***
Время расписано по минутам, если не сказать по секундам. Машина плавно движется по дороге, останавливаясь только на светофорах. План простой: добраться домой, принять душ. Закинуть в сумку несколько запасных футболок, на тот случай, если они пригодятся кое-кому другому, ведь этот другой будет собирать не только свой чемодан, а значит – обязательно что-то забудет… Казуя уже сидит на пуфике в коридоре, когда раздается звонок в дверь. Он подпрыгивает на месте, чуть не выронив телефон из рук. - Джин? – Аканиши улыбается настолько откровенно довольно и радостно, что возникает только одно желание – поцеловать его, что Каме и делает. Но Казуя был бы не Казуя, если бы не нашел повод сделать замечание. – Почему ты не позвонил, когда подъехал? Я ведь говорил, что сам спущусь. - Я хотел увидеть тебя, - и улыбка все еще довольная, словно у кота, которому по ошибке досталась тройная порция молока, а с утра он еще поймал мышь. - Ты бы и так увидел меня, - пытаясь быть логичным, но улыбка Джина действует обезоруживающе и Казуя моментально успокаивается, когда руки обвивают талию, а мягкие губы торопятся поцеловать. - Ты знаешь, а ведь мы давно не делали этого в коридоре! У тебя весьма удобный пуфик и вот этот комод вполне устойчиво стоит у стены… - губы сцеловывают каждый открытый кусочек шеи и ключиц, заставляя плавиться под натиском ласк. Но Каменаши был бы не Каменаши, если бы все и всегда не держал в своих руках. И сейчас в его руках его же отпуск, который он планирует провести в Италии, а не на пуфике в коридоре собственной квартиры… и пусть пуфик весьма удобный, но в Италию он все-таки хочет вылететь вечерним рейсом и ни часом позже. - Джин, я должен уже ехать в аэропорт. - Не переживай, я быстро. Мы успеем, - рука Аканиши пытается забраться под резинку спортивных шорт, растягивая трикотаж на ягодицах. Горячие пальцы поддевают резинку трусов и потом резко, порывисто, с желанием, сжимают ягодицы, сминая упругие мышцы. - Джи-и-н… - Я обещаю, что тебе понравится, - Аканиши жарко хихикает куда-то в шею Каме и тянется к ремню на собственных брюках. Мурашки сумасшедшим табуном бегут вдоль позвоночника, разгоняя по телу нервную, волнительную дрожь и заставляя предвкушать момент предстоящей близости. Пальцы легонько касаются колечка мышц и Казуя непроизвольно сжимается. Прерывистый слабый вздох сопровождается трелью мобильного телефона. Джин чертыхается. Казуя шумно вздыхает и закатывает глаза, потому что он знает эту мелодию и великого обломщика наслаждений или, другими словами, абонента, который сейчас звонит. Аканиши достает из кармана телефон, принимая вызов, второй рукой, продолжая обнимать любимого. - Ю, ты сейчас совсем не вовремя, - Джин вновь целует его шею, обводя языком выступающую жилку. – Я сейчас, знаешь ли, очень занят… - Знаю, чем ты занят, - Казуя улыбается, потому что прекрасно слышит, что говорит Широта. Он запрокидывает голову назад, позволяя целовать себя и предоставляя больший обзор для сладких безумий. - Надеюсь, что вы еще нет или уже да, потому что я не хочу разговаривать, когда у тебя стоит, - Джин забавно смеется, издавая хрюкающие звуки, и отвечает что-то невнятное, но Казуя почти уверен, что это очередное ругательство на английском. – Нет, это вы извращенцы, Аканиши! Каме тихо посмеивается и оставляет поцелуй на щеке мужчины. - Вообще-то, я не просто так звоню. Что вы обычно даете Тее перед сном? Потому что эта юная леди пытаются убедить меня, что ее кормят шоколадным мороженым с клубничным сиропом. - Никакого мороженого! Дай ей теплое молоко с печеньем, если она проголодалась, но никакого мороженого! Ей нельзя холодное перед сном! – Казуя проводит ладонью по спутанным волосам Джина, еще больше взъерошивая их. Как же он любит эти мимолетные моменты, когда ничего не происходит, но ему кажется, что вселенная со всеми галактиками в одночасье взорвались миллионами разноцветных брызг. И только они вдвоем остались в этом мире. - Я понял, - Широта убирает трубку и что-то говорит, и Джин хмурится, вслушиваясь в звонкий детский голосок, с которым ведет беседу друг. – Мы все решили! - Что вы решили? Я ничего не разобрал. Что она сказала? - Не нервничай так, Джин. Мы пришли к компромиссу. - Что? - Все Ok-ей. Я отключаюсь. Ciao! – в динамике послышались частые гудки, и Джин рассержено чертыхнулся. - Я знал, что нельзя оставлять их наедине… даже за пару часов они успеют зафигачить апокалипсис на районом уровне. Вот же хренов Ю! Казуя, молча, наблюдает за ним, продолжая улыбаться. - Наверное, это был знак свыше, чтобы мы просто поехали в аэропорт. - Что? – Аканиши оторвал взгляд от телефона. – Э? Как? Нет! Нет, выбрось эту мысль из головы! Все как раз таки наоборот, мы еще успеваем… Казу?.. Я прибью Ю, когда доберусь до него…***
Казуя закинул дорожную сумку на плечо и глубоко вздохнул. Аэропорт имени Леонардо да Винчи горделиво встречал его. Суета и шум, снующие туда-сюда сотни людей странным образом привносили с собой нотку облегчения. Каме проследовал по длинному залу к выходу, с осторожностью разглядывая окружающий мир и его обитателей. Родной город был за тысячи километров отсюда и это, с поразительной неожиданностью, радовало его. Можно расслабиться и попробовать пожить обычной жизнью хотя бы несколько дней. Три дня, начиная с завтрашнего утра, если быть точным. Три дня наедине с двумя важными людьми и ласковое итальянское солнце в придачу. Каменаши улыбнулся этой мысли, и с надеждой в будущее, сделал последний шаг к стеклянным дверям с табличкой «выход». Закатное солнце трепетно поцеловало лицо и, подобно ладоням любимого, коснулось обнаженных рук и шеи. Фееричное чувство. - Здравствуй, Италия!***
Казуя улыбнулся и с ужасным акцентом на корявом итальянском поблагодарил водителя. Пожилой мужчина радушно откликнулся и стал что-то говорить на родном языке, сопровождая все это бурными жестикуляциями и взмахами руками, заставляя Каме растерянно улыбаться и кивать. Он и половины не понял из того, что ему сказал забавный водитель в кепке, но швейцар уже открыл дверцу, ожидая, когда он выйдет. - Спасибо вам, - еще раз поблагодарив забавного водителя уже на родном языке, Казуя покинул автомобиль. Он взял сумку и проследовал внутрь двухэтажного здания. Пятизвездочный отель. Двадцать номеров. Собственные горячие источники, бассейн и невероятной красоты кипарисовый сад с редкими видами цветов. Каме забрал ключи от номера, который заранее забронировал, и в сопровождении швейцара отправился на второй этаж. Длинный коридор, выкрашенный в нейтральный, пастельный оттенок приятно радовал глаз, а картины на стенах, подсвеченные крошечными лампами придавали особого изыска. Несколько больших вазонов с декоративными пальмами и экзотическими растениями завершали общую картину, внося нотку расслабленности. Казуя захлопнул дверь и неспешно прошел внутрь номера. Улыбка украсила лицо. Сумка осталась на полу. Он подошел к балкону и открыл двустворчатые двери настежь. В лицо ударил свежий чуть пряный воздух. Поскольку отель находился за чертой города и располагался вдали от дорог и автомагистралей, укрытый цветущими деревьями, он казался маленьким райским уголком посреди большого шумного мира. На террасу был выход не только из его комнаты, но и из соседнего номера, но сейчас там еще не было постояльцев: шторы задернуты, деревянные дверцы закрыты. Он достал телефон из кармана шорт и принялся быстро набирать сообщение. Заходящее солнце веселыми солнечными зайчиками играло на окнах, и ветер вплетался в волосы. Воздух без труда наполнял легкие и кружил голову не хуже крепкого вина. Когда сообщение было отправлено, Казуя стянул футболку и удобно устроился на плетеном кресле, рассматривая очаровательный вид. Происходящие события дурманили ему голову и вселяли надежду. Осталось дождаться ночи. Телефон оповестил о входящем сообщение. Он нажал на маленький конвертик и пробежал глазами по ряду символов. Улыбка появилась сама собой. Черт возьми, почему он так счастлив?! К: «Терраса еще лучше, чем выглядит на фотографии. Я скучаю по вам (´ ε ` )». Д: «Она будет выглядеть еще лучше, когда я, наконец-то, смогу обнять тебя там и не только… Через пару часов мы приземлимся в Париже*. Я скучаю по тебе». Каме отправил коротенькое сообщение и откинулся на спинку кресла, закрывая глаза. У него еще есть в запасе несколько часов свободного времени, он обязательно успеет сделать все, что запланировал. А сейчас – пара минут отдыха и тишины. Перед внутренним взором темными вспышками блестело и потухало заходящее солнце. Казуя подставил лицо его теплым лучам и с упоением вслушался в звонкое пение птиц. Звуки и запахи сплелись в один дурманящий слой блестящих урывков. В маленьком ресторане на первом этаже зазвучала музыка. Кричащий аккордеон смешивался с плачущими нотками фортепиано и пьянящими партиями гитары, образуя тот самый итальянский шарм, который можно почувствовать, только посетив эту страну. Мир таял и сладким нектаром уносил куда-то очень далеко. Тело стало невесомым и легким, словно утиное перышко подбросили вверх и дали потоку весеннего ветра унести его с собой в далекое путешествие. Каме снилась цветущая поляна с тысячью маленьких полевых цветов – ромашки, одуванчики, васильки и колокольчики – и окутанная теплым дневным солнцем. Он стоял посреди всего этого немыслимого буйства красок и ароматов и не мог унять бешено бьющееся сердце. По волшебному хорошо. Но чего-то не хватает. Казуя хмурит белоснежный лоб и крутит головой по сторонам, в поисках того самого недостающего элемента, который сделает картину его счастья законченной. - Малыш… Большие, теплые ладони легонько касаются плеч. Мягкие губы оставляют поцелуи на шее, заставляя кожу покрываться волнительными мурашками. Да. Вот так, любимый. Еще раз. Прошу тебя, не останавливайся. Ладони настойчиво обнимают за талию и тепло, которое исходит от них, согревает не хуже солнца. Знакомый аромат духов дурманит похлеще цветов. Казуя запрокидывает голову на плечо мужчины, позволяя целовать и касаться себя. Пусть делает это как хочет и где хочет, лишь бы не останавливался. Вот так. Еще раз. Прошу тебя, не отпускай меня. Ноги слабеют, и колени мелко