лишь краешком сознания понимая, что молодой человек все-таки выскользнул из нее, орошая своим семенем ее лобок и низ живота, устало и обессилено повалившись на кровать, уставившись в потолок. Когда они оба более-менее восстановили дыхание, Даша услышала слабый голос Павла: — Слушай, выходи за меня. — Ты всем девушкам делаешь предложения? Это какая-то акция? — засмеялась горничная, хоть просьба Паши и поразила ее. — Нет, только самым красивым и самым любимым, — рассмеялся вместе с ней он, и Канаева не могла понять, говорит он всерьез или шутит. Молодой человек зевнул. — Ну так что, выйдешь за меня? — Нет, — спокойно ответила Дарья, лукаво улыбаясь себе под нос. — Я все равно добьюсь тебя, рано или поздно, — усмехнулся Паша, проводя пальцем по ее щеке. — Я буду этого с нетерпением ждать, — горничная чмокнула его в губы, намереваясь отстраниться, но мужские руки крепко прижали ее к себе, никуда не отпустив — начиная с этого момента и впредь.