mon amour ; не души меня

На улице вовсю хлещет дождь, а я бегу. К тебе, потому что ты добровольно позвала меня. Когда ты, наконец-то, ответила мне после того, как сама же и позвонила, я думала, что ты только что проснулась. Но это оказалось не так, ибо голос у тебя был слишком хриплый и через каждые две минуты были слышны кашель и хрипы, вырывающиеся из твоего горла. В этом виновата лишь я одна. Если бы не потащила тебя в дождь на прогулку, если бы не забыла про зонтик, если бы нам не пришлось возвращаться за ним ко мне, потому что мы как-то разом забыли, что были недалеко от твоего дома… Ах, эти множественные «если». Ты знала, что я прибегу к тебе по первому же зову, поэтому мне хватило лишь одного твоего «пожалуйста», и я уже бегу. Мои лёгкие болят, я почти задыхаюсь… Я не легкоатлет, чёрт возьми, но сделаю это для тебя. Тем более, ты так близко, а у меня из головы выбило все мысли. Бежевая куртка намокла из-за дождя, по спутанным волосам стекали тоненькие струйки воды. А сердце бешено билось в груди… Я очень спешила снова увидеть тебя и поэтому не взяла зонтик, подаренный тобою (после того самого дня). Я обязательно приду и спасу тебя, вылечу, и ты подаришь мне свою улыбку. Эту бесконечно нежную и ласковую улыбку. Я так давно тебя не видела, что и забыла, как ты выглядишь. И лишь фотографии, которые остались у меня на фотоаппарате, спасали от полного одиночества и «забытости» твоего лица. Твоя улыбка навсегда осталась на той самой фотографии, что была сделана в тот день, когда мы впервые познакомились… Остановившись у остановки, что находится около твоего дома, я пытаюсь отдышаться. Но в ту же минуту всё равно быстро срываюсь с места и почти лечу к твоему дому, спасаясь от дождя под его козырьком. В ту же секунду дверь открывается и из твоего подъезда кто-то выходит. Мне повезло. Поднявшись на третий этаж, на котором ты живёшь, я невольно улыбаюсь и смотрю на коричневую лаковую дверь. Осторожно стучусь, будто боясь разбудить тебя. Но я-то знаю, что ты не спишь. А с моего лица не сходит идиотская и, наверно, слишком счастливая улыбка. После третьего стука в дверь ты открываешь мне, и я радостно вваливаюсь в твою квартиру, попутно избавляясь от куртки. Прихожая твоя, как и всегда, чистая и убранная. Я никогда не любила этот порядок, я любила сеять хаос и неразбериху в твоей квартире. Кладу мокрую тряпку, — теперь моя куртка очень похожа именно на это, — говорю тебе о погоде, но ты молчишь, хотя раньше очень любила обсуждать со мной всё, что происходит на улице или где-либо ещё. Но глядя на твоё лицо, глядя на тебя, я лишь открываю рот от изумления. Вид у тебя был весьма болезненный. Лицо бледное, твои глаза, твои карие глаза затуманены, а взор направлен куда-то в сторону. Ты совсем на меня не смотришь. — Что с тобой? — спрашиваю тихо и подхожу ближе, протягивая свои тонкие руки к тебе. Ты отстраняешься и говоришь мне: — Я болею, не видишь? — твой голос, он никакой. Ещё больше хрипотцы слышится в нём. Я правда глупая. Не могу быть разумной рядом с тобой. Взяв за руку, притягиваю тебя к себе. Твоя рука, она холодная, а не тёплая. И в твоём доме тоже было холодно. Ты не сопротивляешься, и это уже хорошо. — Я отведу тебя в твою комнату, я позабочусь о тебе… — лепечу это, словно бы в бреду. Ты бросаешь нелепое «угу» и позволяешь о себе заботиться.

***

Через две недели ты переезжаешь в другой город, и ты и я больше не видимся. Больше никогда.