подрагивают. Сон кажется реальностью, так что не хочется просыпаться. Стоять вот так всю жизнь и целовать, обнимать, кусать, облизывать, вдыхать и наслаждаться близостью желанного тела. Всю жизнь вдвоем. Быть вместе навсегда. Просто любить единственного, того самого, кому навсегда были отданы сердце, душа, мысли и вся жизнь… Из сладкой дремоты его вырывает стук в дверь. Неизвестно, как долго и насколько настойчиво стучал швейцар, прежде чем Казу смог услышать это. Он вернулся в номер и открыл дверь. - Синьор, вы просили предупредить вас, когда пребудет машина, - юноша учтиво кивнул и протянул ключ. – Водитель оставил автомобиль на стоянке, но если вы пожелаете, мы подгоним ее к входу. - Нет. Благодарю вас, я справлюсь сам, - он забрал маленький ключик и, протянув юноше купюру, закрыл дверь. Казуя сел на кровати, потирая переносицу. Он уснул. Как глупо. Часы показывали половину десятого вечера. Солнце давно зашло. Как нелепо он потратил быстротечное время, а ведь у него было столько планов, столько всего хотелось успеть сделать, перед предстоящей встречей. Не ему ли знать, насколько ценно время… Будто бы вспомнив что-то, мужчина опрометью вскочил с постели и умчался на балкон. Телефон лежал на том самом месте, где он его и оставил пару часов назад. Как и ожидалось, пока он спал, ему пришло несколько сообщений. Пропущенные рекордные тридцать два вызова от одного абонента ярко подчеркивали, что Казуя спал очень крепко. Д: «Через полчаса посадка в Париже. Хочу снова погулять с тобой в этом городе». Д: «Почему ты не отвечаешь на звонки? У тебя все хорошо?» Д: «Каме, ты в порядке? Почему ты молчишь?» Д: «Казу, это не смешно! Я жду от тебя ответа. Посадка на наш рейс закончится через пятнадцать минут, позвони мне. Целую». Д: «Fuck, Каменаши! Почему ты не отвечаешь на звонки?» Д: «Когда мы встретимся, я надеру тебе задницу, черепаха! Ба-а-ака!!! Я волнуюсь!!!» Д: «Надеюсь, с тобой все хорошо!!! Я люблю тебя». Казуя еще раз перечитал сообщения, поражаясь тому, как же быстро Джин теряет контроль над собой. Хотя, не будь рядом Теи, он бы уже давно оборвал всю связь в Европе, подключил бы местную полицию в Париже, связи в Лондоне… и сейчас, возможно, его бы уже объявили в розыск. Он нервно усмехнулся и облизал пересохшие губы. А ведь это вполне в духе Джина: поднять на уши и убедить всех, что его – Каме, могли обокрасть и избить, где-нибудь в темной подворотне на окраине Рима, или даже убить, а тело сбросить в канаву или голодным собакам – и заставить бросить на поиске все вооруженные силы. А когда бы его нашли спящим в номере дорогущего пятизвездочного частного отеля, Аканиши бы умудрился просто состроить испуганные глазки и ему бы все простили, потому что это Джин и потому что люди любят его, а он любит Каме.***
Ехать на машине по чужому, незнакомому городу очень сложно. Казуя постоянно находился в напряжении, учитывая и то, что уже была глубокая ночь, а движение в Италии правостороннее, что для него было непривычным, если не сказать пугающим. Нужно было быть очень внимательным и следить за дорогой, но в этом ему очень помогал автонавигатор, который благополучно указывал направление, иначе бы Каме просто запутался в указателях и странных переплетениях улиц. Он припарковал машину и убедился, что в этом месте ему ничего не закрывает обзор выхода из аэропорта. Радио негромко вещало волной местной радиостанции, и по-весеннему теплый вечерний воздух проникал в салон машины, сквозь открытые окна. Казу откинулся на спинку водительского сидения, наблюдая за двойными прозрачными дверьми, которые открывались всякий раз, когда рядом оказывались люди. Возле аэропорта Фюьмичино было очень шумно и многолюдно. Собственно, ничего не изменилось с тех пор, как Казуя был здесь сегодня в первый раз. Большое бетонное здание со стеклянными окнами с трех сторон поражало изысканностью, хотя по сути ничего особенного в нем и не было. Сквозь прозрачные окна можно было наблюдать за потоками людей, которые сновали туда-сюда, то прибывая, то отправляясь на посадку. Глаза снова стали закрываться и Казуя махнул головой, отгоняя дремоту. Все-таки месяц почти без сна давал о себе знать. Сейчас, когда он знал, что не нужно куда-то торопиться, ехать на работу или на репетицию, усталость подкосила его. Только теперь он понял, насколько же сильно устал за последний год. Каме покинул салон, предварительно закрыв все окна и поставив машину на сигнализацию. Ему необходимо проветриться и немного пройтись. Спрятав руки в карманах легких светлых брюк, он побрел вдоль каменной тропинки к зданию аэропорта. Взгляд скользил по толпам незнакомых людей внутри стеклянного гиганта, выискивая две знакомые фигуры. Ветер приятно холодил кожу и освежал голову, заставляя проснуться. Казуя остановился у скамейки, рядом с фонтаном в виде морской волны, и вгляделся в прозрачную воду, подсвеченную мягким теплым светом. Посторонние звуки на доли секунд заглушили все вокруг, но когда сквозь этот гам он услышал детский смех, мгновенно обернулся на голос. Долго искать не пришлось. Тея уже бежала к нему по каменной тропинке. Длинные темные волосы были распущенны и развивались на ветру, а светящиеся в темноте кросовочки интересно перемигивались всеми оттенками желтого. Она бежала очень быстро, отчаянно надеясь скорее добраться до мужчины, поэтому свечение ее обуви показалось Каме одним сплошным цветным потоком света, как сияние волшебной золотой пыльцы у Динь-Динь. - Ка-а-аме! – Казуя присел, расправляя руки. И Тея со всей искренностью и детской нежностью упала в его объятия, смеясь. Мужчина взял девочку на руки, начиная кружить. Как же быстро он успел полюбить этого ребенка и как же теперь сложно представить жизнь без нее, без Теи, без дочки… которая, наверное, никогда не назовет его «папой», но однажды узнает, что он совсем не просто друг для ее отца. Каме надежно прижал к себе девочку, вдыхая такой приятный аромат ее пушистых, мягких волос. Тея обняла его ручками за шею и обвила ногами талию, напоминая маленькую пандочку. Она принялась что-то с упоением рассказывать, путаясь в английском и японском языках, но четко выговаривая каждое слово. Казуя кивал, показывая, что слушает ее. Они так и стояли, словно отделенные от всего окружающего мира, пока он не заметил или, скорее, не почувствовал, как и в своем сне, что чего-то не хватает. Чего-то особенного и самого важного. Взгляд на секунду застыл, а потом Казуя повернул голову в ту сторону, откуда к нему бежала Тея. Сердце сделало не слабый кульбит и забилось быстрой, сильной дробью. Первое, что он увидел – это самая любимая и желанная улыбка. И только потом – сердито нахмуренный лоб. Джин недовольно сверкнул глазами. Поняв, что его, наконец, заметили, он тяжело вздохнул и закинул большую черную сумку на плечо; детский красный рюкзак с феями уже висел на втором плече. Аканиши стал неспешно подходить и с каждым шагом взгляд становился все суровее. Когда они поравнялись, Джин, молча, кинул тяжелую сумку на землю и достал из кармана телефон. Нажав пару раз на экран, принялся ждать. Все это время между ними стояла полнейшая тишина. Он включил громкую связь и показал на светящийся экран. - «Абонент не может принять ваш звонок или находится вне зоны доступа сети. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала»… - сообщил женский голос и Казуя прочитал на экране собственное имя и номер телефона. - За сегодня я прослушал это уже 42 раза, - Джин сердито спрятал телефон обратно в карман и сложил руки на груди. – Почему ты не отвечал на мои звонки? Вид рассерженного и недовольного Аканиши никак не пугал Каме, даже в какой-то степени забавлял. Но Казуя прекрасно знал, что сейчас не стоит показывать это, поэтому попытался, как можно более серьезно ответить на вопрос мужчины. Он с нежностью взглянул на любимого, чуть понизив голос и стараясь говорить, как можно убедительнее. - Это очень долгая история, Джин, и я обязательно расскажу тебе ее… чуть позже. А сейчас, может быть, ты обнимешь меня… по-дружески, - и, выждав небольшую паузу, уже более настойчиво, добавил. - Я очень рад тебя видеть. Налет важности и строгости, вместе с попытками казаться старше и разумнее, слетели в одночасье, стоило только Каме заговорить. Джин пару раз кивнул для убедительности и резко подался вперед, сгребая в охапку любимого вместе с дочкой. Он порывисто, тяжело вздохнул и, словно, невзначай, коснулся губами его щеки. Затем горячее дыхание опалило чувствительную кожу за ушком, и хриплый шепот заставил Каме задрожать и облизать пересохшие губы. - Я обещаю, что сегодня ты ни за что не уснешь, потому что последние несколько часов были похожи на ад. А еще я очень соскучился по тебе… Время до отеля они проводят в разговорах. Устроенная на заднем сидении Тея, первое время еще пытается слушать и что-то говорить сама, но долгий перелет выжал из нее все силы. Малышка задремала, обнимая в ручонках плюшевого медвежонка. Джин перегнулся назад и накинул на дочку свою ветровку. - Прости, что не отвечал. Я даже не слышал вызовов, меня словно вырубило на том кресле, - Казуя пожал плечами, несильно стукнув кулаком по кожаному рулю. - Как сейчас себя чувствуешь? Хочешь, я поведу? – голос звучал мягко и успокаивающе. Джин уже не злился, он только с нежностью и беспокойством смотрел на любимого, иногда касаясь его плеча. - Нет, все хорошо, - Казуя покачал головой и подмигнул. – Ты будешь катать нас все ближайшие три дня, поэтому наслаждайся этим моментом. Каме тихо рассмеялся собственной шутке, невольно заставляя Джина улыбнуться. В машине тихо играла старая джазовая композиция и в темноте глаза сверкали ярче тех звезд на небе. Джин чуть наклонился, касаясь губами его щеки. - Что ты делаешь? Тея может увидеть! - Тея спит и не проснется до завтрашнего утра, - Аканиши улыбнулся уголками губ и снова наклонился, оставляя поцелуи на щеке. – А вот я совсем не хочу спать. Нам еще долго ехать? - Мы почти приехали, поэтому потерпи, пожалуйста, - Казуя быстро чмокнул его в губы и отвернулся, всматриваясь на дорогу. – Когда доберемся до номера, целуй, сколько хочешь, а пока… - Можешь не продолжать! Мне очень понравились твои слова, особенно про «целуй, сколько хочешь», - Джин воодушевленно потер ладони, щуря непроглядно черные глаза. – Так, когда ты говоришь, мы приедем? Казуя принял душ и устроился на кровати. Мягкий свет от прикроватной тумбочки освещал только маленькую часть комнаты, оставляя остальную теряться в полумраке ночи. Сквозь приоткрытую дверь с террасы проникал прохладный ночной воздух. Кожа покрылась мурашками, и Каме спешно укрылся тонким одеялом. Он сделал пару глотков сухого вина, оставляя бокал на тумбочке. Голова начала тяжелеть, глаза закрываться, а очертания комнаты – расплываться. Казуя зевнул и опустился на подушках ниже. Сон стал быстро забирать его в свои оковы. Последнее, что он запомнил, перед тем, как полностью отдаться во власть сну, это как высокая фигура промелькнула тенью на стене. Как и говорил Джин, Тея не проснулась, когда они подъехали к отелю. Она продолжала крепко спать, когда Джин брал ее на руки и нес до их номера. Она также не проснулась, и когда он раздел ее и уложил в кровать, накрыв одеялом. Девочка прижала к груди любимого плюшевого медведя и, причмокнув по-детски пухлыми губками, засопела. Было уже далеко за полночь. Аканиши быстро принял душ, надел спортивные брюки и вышел на террасу. Как и рассказывал Каме, это место выглядело гораздо привлекательнее, чем на фотографии на интернет-сайте отеля. Два плетенных кресла и маленький круглый столик между дверьми очень удачно вписывались в прекрасный вид в саду. Джин поежился, когда порыв прохладного весеннего ветра похолодил кожу, но он не смог сдержать счастливую улыбку, вспомнив разговор в машине. Словно воришка он подкрался к соседней двери, которая оказалась не запертой, и аккуратно просунул голову сквозь задвинутые шторы. В комнате стоял полумрак, и царила тишина. Свет от прикроватной тумбочки освещал кровать и человека, который крепко спал. Джин улыбнулся еще шире и покачал головой. - А кто-то обещал мне бессонную ночь и даже разрешил целовать его, сколько захочу… - он вошел в комнату, приседая на корточках перед кроватью. – И как мне тебя целовать, если ты так сладко спишь… Джин положил руки на постель, упираясь подбородком в ладони. Взгляд ласкал милые черты, не касаясь кожи, но делая это с такой нежностью и огромной любовью, что, складывалось впечатление, будто все его взгляды осязаемы. Он любовался спящим лицом, подрагивающими во сне ресницами и мерно вздымающейся грудью. Любовь, нежность, желание оберегать и отдавать всего себя – он чувствует все это просто находясь рядом с Каме, и даже, когда они бывают порознь, Джин ощущает это и с готовностью отдаст жизнь дьяволу, если тот предложит ему возможность постоянно находиться рядом с любимым. Казуя мило надул губы во сне и заерзал на постели, устраиваясь удобнее. Он облизал губы и повернулся набок, отворачиваясь от Джина. Аканиши тихо рассмеялся и обошел кровать, тихонько опускаясь на постель рядом. Он забрался под одеяло и укрыл их обоих, придвигаясь ближе к Каме. Тот что-то прошептал и прижался к голой груди Джина, словно кот окапываясь в его объятиях. Сон пришел неожиданно быстро, и Джин тихо засопел, уткнувшись в темную макушку, крепко обнимая любимого. Тяжелый перелет и взвинченное нервное состояние оставили свой отпечаток, морально истощив его.***
Каме зевнул и закинул руку на человека, лежавшего рядом. Он улыбнулся, а затем резко дернулся. Взгляд скользнул по крепкой фигуре спящего мужчины, и он моментально расслабился, успокаиваясь. Уже начинало светать и птицы самозабвенно напевали свои песни. Джин спал, откинувшись на подушку, все также продолжая обнимать Каме. Пухлые губы были приоткрыты во сне, и Казуя наклонился, оставляя на них поцелуй. Аканиши пару раз рвано вздохнул и приоткрыл глаза. Сонное лицо выглядело таким очаровательным, а счастливая улыбка была милее всего на свете. - С добрым утром, - Казуя снова поцеловал пухлые губы, с наслаждением ощущая, как они пока несмело отвечают на призыв. – Как ты очутился в моем номере? - Я пришел к тебе ночью, но ты уже спал, - голос Джина был хриплым ото сна, он забавно заморгал и вытянулся на постели словно кот, прижимая к себе Каменаши. – Кстати, ночью ты не выполнил свое обещание, поэтому я требую с тебя уплату долга прямо сейчас… с процентами! - Долг? Какой долг? Я ни о каком долге не помню… - Казуя закинул ногу на бедро Джина, а затем и вовсе оседлал, ложась на его грудь. – Если только ты захочешь получить вознаграждение за то, что не дал мне замерзнуть ночью? Каме двинул бедрами, не разрывая зрительного контакта. Губы коснулись выступающих скул, провели влажную тропинку до подбородка и прижались к губам, с упоением пробуя их на вкус. Бедра повторили свое движение, буквально выбивая из Джина первый слабый стон. - Ты себя хорошо чувствуешь, Джин-кун? Ты какой-то вялый и безынициативный, - Каме снова двинул бедрами и прикусил мочку уха, продолжая шептать. – Может быть, ты заболел, Джин-кун? Или Аканиши-сан? Как ты хочешь, чтобы я тебя называл? Казуя продолжает двигать бедрами, ладонями лаская горячее, разморенное после сна тело. Он невесомо целует Джина, иногда чуть прикусывая мягкие губы. Тело под ним напрягается и издает ряд рваных вздохов, а затем Аканиши быстро переворачивает Каме, подминая его под себя, меняя позиции. - Ты будешь называть меня Джином или никак не называй, - Аканиши несдержанно целует, и его ладонь змейкой ползет вдоль живота к паху, накрывая уже заметную выпуклость сквозь ткань боксеров. Он протяжно рычит и с силой толкается в разморенное, разгоряченное ласками, тело. - Как насчет «любимый»? Я могу называть тебя любимый? - Казуя сдавленно смеется сквозь поцелуй и толкается бедрами вверх, желая получить больше ласки. Спортивные брюки Джина и белье Каме летят ко всем чертям. Тела касаются и их сплетением, звучит музыка страсти. Руки исследуют, обнимают, тянут и гладят, губы целуют, облизывают, слизывают и сосут, - и все это до головокружения, до обморочного состояния хорошо. Пальцы ласкают изнутри, растягивая тугое колечко мышц, вынуждая Каме тянуться в попытке получить больше. Джин усмехается и убирает руки. В поцелуе тонет стон. Резкий толчок, но затем он останавливается, давая время привыкнуть. Джин без разбора целует губы, щеки, скулы, вздрагивая всем телом, в предвкушении предстоящего наслаждения. - Давай же… - Казуя кивает, подтверждая свои слова – он готов. Повторять дважды не нужно. Джин начинает плавные движения. В узком пространстве так тесно и до безобразия хорошо. Горячие мышцы сжимают до боли, до цветных кругов, но от этого только хочется получить еще больше. Они находят общую точку, и движение постепенно нарастает, переходя на сумасшедшие скорости. Шлепки влажных друг о друга тел нарушают предрассветную тишину. И уже не слышно пения птиц. Джин толкается мощно и глубоко, заставляя стонать, захлебываясь собственными вздохами. Да. Вот так. Очень хорошо. Еще раз. Не останавливайся, любимый. Прошу тебя, не прекращай это немыслимое движение, продиктованное самой природой. Я хочу чувствовать тебя как можно дольше, как можно глубже внутри. Люби меня. Пожалуйста… - Пожалуйста, не останавливайся, Джин… Стоны сплетаются, и это образует очередную гармонию дуэтом. Так охренительно хорошо. Голоса сливаются, образуя один общий поток звука, как и тела, которые двигаются в общем ритме. Так бы и застыть в этой точке, без возможности вернуться к реальности. Бесконечно долго любить одного человека… - Пожалуйста, Джин… - стон замирает и обрывается, воздух заканчивается в легких. Поцелуй напоминает укус голодного зверя, перед глазами все исчезает, и как молитва звучит имя. – Джи-и-н… Перед глазами привычно взрываются разноцветные фейерверки, только ярче и дольше, чем обычно. Ощущения умопомрачительные. Дыхание сбившееся. Именно так, как и должно быть, так как возможно только с этим человеком. Казуя шипит и удерживает Джина в объятиях, когда тот пытается лечь на постель рядом. Хочется насытиться утренними минутами счастья, потому что они бывают крайне редко. Но сейчас они лежат, обнявшись, и постепенно возвращаются в реальность, где миллионы других звуков помимо учащенного дыхания над ухом и запахи цветов и свежей пасты из ресторана неподалеку – не только аромат любимого тела и вкус кожи. Есть еще миллиарды других «но» и целый мир за стенами комнаты, в которой сконцентрировалось все счастье планеты и, тем не менее, им оно не нужно. Важно надышаться до одури, до боли в легких, зацеловать кожу, оставить алые засосы на теле, как собственное клеймо, чтобы было заметно и понятно всем и каждому в отдельности, что «не отдам» и «только мое»... Казуя тихо хихикает в подушку, когда Джин в очередной раз начинает жалостливо сопеть в его шею, заставляя кожу покрываться мурашками. По сумасшедшему приятно. - Каме-е-е… ну-у-у пожалуйста-а, - мужчина водит горячими ладонями по нагретому утренним, теплым воздухом телу и трется кончиком холодного носа о шею, заставляя нервно дрожать от контрастных ощущений. - Не-е-ет… Джин прикусывает нежную кожу, заставляя зашипеть, и сразу зализывает алеющие полумесяцы. Он начинает что-то мурлыкать, не прекращая ласковых касаний. Пальцы невесомо касаются, позволяя наслаждаться утренними моментами блаженства. - Ну, давай пойдем в ду-у-уш-ш… - Аканиши трется кончиком носа за ушком, находя самое чувствительное местечко и оставляя влажный поцелуй. Умиротворенно и нежно. Сладко и волнительно. Каждый раз как первый. Хочется взорваться, как тот красочный фейерверк от избытка чувств. - Тебе пора возвращаться в свой номер, - Казуя неожиданно переворачивается, припечатывая любимого к матрасу и нависая сверху. – Тея может проснуться в любой момент… Темные с искрой глаза смотрят с восхищением и в этом взгляде можно утонуть. Длинные пальцы нежно касаются щеки и губ, и Каме целует, чуть посасывая их. Джин заботливо заправляет пряди непослушных волос за ушко и порывисто притягивает к себе за шею. В утренней тишине тонет очередной стон наслаждения. По сути, им никуда не нужно торопиться. Не о чем волноваться. Три дня полного беспечного шатания по Вечному городу или наслаждения в объятиях друг друга. Они сами решают, когда и чем заниматься. Можно ведь и совместить. - Каме-е-е… так что насчет душа? – Казуя смеется в пухлые губы и порывисто сжимает упругие ягодицы, заставляя мужчину глухо зарычать. - Нет, Джин, не сегодня... Он садится, натягивая боксеры. Рассветные лучи красочно очерчивают мышцы спины и плеч, придавая коже нежный оливковый оттенок. Каме встает, подходя к журнальному столику посреди комнаты. В высокий стакан льется апельсиновый сок из графина, и он залпом выпивает кисло-сладкую жидкость. Ярко-оранжевая влага течет по подбородку, и тонкими линиями очерчивает грудь и живот. Джин заворожено наблюдает, как липкие капли исчезают за резинкой трусов. Он облизывает пересохшие губы и поднимается с постели, подходя вплотную к любовнику. - Теперь я просто обязан отвести тебя в душ и хорошенько намылить, - Аканиши слизывает сладкие капли с подбородка и губ. Поцелуй снова затягивает. Они пытаются насытиться друг другом вдоволь. Как будто это возможно сделать в полной мере… Казуя хватает любовника за ягодицы, остервенело притягивая к себе, сминая упругие, подтянутые мышцы. Он трется о вставший член, сквозь ткань боксеров и, получая колоссальное наслаждение, когда на его бесчинства отвечают чередой отборных матов, путаясь в японском и английском. Джин сжимает его плечи и запрокидывает голову назад. Они разрывают поцелуй, и Казуя с чувством шлепает мужчину по заднице. - Я бы и сам с удовольствием намылил особенно мягкие части на твоем теле, но не сейчас, сладкий, - он усмехается и, оставив еще один поцелуй на покрасневших губах, отходит. - Ты обломщик, Каме, - Джин забавно хмурится, поворачиваясь следом. Он демонстрирует свой особенный интерес, постепенно покрываясь легким румянцем. – И что мне с этим делать? - Потерпи до вечера, и я все возмещу… Каменаши протягивает мужчине его спортивные брюки, и с ухмылкой смотрит вниз на эрегированный орган. - Ты садист, - недовольно бурчит Аканиши, но покорно натягивает свободные брюки. Не теряя надежды, Джин снова подходит к Каменаши сзади, обнимая за талию и притягивая к себе. Он целует шею и плечи, заставляя любовника сдавленно задышать и откинуть голову на его плечо. Джин медленно тянет его за собой к выходу на террасу. Они останавливаются у приоткрытой двери. Казуя разворачивается в объятиях, губы сталкиваются, языки сплетаются, даруя наслаждение. Пальцы касаются чувствительной кожи внизу живота, и в поцелуе растворяется стон наслаждения. Аканиши усмехается. Утреннюю тишину неожиданно разрывает тихий детский голосок. Они одновременно разрывают поцелуй, но, не отпуская объятия. - Папочка… - Тея тихо поскуливает из соседней комнаты, как покинутый щенок и Казуя почти уверен, что именно так она сейчас и выглядит – сонная, с заспанными глазками и совсем одна в большом незнакомом месте. - Иди скорее, - он подталкивает Джина и тот кивает. Аканиши резво целует его, а потом скрывается за полупрозрачными занавесками, оставив после себя тепло восходящего солнца на коже. Казуя улыбается – ласково и с любовью. Он прислушивается к голосам из соседнего номера и закрывает глаза, представляя себе картину происходящего. Вот сейчас Джин входит в комнату через балкон, и Тея протягивает к нему тонкие ручки, по-детски обиженно надув губки. Мужчина берет дочку на руки, и она крепко обнимает его за шею, успокаиваясь. Он что-то ласково шепчет ей, пытаясь загладить свою вину, она молчит и тогда он начинает щекотать ее. Тея не может сдержать смех. Джин кружит дочку, а потом поднимает на руках высоко-высоко, представляя, что она Динь-Динь и умеет летать. Они придумывают десятки историй про пиратов и затерянных мальчишек, о том, как они попадут к индейцам, и будут курить с ними трубку мира. Они обязательно снова одержат победу над Капитаном Крюком и отпразднуют это вместе со своей командой отважных ребят и Венди. Казуя тихо посмеивается, когда представляет, как Джин вместе с дочкой прямо в этот момент танцуют танец индейцев: они дурашливо пританцовывают, перескакивая с ноги на ногу и издавая странные звуки. А после мужчина подхватывает дочку на руки и кружит по комнате. Она хохочет и цепляется за него крепко-крепко, напоминая маленькая панду. - Папочка-а-а… Детский смех заполняет утренние мгновения тишины… - Я лечу-у-у… - Тея пищит и смеется, и Джин вторит ей. Казуя ощущает, как его глаза увлажняются от нахлынувших эмоций, - он счастлив, потому что исполнилась мечта его любимого человека и он рад, что может даже в такой способ разделить с ним это ощущение полного благополучия.***
День в Вечном городе проходит незаметно быстро. Они встречаются в ресторане, где завтракают все вместе. Тея много разговаривает, и ее щебетание разбавляет утреннее умиротворение. Она хохочет и лезет к Каме, когда Джин не разрешает ей съесть персиковое мороженое вместо положенного завтрака. Казуя пытается поддержать его, но долго сопротивляться он не может и поэтому вскоре на голову Аканиши обрушиваются еще и вопрошающие взгляды и просьбы от Каменаши. Джин злится, скрывая в недовольстве свою радость. Он хмурится и для приличия тянет время, но, в конечном счете, все равно соглашается. И пока Тея с восторгом поедает свое мороженое, политое шоколадом и посыпанное орехами, Джин наклоняется к любовнику, сжимая под столом его колено. - Твой долг на сегодняшний вечер увеличился вдвое, - горячо шепчет он. Казуя усмехается и кивает, потому что ничего не имеет против. После завтрака они сразу следуют на стоянку, и в этот раз уже Джин занимает место водителя. В багажнике небольшая сумка с самыми необходимыми вещами, аптечкой и шезлонгами. Автомобиль мягко выезжает на трассу. Ласковое весеннее солнце согревает, а легкий ветерок придает комфорта. Еще в Токио Джин настоял на том, чтобы они заказали машину на все три дня пребывания в Италии. Аканиши лично занялся поисками транспорта. Он долго выбирал автомобиль на официальных сайтах и в конечном счете остановился на современном комфортном семейном автомобиле с откидным верхом. Возможно, это было слишком дорогое удовольствие и можно было найти вариант дешевле, но ему хотелось, чтобы этот короткий отпуск запомнился и стал по-королевски роскошным и особенным для всех троих. И сейчас он по-настоящему был доволен своим решением. Ветер развивал волосы и приятно касался лица и шеи. Джин посмотрел сквозь затемненные очки на Каменаши, и улыбка появилась на лице. Казуя откинулся на спинку кресла и запрокинул голову, подставляя лицо теплым лучам. Брендовые очки скрывали глаза, но весь вид говорил о том, что он расслаблен и получает удовольствием от происходящего. Белоснежная футболка была на несколько размеров больше и ее широкий вырез на груди, предоставлял Аканиши прекрасный обзор на линии шеи и выступающих ключиц. Они оставили машину на платной стоянке в центре и отправились в путешествие по городу. Тея держалась за руки мужчин и старалась идти как можно быстрее. Девочке было интересно посмотреть каждый закоулок. Она с детским восторгом рассматривала величественные статуи и фонтаны, ее поражала их реалистичность. Когда Казуя брался за фотоаппарат, Тея оказывалась тут как тут и просила тоже щелкнуть. В прогулке по городу они набрели на местный ресторан, который нахваливал директор их отеля. Какая Италия без пиццы?.. Джин с наслаждением откусывал по кусочку от тонкого теста со свежей начинкой. Желание заказать бокал пива было велико, но он сдержал себя. Впереди у них большое путешествие, а пропустить стаканчик-другой он еще успеет. После плотного обеда, они вернулись к стоянке, на которой оставили машину и отправились дальше исследовать Вечный город и его окрестности. Солнце еще не зашло, когда Джин вырулил на автомагистраль и позволил автомобилю разогнаться до 100 км/ч. Ветер хлестал по лицу. Тея смеялась, и крепко удерживала ручонками свою соломенную шляпку с темной ленточкой. Они въехали в город Анцио, сразу направляясь к пляжной зоне. Итальянская речь, звучащая отовсюду, особенный колорит и влажный воздух придавали этому маленькому городу тот особенный уют, которого они не нашли на улицах Рима, где слишком много туристов. Автомобиль остановился близ песчаного пляжа. Казуя довольно потянулся и коснулся руки Джина. Они переглянулись, переплетая взгляды и, без слов говоря о своих чувствах. Аканиши достал из багажника три шезлонга и установил их на дощатом парапете. - Папочка, можно я пойду туда, - Тея указала пальчиком в сторону блестящей от солнца водной кромки и радостно запрыгала на месте, когда Джин дал свое согласие. Она сняла красные сандалики и опрометью пустилась по теплому песку. Тея подбежала к воде и остановилась. Она заворожено смотрела вдаль, долго что-то высматривая за горизонтом. Солнце постепенно стало опускаться, и небо окрасилось в нежные оттенки лилового и оранжевого. Чайки взметались над водой, делали большое пике, резко останавливаясь, а затем устремлялись куда-то прочь. Казуя стянул обувь и улучив момент, пока Тея не смотрела на них, быстро поцеловал Джина. Касание и горячий вздох остывает на пухлых губах. Он как вор ухватил свой трофей и бросился наутек с места преступления. Подбежав к воде, он подхватил девочку на руки, начиная кружить. - Эй! – Аканиши побежал следом. Они смеялись и перекрикивались, подшучивая друг над другом. Иногда Джин забегал в воду по колено и обрызгивал их. Тея громко пищала и хохотала, прыгая в вязком мокром песке. Когда сил не осталось, было решено сделать перерыв. Тея не захотела сидеть одна, поэтому она залезла на колени к Каменаши, прислонившись спиной к его груди. Момент был выбран идеально. Пока Казуя что-то самозабвенно с запалом рассказывал малышке, а та – с интересом слушала его истории, Джин вернулся к машине и достал из сумки камеру. Он хотел запечатлеть этот момент. Чуть обойдя парапет и спустившись на песок, мужчина навел объектив. Дождавшись, когда Тея поднимет взгляд, чтобы посмотреть на Каме, Джин нажал на кнопку. Совершенный момент. Постояв немного, просто наблюдая со стороны, он не заметил, как сердце забилось чаще. Сейчас на его глазах осуществлялась мечта. То самое желание, которое он однажды загадал на падающую звезду на таком же пляже только за сотни километров от этого места. Его мечта, которой он бредил долгие годы, и которая так неожиданно и странно осуществилась сейчас. Море, пляж, Каме с дочкой весело болтают и никакие заботы мира им не страшны в эту самую минуту. На душе стало спокойно, а глаза предательски заблестели, хотя он и улыбался. Джин отвернулся, вглядываясь в морскую даль. Справа замаячил белый парус небольшого судна; на фоне закатного неба он выглядел особенно ярко и свежо. Рука с фотоаппаратом снова взметнулась вверх. Мужчина хотел навсегда оставить память об этом закате – огненно-оранжевом, которое подарило ему минуты счастья. - Джин, мы хотим кушать! - Папочка, я голодная! Аканиши рассмеялся, незаметно смахивая с глаз влагу. Он помахал двум самым важным людям в своей жизни и стал возвращаться. Закат на этом пляже навсегда останется в их памяти: огненно-оранжевый, с белоснежным парусом на горизонте, как некая надежда на безоблачное будущее для всех троих. Они ужинают в местном ресторанчике, заказав свежайшие морепродукты, приготовленные по рецепту, которому больше сотни лет. Их столик находится на открытом балконе с видом на море. Местные музыканты радуют приятными мотивами итальянской музыки. Томная и страстная. Печальная и зажигательная. Музыка льется тягучей смолой и дарует особые впечатления. До отеля они добираются уже глубокой ночью. Уставшая после насыщенного дня, Тея опять уснула на заднем сидении машины. Джин заезжает на стоянку и глушит мотор. Он выключает свет и тянется к Каме. Жадный поцелуй растворяется в ночной тишине. Умопомрачительно. Пальцы сталкиваются и на какой-то момент, им кажется, что они не смогут остановиться, настолько велико желание. Но Джин отстраняется первым. Они касаются лбами, пытаясь отдышаться. - Я еще никогда так сильно не хотел тебя, как сегодня, - шепчет в приоткрытые губы Аканиши. – Ты все время был рядом, а я все равно не мог тебя обнять… - Но сейчас ведь можешь… - Могу, - кончики пальцев невесомо касаются щеки и губ, лаская кожу. – И этой ночью я буду любить тебя очень долго… пока ты не начнешь умолять меня о пощаде. Губы растягиваются в ухмылке, и Джин подмигивает, не прекращая своей ласки. - Ты как всегда слишком самоуверен, - Казуя улыбается и тянется за новым поцелуем. – Я уверен, что смогу выдержать этот марафон. - Ты тоже не умеешь уступать… - Джин… - Каме закрывает глаза, с нежной улыбкой продолжая говорить, - ты единственный человек на свете, которому я готов уступать всегда и во всем…***
Утром второго дня Казуя проснулся от странных покусывающих ощущений в районе его особенно чувствительной задницы. Щекочущие касания острых зубов, горячих губ и влажного языка не давали возможности расслабиться и просто получать наслаждение от происходящего. Лежа на животе и обнимая подушку обеими руками, Каме приоткрыл левый глаз, стараясь рассмотреть копошащуюся в районе его бедер макушку. Не нужно быть гадалкой, чтобы понять, кто этот нарушитель сна. Джин самозабвенно продолжал целовать, иногда прикусывая мягкую, разве что не бархатную кожу. И столько ласки было в его движениях, в том, как он обнимал, легко касаясь кончиками пальцев, и как скользил языком по впадинке меж ягодиц. Казуя сглотнул и поерзал на простынях, не имея больше сил скрывать свое вполне бодрствующее состояние. - Кажется, кто-то проснулся и хочет продолжить то, что мы не закончили ночью… - Джин перегибается через Каменаши, ложась на его спину. Тела касаются, и в паху с каждой секундой все настойчивее начинает тянуть. Аканиши разводит ноги любовника в стороны, удобно устраиваясь между ними. Кончиками пальцев он ласкает ягодицы, иногда сжимая упругие мышцы, а затем оставляет пламенеющие шлепки на коже. Каме стонет в изгиб локтя и дергается. Он инстинктивно вскидывает бедра, надеясь получить еще больше приятных ощущений. Джин прикусывает мочку уха, начиная играть с ней языком, и по комнате разносится звук очередного шлепка. Казуя протяжно стонет; на коже остаются следы от ладоней. Твердая плоть упирается в задницу, и Каме начинает вертеть ей, возбуждая любовника еще сильнее и сам, получая колоссальное удовольствие от прикосновений. Словно изощренная пытка, они изводят друг друга ласками. Казуя вскидывает бедра, стараясь теснее прижаться к эрегированному органу. Он трется о сочащийся смазкой ствол и протяжно всхлипывает, когда партнер ласкает его тело невесомыми дразнящими касаниями. Хочется ощутить больше, сильнее, мощнее. Каме выгибается всем телом и стонет – хрипло, дико, по-животному опасно и призывно. И это сносит тормоза обоим. Пальцы Джина с силой фиксируют непослушные бедра, не забывая с удовольствием ласкать их, сжимая в свое удовольствие… Когда Казуя уже готов и растянут и от долгожданного момента абсолютного единения их разделяет лишь одно плавное движение в узкое пространство, Джин неожиданно отстраняется. Каме требуется несколько мгновений, чтобы вернуться к реальности. Он бросает взгляд через плечо и не видит ничего, кроме пустоты, словно пару минут назад рядом с ним не было мужчины, который вытворял с его телом невероятные, возбуждающие безумства… Джин появляется спустя несколько томительно долгих мгновений. Он возвращается в исходное положение, занимая все тоже место меж разведенных ног, пристраиваясь, словно готовясь к атаке. Когда возмущенный возглас был почти готов слететь с губ, Аканиши затыкает рот любовника глубоким поцелуем. Рука ложится меж сведенных лопаток, надавливая и принуждая повиноваться и расслабиться; вторая переплетает их пальцы левой руки. Поцелуй длится целую вечность, и Казу приходится застонать и отстраниться, чтобы разорвать этот момент, потому что воздух в легких закончился мгновением ранее, и грудь стала гореть и жечь от нехватки кислорода. Но приятные, тягучие ощущения распространяют по телу десятки импульсов. Дыхание восстанавливается медленно. Казуя дышит глубоко. Тело на нем шевелится, он ощущает, как Джин трется о его ягодицы, издавая рычащие звуки. Как же ему нравится, когда все по дикому безумно и страстно, когда наружу рвутся истинные, заложенные самой природой, инстинкты и желания. Каме постепенно начинает терять связь с окружающим миром. Он ощущает касания теплых пальцев к руке и как влажный от смазки орган толкается в него. Шипит от первых болезненных толчков и замирает вместе с Джином, когда тот дает ему время привыкнуть. - Ты мой… - он не сразу понимает смысл слов, сказанных Джином, все еще продолжая находиться в неком трансе, - … и навсегда будешь моим… я хочу, чтобы все знали. Это мое условие, Казу, и ты просто примешь его… - губы влажно касаются уха, заставляя стадо мурашек пробежать от макушки до пят, - … потому что я должен знать, что ты не оставишь меня. Ты мой… будешь носить, где угодно, хоть на член натяни, главное, чтобы оно было всегда при тебе. Казуя послушно кивает, ощущая, что полностью готов ко всему. Но смысл сказанных Джином слов начинает доходить до него с опозданием. Он отрывает голову от подушки и видит перед собой их соединенные пальцы. Рука Джина крепко держит ладонь Каме в своей. На их безымянных пальцах поблескивают кольца. - Джи... – Каме дергается, в попытке высвободиться, но тот делает резкое сильное движение бедрами, буквально выбивая кислород из его легких. Поцелуи сыпятся со всех сторон, заставляя теряться в неожиданно сильных ощущениях. Джин жадно целует желанное тело, губы касаются везде, где могут дотянуться. Волны возбуждения накрывают с головой. Казуя стонет, когда любовник начинает плавное движение внутри него. Тела трутся друг о друга, и Каме вскидывает бедра, желая ощутить Джина глубже, сильнее, мечтая, чтобы тот впитался под кожу, как наркотик или яд. Движения набирают темп. Хриплые стоны оглушают. Джин рвано дышит над самым ухом и это волнует еще сильнее… Казуя глушит крик наслаждения, пряча лицо в подушке. Тело будто прошибает разряд тока. Он вздрагивает и хриплый стон все-таки долетает до ушей Джина, когда оргазм накрывает и его. Звезды взрываются, образуя скопления золотой сверкающей пыли... Когда дыхание относительно восстанавливается и тело почти перестает казаться ватным и кукольным, Казуя открывает глаза. Он снова видит их крепко сцепленные пальцы и два гладких золотых кольца на безымянных пальцах. Каме почти уверен, что кольцо у Джина все тоже, но потом он замечает, как аккуратно и будто влитое оно надето на его палец и неожиданные приятные сомнения закрадываются в голову. - Что это такое? Хриплый шепот шорохом морской волны оседает в памяти. Аканиши не торопится менять позу, он удобнее устраивается, кладет голову Каме на затылок, так что их взгляды смотрят в одном направлении. И словно прочитав мысли, Джин тихо отвечает, не собираясь нарушать рассветную тишину. - Это не то кольцо… Я купил их еще пару лет назад, но боялся показывать тебе… Хотя, возможно стоило это сделать, - Аканиши в задумчивости касается подушечками пальцев тонкой гладкой поверхности кольца Каме, его чуть прерывистое, но не более чем обычно, дыхание, щекочет кожу на щеке и за ушком. – Я решил, что подарю тебе его, когда буду уверен, что мы можем носить их и ничего не бояться, но недавно я понял, что такой момент, вероятно, не наступит никогда. Мы вечно будем под прицелом камер, и папарацци никогда не устанут писать статьи о нас, перемалывая наши косточки в могильный порошок и развивая его на ветру. Поэтому я решил, что просто должен отдать тебе это кольцо, как символ того, что ты всегда будешь моим… единственным, самым желанным и самым любимым. Я не знаю, как сказать это иначе… но я хочу, чтобы ты всегда держал это кольцо при себе: в кармане, на цепочке на шее, на пальце, - где пожелаешь, но носи его при себе и я буду уверен, что тоже важен тебе. Ты понимаешь, о чем я? Если мы не можем пожениться официально, тогда, давай просто носить эти кольца, как символ того, что мы всегда будем принадлежать друг другу… - Джин… - М-м? - Ti amo… Поцелуй меня, Джин, - мягкие пухлые губы касаются, сминая и посасывая, разнося теплые волны по телу. До головокружения хорошо. Так, как бывает только с ним, только с Джином.***
После завтрака, когда солнце взошло, но еще не начало безжалостно палить, они решили отправиться дальше, исследовать побережье. Джин пристегнул ремешки на детском кресле и поцеловал дочку в лоб. Малышка рассмеялась, но легонько оттолкнула отца, заливаясь краской смущения. Джин отшатнулся и, замерев на пару секунд, резко наклонился и обнял дочку. - Папа, отпусти! Не надо! – Тея отчаянно запротестовала и завертела головкой, но Джин крепко обнимал ее. – Папа! - Ты стесняешься? – рассмеялся Аканиши, не переставая улыбаться. - Нет! - Тогда в чем дело? - Я… На нас же смотрят… Джин скептически изогнул бровь и перевел дурашливый взгляд на Каме, который все это время наблюдал за развернувшейся сценой. - Ты подсматриваешь? Казу, молча, улыбается, и кивает. Аканиши изображает удивление и еще крепче прижимает к себе дочку. - Не смотри на нас! – забавно кричит Джин, пряча лицо. – Не смотри на нас – мы стесняемся! Тея хохочет и тоже закрывает лицо ладошками… Они отправляются в долгое путешествие, иногда останавливаясь на небольшие перекусы в местных ресторанах и пиццериях. Навигатор услужливо направляет их, указывая дорогу. Музыка звучит не громко, чтобы не было необходимости перекрикивать ее. В послеобеденное время, когда они продолжают путешествие уже очень долго, Казуя замечает, что Джин как-то странно напряжен. Когда он мягко интересуется, в чем дело, Аканиши отшучивается и говорит, что все хорошо. Каменаши кивает, но его словам не верит. Проходит еще пол часа езды по извилистым дорогам, после чего Каме повторяет свой вопрос и получает тот же самый ответ. Он нервно поводит плечами, выпрямляясь, не сводя напряженного взгляда с мужчины. Джин заметно нервничает и слишком часто глупо смеется. Его глаза часто «бегают», а длинные пальцы лихорадочно выстукивают дробь по кожаному рулю. - Может, ты уже скажешь, в чем дело? – в третий раз задает вопрос Казуя, когда снова видит, как Джин судорожно что-то нажимает на навигаторе. Аканиши кивает и глупо хихикает. Он бросает неспокойный взгляд на Каме и прикусывает губу. - Тут такие дела… Ха-ха. Понимаешь, Каме... Кажется, навигатор не работает, - Джин смотрит перед собой, замерев словно статуя. – Мы едем не той дорогой, которую он показывает… - Как не работает? - Ну-у, - тянет Аканиши и бьет пальцами по рулю, а потом уверенно заявляет. – Он сломался! - Как он мог сломаться? Ты что-то нажимал? Может, случайно поменял маршрут? Дай я посмотрю, - Казуя тянется к прибору, но Джин уверенным движением возвращает его в исходное положение на пассажирском кресле. - Нет. Он точно сломался! - Почему ты так уверен? - Потому что… он сломался… Каме щурит глаза и, подумав пару мгновений, кивает. Он решает, что лучше согласиться и не спорить. Но, несмотря на это, он уверен, что с навигатором все в порядке. Наверняка, это Джин что-то напутал или повернул не в ту сторону, и теперь просто не хочет признаваться. Проходит еще какое-то время, за которое Аканиши успевает сделать несколько попыток убедить Каме, что его вины в этом нет и, вообще, он лучше любого навигатора и скоро они вернутся в город. - У меня водительская чуйка, - пытается отшутиться он, но видит, что это не помогает и замолкает, виновато надув губы. Начинает смеркаться. Тея задремала на заднем сидении, укрытая пледом. Казуя недовольно ворчит и просит Джина выехать на трассу. - Мы дождемся попутки и попросим подсказать, в какой стороне город, - пытается найти выход из ситуации Каменаши, но водитель остается непреклонен, следуя одному богу известному маршруту. – Джин, ты слышишь меня? Нужно найти автомагистраль. - Нет, сейчас мы обязательно заедем в какой-нибудь городок, и я решу эту проблему, – настаивает на своем Аканиши. – Я сам смогу найти дорогу! Они продолжают спорить и переругиваться в полголоса, дабы не разбудить Тею. В какой-то момент, Каме рассержено цокает языком и отворачивается, недовольно глядя в окно и хмуря тонкие брови. Спустя пятнадцать минут бесцельной езды по неизвестной местности, Казуя вдруг вскидывается на месте. - Джин! - Чего? – бурчит Аканиши, не отрывая взгляда от дороги. На улице уже давно стемнело, и видимость была не самой лучшей. - Джин, посмотри… - Ну, что опять? - Нет же, дурак! Посмотри туда,- Каме тычет пальцем в сторону сотни ярко светящихся огней и поворачивается к Джину. – Сворачивай туда! Они подъезжают ближе и уже отчетливо видят, что светящиеся огни, на самом деле лампочки, которые увивают по кругу крупной сеткой двухэтажное поместье. Сверкающие праздничные огоньки привлекли внимание Казу, и Джин предполагает, что там свадьба. Аканиши паркует машину рядом с колонной других автомобилей. Они прислушиваются, переглядываясь. С заднего двора доносятся смех и звуки музыки. Джин отстегивает ремень безопасности и говорит, чтобы Каме остался. - Будь с Теей, я сам пойду, - серьезным тоном изрекает тот и Казуя соглашается, потому что с таким Джином он не хочет спорить. Аканиши покидает машину, тихо захлопнув за собой дверцу, и скоро теряется за углом большого каменного здания. Прошло, по меньшей мере, десять минут, за которые Каме начал нервничать. Он часто облизывает губы, иногда бросая тревожные взгляды на спящую Тея, и снова всматриваясь в ту сторону, куда недавно ушел любимый. После еще нескольких томительных минут ожидания, Джин возвращается в сопровождении незнакомого мужчины. Казуя выходит из машины и идет им навстречу. Итальянец приветливо улыбается и хлопает Каме по плечу, а затем и вовсе крепко обнимает, как родного. Мужчина средних лет, плотный и невысокого роста с темными вьющимися волосами, он производит впечатление радушного хозяина. - Казу, познакомься, это Лоренцо, - по-английски обращается Джин и хлопает итальянца по плечу. – А это Казуя… я говорил вам. - Si-si… Рад знакомству! Ну, что вы встали, как не родные! Идемте к гостям, праздник в самом разгаре, - горячо заговорил итальянец, подгоняя мужчин. - В машине спит дочка… - напомнил Джин, но не смог продолжить, потому что Каме перебил его, переходя на японский. - Нам нужно вернуться обратно. Давай просто узнаем у него дорогу и поедем в город, - вполголоса заговорил Каменаши, приблизившись почти вплотную. – И Тею не стоит будить. Она и так устала за целый день… - Ну, Каме, нас ведь пригласили… - Джин, ты что выпил? – Казуя принюхался, ощущая запах вина. - Каме, меня пригласили выпить за счастье молодых! Как я мог отказать… Каменаши рассерженно вздыхает сквозь плотно стиснутые губы, а затем говорит, стараясь не слишком сильно повышать голос. - Джин, ты же знаешь, что я плохо вижу в темноте. Как мы теперь доберемся до отеля, если ты выпил? - Я все решил, - Аканиши смешно вскидывает руки вверх и уверенно изрекает, чуть заплетающимся от спиртного языком, - все-таки в последний раз он ел еще в полдень, а сейчас было почти десять вечера, и алкоголь стал быстро уносить его. – Лоренцо, пригласил нас присоединиться к празднику и остаться ночевать в гостевой комнате. А утром его племянник будет ехать в город, и мы просто последуем за ним! Разве не здорово все складывается? Пока они общаются, в машине просыпается Тея и Казу ничего не остается, как просто согласиться, потому что девочка тоже голодная и заставлять ее ехать обратно до отеля на машине в такой поздний час, было бы кощунством. Каме берет малышку на руки, и они следуют за Лоренцо на задний двор поместья, где и развернулось все веселье. Итальянец, с присущим его нации радушием и многословностью, принялся представлять новоприбывших многочисленным гостям и родственникам. И лишь после того, как им представили самого дальнего дядю по отцовской линии со стороны мужа сестры хозяина дома, Казуя смог выдохнуть спокойно. Он уважительно поклонился новым знакомым и улыбнулся как можно любезнее, но усталость и напряжение брали верх. Для них выделили места за длинным столом, а малышка Тея быстро затерялась в толпе, приобщившись к компании детей, которые играли неподалеку. Овощи, сыры, свежеиспеченный хлеб и копчености занимали львиную долю стола, заставляя часто сглатывать слюну; деликатесы самозабвенно поливались оливковым маслом и запивались домашним вином. Казуя с восхищением оглядел все яства, прикинув, что и до утра не успеет попробовать хотя бы по кусочку от каждого блюда. Он усмехнулся и покачал головой, когда, сидящий рядом Джин, принялся накладывать себе на тарелку все с близстоящих блюд. Вино лилось рекой. Хозяева явно не жалели своих запасов. Терпкий алкоголь быстро дурманил головой, делая тело свободным и легким словно перышко. Каме лишь кивнул, когда Джина пригласили посетить винный погреб. Аканиши с азартом поскакал за хозяином поместья. Лоренца был явно пьян и очень счастлив, потому что позволил своему новому знакомому из далекой, маленькой, но гордой страны, выбрать любую бутылку, даже самого редкого и дорого вина. И Джин с радостью воспользовался этой ситуацией… Казуя наблюдал за толпой ребятишек, которые прыгали и бегали вокруг прямоугольных деревянных столов. Тея явно не осталась незамеченной в этой разношерстной толпе и взяла на себя все бразды руководства в новой компании. Девочка самозабвенно командовала процессом и Каме с ухмылкой отметил, что даже в этом она похожа на Джина, - также как и он она становится центром любой компании, забирая на себя все внимание присутствующих. Аканиши вернулся спустя полчаса запыхавшийся, растрепанный, как после марафона, но довольный собой. На вопрос о том, какое вино он выбрал, Джин ответил что-то нечленораздельное и тут же ретировался к компании итальянских uomini*, быстро вливаясь в их группу, и уже через пять минут, самозабвенно, как со старыми товарищами, обсуждая футбол, культовых футболистов и много всего другого. Каме поводит плечами и рвано вздрагивает. Он ощущает пытливые, заинтересованные взгляды, направленные на него и напряжение, которое всегда ощущал дома, снова вернулось, возрастая до небес. Недвусмысленные взгляды и улыбки, ухмылки и предложения выпить на брудершафт сыпались рекой. Казуя вежливо улыбался, но отвечал отказом на все сомнительные предложения. Спустя примерно час, когда было далеко за полночь, жена Лоренцо предложила уложить Тею спать, и Казуя с радостью вызвался это сделать. Он взял полусонную, но упорно упирающуюся и не желающую оставлять веселье, девочку на руки и проследовал за красивой итальянкой в дом… Когда за женщиной закрылась дверь в спальню, Казуя опустил малышку на постель и снял детские босоножки и кофту. Накрыв ее одеялом, он присел рядом. Тея терла маленькими кулачками глазки и упрямо говорила, что не хочет спать. Старая детская колыбельная, которую ему когда-то давно пела мама, сама по себе всплыла в воспоминаниях. Не зря говорят, что когда у нас появляются собственные дети, мы вспоминаем многое из того, что нам говорили наши собственные родители… И пусть Тея была не его дочкой, но он любил ее также сильно, как если бы она была его плотью и кровью, его продолжением и наследством. Но она связана с Джином, и эти узы кажутся Каме еще более крепкими. Он не способен объяснить это обычными словами, но та самая красная нить судьбы, которая однажды на закате столетия связала их неразрывными узами, столь же крепко вплела еще одну маленькую ниточку в их жизни. Ниточку, которая объединяет их и которая стала маленькой дочуркой для обоих. Она космос и в ней смысл жизни. Когда детские ручки обнимают его, Казуя полностью уверен, что способен сделать ради нее все и даже большее… она ребенок Джина и она дочка Каме. И это никогда не подлежало сомнению, словно так было с начала мироздания… Тея засыпает под убаюкивающий голос, который напевает старую колыбельную, о кошке, которая укладывала спать своих непослушных котят и пересчитывала их и всякий раз недосчитывалась одного котенка. Самый непослушный и шкодливый из всех ее малышей, раньше остальных забирался в коробку и засыпал, скрутившись клубочком. Мама-кошка облизывала своих деток и желала им спокойной ночи. Она охраняла их крепкий детский сон и мечтала, как однажды они будут делать тоже самое уже для своих котят… Каменаши возвращается в сад и, первым делом, ищет взглядом Джина, и тот отыскивается в середине шумной компании итальянцев, которые обсуждают что-то очень бурно, громко и с запалом. Казуя садится за стол в самом конце, подальше от любопытных взглядов. Но проходит не меньше пяти минут, когда к нему подходит симпатичная девушка скандинавской внешности с длинными светлыми волосами. Она представляется и просит разрешения присесть рядом. Казуя ничего не имеет против, и девушка сходу начинает разговор, задавая множество наводящих вопросов. Она откровенно флиртует, пытаясь расположить его к себе. Когда блондинка как бы невзначай придвигается на стуле ближе и касается его плеча, поправляя край съехавшей на плечо футболки, Каме усмехается. Его забавляет эта ситуация. Он ловит еще несколько недовольных взглядом от дам и парочку – от мужчин. - Прости, что заставил тебя ждать и оставил одного, - Джин материализуется, будто из-под земли, он четко произносит слова на английском, уверенно владея собой и своей речью, словно и не было никакого опьянения. Он кладет руки на его плечи, поглаживая и массируя напряженные мышцы. - Все хорошо. Я успел уложить Тею спать… - Спасибо… - секундная томительная пауза, - любимый, - Джин невесомо касается губами виска Каменаши. Девушка очень хорошо понимает намек и за пару секунд испарятся, теряясь в толпе незнакомых лиц. Мужчины остаются наедине, и Казуя может больше не сдерживать рвущийся наружу смех. - Что это было? – хохочет он, стирая с глаз выступившие слезы. Аканиши садится рядом, касаясь его руки и поглаживая золотое кольцо на пальце. - Я дал понять, что ей ничего не светит, - довольная улыбка кота, объевшегося сметаны. – Я уже говорил, что ты мой и если кольцо на пальце для некоторых не аргумент, значит, я найду другой способ доказать это. Джин притягивает Каменаши к себе за шею, жадно целуя терпкие, но сладкие после вина губы. Он чуть посасывает чувствительную кожу и в ушах начинает шуметь, либо от выпитого накануне алкоголя, либо от возбуждения. Казуя шумно дышит, но отвечает на поцелуй. Он кожей ощущает завистливые взгляды итальянской семьи и нехотя отстраняется. Лоренцо сразу подходит к ним и под руку отводит Джина в сторону. Они что-то долго обсуждают, итальянец много говорит и машет руками и Казуя почти уверен, что сейчас сердитый хозяин попросит покинуть дом и больше никогда не появляться на территории его поместья. Мужчины вполголоса общаются. Джин, молча, кивает. Проходит какое-то время, и он оживленно машет головой как болванчик, а затем делает поклон. Казуя вздыхает, собираясь идти наверх за Теей, но Джин останавливает его, перехватывая за руку и притягивая к себе. Горячий шепот обжигает чувствительную кожу за ухом. - У меня для тебя сюрприз, baby… Казуя позволяет увести себя. Он видит, как Джин салютует черной кепкой и Лоренцо кивает в ответ, размахивая бокалом с красным вином. Они бредут вдоль рядов виноградников. Виноград еще не спелый, крупные зеленые гроздья свисают по бокам кустарников. И хотя знатоки виноделия знают, что их еще нельзя беспокоить, дожидаясь благополучного времени для сбора урожая, запах, который окутывает этот участок сложно не почувствовать. Горький аромат, с нотками сладкого дурмана, приправленный свежестью земли, после вечернего полива. Запахи дурманят и тянущей патокой обволакивают так неожиданно громыхающее о грудную клетку сердце. Казуя крепче сжимает ладонь в своей руке, и Джин оборачивается, бросая на него долгий взгляд, полный красноречивых намеков и волнительного предвкушения некоего тайного события. Аканиши уверено ведет их через парковую часть, высаженную пышно растущими пиниями и вечнозелеными кипарисами. Оливковые деревья даже среди ночи ярко выделаются среди других своих собратьев густой кроной, а цветущие апельсины приятно щекочут нос, заставляя улыбаться, не скрывая своей радости. Волнительно и таинственно, словно они совершают какой-то древний мистический обряд. Никто не нарушает тишину момента, продолжая идти по незнакомым тропам. Совсем неожиданно Джин выводит их к песчаному пляжу, который раскинулся за кронами деревьев. Они разуваются и спускаются по низкому склону. Улыбки становятся заискивающими, они как подростки смеются и прячут взгляды, словно это их первая совместная прогулка, словно не было никогда долгих бессонных ночей в объятиях друг друга, приправленных поцелуями и любовью, честно разделенной на двоих. Джин подмигивает и увлекает любимого за собой. Они бредут по прохладному песку, прислушиваясь к шуму набегающих волн. Ветер охлаждает тела, но, не остужает сердца и возникшее желание стать ближе. Как можно ближе… Совершенно неожиданно Казуя обнаруживает впереди, пришвартованный к берегу небольшой катер. Он переводит взгляд на мужчину и понимает, что так и было задумано. - Шш-ш, - Джин прикладывает палец к его губам, молча заставляя повиноваться, и Каменаши соглашается с этим условием. Аканиши легко забирается на борт судна и подает руку. Рывок и Казуя уже крепко прижат к его груди. Дыхание сбившееся, и большие горячие ладони поглаживают спину и бока. Джин прислонятся к виску, глубоко вдыхая чуть солоноватый аромат кожи и спутанных после длительной поездки волос. Луна на пару мгновений прячется за облаками, оставляя их наслаждаться моментом в кромешной темноте, а после – также быстро – появляется снова, и освещает сияющие от улыбок лица и сверкающие счастьем глаза. Поцелуи расслабленные и неспешные, как и сам момент. Казуя обвивает руками его шею, вплетая пальцы в густые волосы. Они обнимаются и в ночной тишине, подхваченные прохладным ветром, растворяются вздохи. Джин тихо смеется и машет головой – еще рано, как бы говорит он. Теплый поцелуй остывает на лбу, и он усаживает любимого на мягкое кожаное кресло, а сам – занимает место у руля. Каме наблюдает за его плавными уверенными движениями, словно тот всю жизнь провел на воде, подгоняемый средиземноморским ветром и его бурными волнами. Джин оборачивается и подмигивает. - Лоренцо разрешил воспользоваться этой крошкой, - негромко говорит он и резко заводит мотор. Бесшумное современное судно трогается с место, рассекая своим корпусом водную гладь. Ветер бьет в лицо, отгоняя былую истому и усталость, как с руки снимая сонливость. - Что ты задумал? – кричит Казуя, стараясь перекричать шум воды. - Скоро узнаешь, baby, - вторит ему Аканиши и смеется – громко и по-детски заразительно. Судно движется бесшумно и очень легко, быстро преодолевая длительные расстояния. Казуя удобно устраивается на сидении, подставляя лицо влажному ветру. Он смотрит на широкие плечи Джина, темные волосы взметаются вверх, открывая взгляду вид на длинную шею. Каме думает о том, что Джин уже целые сутки за рулем и должно быть очень устал и, вероятно, хочет спать, но не уступает своим планам. Он стремится сделать это путешествие незабываемым для них всех, он хочет подарить Каме лучший отпуск, а малышке Тее – сказочные каникулы. Изменился ли он с тех пор, как появилась дочка, и жизнь круто изменила их судьбу, внося свои коррективы, но неизменно удерживая их рядом? Нет, - уверен Казуя. Джин слишком сильно любит свою семью и друзей, чтобы измениться и поменять свое отношение к миру. Если любить – то верно и преданно, если защищать – то до последней капли крови, до последнего вздоха, подставляясь под удары, но оберегая то, что ему дорого. Целую вечность защищая то, что считает самым ценным в своей жизни. Джин никогда не изменится, а Каме никогда не перестанет любить его. Непроглядная черная даль манит с невероятной силой. На воде отражаются мириады сверкающих звезд, как если бы катер плыл по небу. Они больше не произносят ни слова, хотя десятки вопросов уже готовы – осталось только озвучить. Спустя время темноту стали разрезать искусственные огни и за ночным инеем возник остров, на котором возвышались горы, покрытые густыми деревьями. Десятки маленьких разноцветных домиков раскинулись вверх от берега, образуя собой большой сверкающий маяк. Джин свернул налево, и они оплыли вокруг острова. Катер остановился близ песчаного пляжа среди выступающих скал. - Дальше пойдем пешком, - улыбнулся он и подмигнул, подавая руку. Пока Казуя рассматривал возвышающиеся над их головами горы, Джин долго копошился на судне, чем-то гремя и тихо матерясь, из-за плохой видимости. - У тебя все в порядке? - Все просто отлично, - изрекает растрепанная голова и широко улыбается. Аканиши закидывает себе на плечо рюкзак и спрыгивает на песок. Они неспешно бредут, словно продолжая свой путь на пляже рядом с домом Лоренцо. Джин переплетает их пальцы и смеется. - Что у тебя там? – кивает Каме в сторону большого темного рюкзака. - Секрет… Аканиши выводит их на пустынный широкий пляж. Вода здесь по особенному чистая и даже ночью просвечивает дно. Луна и звезды отражаются серебряным светом на морской глади, создавая дополнительную подсветку. Это место словно сверкает и переливается. Джин целует любимого в висок. - Как насчет немного волшебства? – вопрос остывает на губах и Каме дрожит от горячего поцелуя, который ему дарит Джин. Рюкзак неожиданным образом становится ларцом с сокровищами. Сначала из него показываются два больших пледа, одно из которых Аканиши расстилает на песке, а затем следует черед двух пластиковых контейнеров и бутылки вина. Он улыбается, кивая на алкоголь в своей руке. - Лоренцо сказал, что я могу взять любое, поэтому я схватил это. Ты как-то говорил, что хочешь попробовать Ruche’* и я решил воспользоваться ситуацией. Но вот только у нас нет бокалов, поэтому придется пить так… - Джин чуть виновато пожимает плечами и смотрит из-под длинной челки, ожидая реакции. - Мне все равно как пить, главное, что с тобой, - отвечает Казуя. Мужчина моментально оживляется и радостно кивает. Они садятся на мягкий плед, и Джин по очереди открывает контейнеры. В первом оказываются куски мяса, оливки, овощи и хлеб, а во втором фрукты, ягоды, домашняя выпечка и кусочки шоколада. - Я видел, что ты почти ничего не ел, - тянет он и подхватывает кусочек красного мяса, богато приправленного специями, и кладет в рот Каме, облизывая пальцы. - Вкусно… - О да-а, - Джин притягивает его к себе и целует неспешно, долго играя с губами и языком… Бутылка откупоривается, и они пьют прямо с горла. Сладкий привкус с нотками лакрицы и пряностей кружит голову. Руки сами стягивают мешающую одежду. Ладони касаются кожи, согревая и прижимая к себе… Шум волн и ветер создают яркие ощущения, контрастируя с горячим телом. - Джин… - дыхание сбивается и в волнительном трепете тело отзывается на ласки. Казуя стонет, шипит, и извивается. Тело само требует объятий. Они занимаются любовью медленно, словно испытывая друг друга на терпение. Сколько могут продолжаться эти ласки?.. Джин целует шею, плечи и грудь, оставляя влажные тропинки на теле. Мучительно-долгие толчки и тело охватывает сладкая дрожь... Прижаться сильнее, толкнуться навстречу, войти в горячее узкое пространство до конца и целовать всю ночь напролет. Кажется, момент слияния длится бесконечно долго. С нежностью и заботой они любят друг друга… Казуя протяжно стонет и изгибается, крупная дрожь бьет тело. Удовольствие накрывает их с головой, громкое дыхание смешивается со звуком прибоя. Электрические импульсы распространяют по телу долгожданные волны оргазма… Джин натягивает на них второй плед и прижимает Каме к себе, устраивая его на своей груди. Он смотрит в непроглядную небесную высь, пытаясь посчитать звезды… - Как тебе удалось уговорить Лоренцо дать тебе катер? – Казуя удобно утраивается рядышком, закидывая ногу на его бедро. – Я думал, что он выставит нас уже после того, как ты поцеловал меня. - Этого бы не произошло, но я получил хороший выговор за тот поцелуй, - Джин смеется, обнимая ладонь Каме на своей груди. – Он сказал, что я слишком нетерпеливый… - Почему ты так уверен, что он бы не выгнал нас? Мы же влезли на свадьбу его дочери, еще и перетянули на себя все внимание… - Ну-у… ты же знаешь, что у меня есть итальянские корни и дядя, который живет недалеко от Неаполя… - Так значит?.. - Он мой троюродный дядя по линии папы. Мы поддерживаем связь… Поэтому, когда родители общались с Лоренцо пару недель назад, они рассказали ему, что я собираюсь провести несколько дней в Италии, вот он и настоял на том, чтобы я приехал к нему на виноградники. Спорить с итальянцами – себе же хуже… - Каме привстал, опираясь на локоть и внимательно слушая рассказ. – Поэтому я сказал, что приеду на свадьбу. - Но как же так?.. Джин, у нас ведь сломался навигатор, ты сам мне сказал! - Правда, я хороший актер? – улыбка и искренний смех. – Я ехал по карте в телефоне, а на навигаторе изначально выставил маршрут напрямую до Неаполя, поэтому он показывал неверное направление… - Но ты ведь говорил, что в этих местах не ловит интернет сигнал? - И ты поверил? – Джин хихикает в голос, переворачиваясь и подминая под себя Каме. – Я сказал Лоренцо, что приеду с мужем и дочкой и они все ждали нас. - С мужем значит? - А разве я не прав? Ты ведь не снял кольцо, когда мы приехали и сейчас тоже… - пальцы переплетаются, и губы оставляют поцелуй на щеке, продолжая говорить шепотом в ушко. – Значит, ты совсем не против быть моим мужем… - Ба-а-ка… Ладони обхватывают лицо, притягивая для очередного поцелуя. Они смеются, и Казуя отчаянно пытается скрыть яркий румянец, в который окрасились щеки. Сон забирает их одновременно быстро. Насыщенный день забрал много сил и им необходимо набраться новых, чтобы завершить свое путешествие. Они возвращаются в поместье, когда начинает светать. Тихонько прокрадываются через не запертую дверь на заднем дворе и поднимаются в свою спальню. Тея крепко спит, раскинув ручки в стороны и приоткрыв ротик. Джин заговорщицки подмигивает и тянет любовника в ванну. Совместный душ. Утренние моменты блаженства. После того, как Тея проснулась и переоделась, они спускаются в сад, где уже накрыты столы и почти все собрались на праздничный завтрак. Лоренцо радостно смеется и хлопает племянника по плечу. Когда он подходит к Тее, та смущается и прячется за Каме. Итальянец приседает на корточках и протягивает девочке небольшую коробочку, перевязанную белой атласной лентой. - Для моей маленькой и очаровательной nipote*, - он кладет свою большую широкую ладонь на темную макушку и улыбается, когда девочка берет подарок. - Grazie, - тихонько отвечает Тея и Каме гордится ей, потому что она не просто так провела пару дней в другой стране, а смогла чему-то научиться. – Папочка, можно я открою? Стоящий рядом с Лоренцо Джин кивает, и девочка с волнительным трепетом развязывает бантик. На дне коробки обнаруживаются альбом с редкими фотографиями пейзажей Италии и заколка в виде грозди винограда сверкающего красно-фиолетового цвета… В обратный путь они отправились, только после того, как распрощались со всеми родственниками, а Лоренцо расцеловал их, как самых дорогих и важных гостей. Он вручил им корзинку с гостинцами и пожелал благополучно добраться домой. Итальянец настоял, что будет ждать их в гости в следующем году…***
Они вернулись в отель далеко после обеда. Попросив принести в номер обед, Казуя сразу пошел в душ и быстро смыл с себя дорожную пыль. Солнце медленно садилось и музыканты в ресторане на первом этаже начали свой вечерний концерт. Джин вынес на террасу корзинку, которую им вручил Лоренцо. Часть съедобных лакомств они съели еще в дороге, но кое-что все-таки осталось, в том числе и две бутылки вина. Казуя заставил плетеный столик горячими блюдами, и они принялись за свой ужин. Тея не захотела сидеть одна, поэтому она попеременно залазила на колени то к Каме, то к Джину. Девочка с радостью показывала свой подарок, ей очень понравились открытки с красивыми пейзажами и незнакомыми людьми, которые случайным образом попали в кадр, но совсем не портили красочную картину. Малышка долго рассматривала каждую карточку, а потом сказала, что когда вырастет, обязательно научится также хорошо фотографировать. - Мы опять все вместе приедем сюда, и я буду фотографировать места, которые мне нравятся… Ночью Джин обнимает Каме также крепко, как и всегда. Он ласково касается его тела, оставляя легкие, невесомые поцелуи на щеках, губах, шее и плечах. Невозможно остаться равнодушным и не ответить на ласку. В эту ночь Джин любит его невыносимо-нежно и долго… Когда они прощаются возле аэропорта Фюьмичино, Каме берет Тею на руки и целует в лобик. - Каме-чан опять будет много работать? – девочка крепко обнимает его за шею, заглядывая в глаза. - Мне придется вернуться к работе, но я обещаю, что буду приходить к вам в гости как можно чаще… - А ты придешь ко мне в садик на спектакль? Я буду петь и у меня уже есть красивое платье. Мне его бабушка купила… Ты ведь придешь, Каме-чан? Казуя прикусывает губу и мнется, потому что не хочет давать ребенку ложные обещания, а потом не исполнить их, потому что обязательно окажется, что у него в этот день важные съемки или репетиции. Но большие карие глазки смотрят так трепетно и с волнением, что ему приходится согласиться. Будь, что будет. Он исполнит данное слово. Тея радостно прижимается к его шее, а потом целует в щечку, не переставая радостно светиться как лампочка. - Скоро объявят посадку, я должен торопиться, - Каме отпускает малышку и подходит к Джину. Тот стоит, молча, и лишь кивает, разглядывая тонкое золотое кольцо на цепочке на его шее. – Я позвоню, когда прилечу в Париж. Погуляйте по городу напоследок, и купи ей мороженое. Он облизывает губы и неуклюже обнимает Джина. Тот отвечает на объятия, оставляя на коже горячее дыхание и легкий невесомый поцелуй. - Будь осторожен, хорошо? - Обещаю… Ваш самолет вылетает сегодня в шесть вечера, помнишь? - Ага, - Джин отстраняется и проводит кончиками пальцев по его щеке. – Завтра увидимся, да? - До завтра… - Ti amo, Каме… - Какой же ты… - Казуя улыбается и машет головой. – Я тоже, Джин… очень сильно… __________________________ *Пояснение к главе: Джин говорит, что их с Теей самолет приземлится в Париже, в то время, как Казуя ждет их в Риме, потому что из Токио в Рим нет прямых рейсов, только с пересадкой в Париже. Если есть какие-то новые рейсы или я упустила информацию на этот счет, сообщите мне ;) * Uomini – с итал. «мужчины». * Ruche’ – очень редкое вино из винограда Рукэ', в переводе с пьемонтского диалекта означает «горный», т.к. растет на каменистой почве. Этимология этого вина неизвестна, исторические корни неясны, из-за этого Рукэ' часто называют мистическим сортом. Вино имеет необычный фруктовый запах, с характерным ароматом роз, фиалок, и даже листьев герани, пряностей, лакрицы и лесных ягод, с долгим послевкусием. Рукэ' называют принцем Монферрато. * Nipote – с итал. «внучка/племянница».