Once in Blue Moon (Очень Редко)

Смотри, сегодня луна открыла своё лицо. Кто знал, что станет она пристанищем беглецов?

— Я ухожу, Хаширама. Приз зрительских симпатий в недавно созданной Конохе принадлежал улыбчивому и радушному Хашираме, так что Мадара даже не надеялся занять пост Хокаге. Мужчину устраивало быть настоящей «тенью огня», но заносчивому из-за легендарного додзюцу клану это было не по душе, несмотря на то, что он был непосредственным главой и мог сжечь недовольных политикой людей в чёрном безжалостном пламени Аматерасу. Но из Конохи уйти нужно было ещё по одной веской причине, несмотря ни на какие препятствия, даже такие, как Мокутон одного длинноволосого друга из влиятельного клана Сенджу. Но Мадаре нравилось сопротивление, ведь это показывало, что он жив, что в венах текла настоящая тёплая кровь. Только недавно оказалось, что не только драки с сильными врагами, благодаря которым он стал тем, кем сейчас являлся, заставляли сердце биться быстрее, а чёрные глаза лихорадочно блестеть. — Тебе не обязательно это делать, — серьёзное выражение лица Первого Хокаге было каким-то вымученным: он знал, что друга детства не остановить (такое случалось очень редко), пусть даже упёртый, как сто чертей, Учиха проиграет в будущей неминуемой схватке. Но не попытаться казалось предательством обоюдной странноватой дружбы, ведущей историю уже несколько десятилетий. Мужчина посмотрел ему в глаза и понял, что Мадара легко читал открытого сейчас, как книгу, друга, даже без шарингана. — Я хотел сделать тебя главой нового подразделения по защите деревни… — Когда я уйду, — гунбай Мадары взвился вверх, готовый к очередной безжалостной атаке, — обставь всё так, чтобы люди думали, что я сражался с тобой из-за того, что хотел захватить власть и отнять твой титул. Обещай мне, Хаширама! — три томоэ шарингана головокружительно завращались, постепенно складываясь в новый причудливый рисунок более усовершенствованной версии глаз, когда Сенджу с тяжёлым вздохом кивнул, соглашаясь. Учиха держал слово, как всегда. Это был ещё один урок, которому он научил Сенджу. Поэтому Первый Хокаге, скрепя сердце, солгал деревне и всем новым жителям, опорочив в глазах один из самых уважаемых кланов нового селения шиноби. Но он обещал — и честно выполнил последнюю просьбу ушедшего друга. — Зачем тебе это, Мадара? — тихо пробормотал старший Сенджу, глядя на строящуюся и расширяющуюся изо дня в день первую скрытую деревню с высоты скалы Хокаге, облачённый в специальный, но придуманный неизвестно зачем (один Учиха, покинувший деревню, сказал бы что-нибудь в духе: «Чтобы пропиариться перед другими влиятельными кланами, которые не вошли в состав Конохи» — и был бы прав) костюм. Но бывший глава клана, величайший гений в истории Учиха не ответил ни тогда, в битве, предпочитая радостно и безумно ухмыляться, ни сейчас, находясь чёрт знает где и занимаясь непонятно чем. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — он поправил пафосную шляпу Хокаге и пошёл вниз, потому что недалеко замаячила чакра Тобирамы, который терпеть не мог, когда брат начинал увиливать от законных обязанностей. Второй по силе Сенджу был своеобразной совестью и следил за порядком в графике главы деревни, что не мешало альбиносу быть огромной занозой в заднице. Хотя кто тут был занозой и в чьей заднице, нужно было ещё хорошенько поразмыслить. Из Тобирамы получился бы отличный Хокаге, будь он мягче по отношению к тем же самым Учиха, к примеру. Но Тобирама был слишком резок, а Хаширама хотел, чтобы брат был более терпимым, но не мог не признать, что после ухода Мадары и эпичного сражения на месте, которое назвали «Долиной Завершения», шаринганы стали вспыхивать чаще. За Учиха требовался ненавязчивый надзор, который было сложно организовать. В венах остальных Учиха текла та же своевольная кровь, что и в венах Мадары, благо, никого ещё природа не одарила таким страшным талантом. Пока миру везло. Сам же Мадара мчался по лесам Страны Огня, не чуя ног, не чуя холодного ветра, который спутывал длинные чёрные волосы в беспощадные колтуны, порой настолько запутанные, что распутывать их не было никакой возможности — проще криво отрезать кунаем, не чуя того, как с каждым новым шагом проседала чакра, которую он постоянно использовал для ускорения. Он торопился, хотя и знал, что женщина, которая околдовала самого сильного за долгие годы Учиха, которая одним невинным взглядом склонила всегда непокорную голову к своим ногам, всё равно дождётся своего блудного возлюбленного, как бы далеко он ни был, сколько бы ни пришлось ждать. Сердце в груди мужчины забухало чаще, и он не знал точно, что именно было тому виной: чересчур быстрый бег, лёгкая измождённость от такого длительного и однотипного применения чакры или она. Девушка, ради которой он смог перешагнуть даже через заветную детскую мечту, предав ожидания Хаширамы (Сенджу простит своего ближайшего друга, ведь об огненном характере того уже начинали ходить легенды), ради которой он был готов буквально на всё. Она ждала его на условленном месте, прикрыв ухоженные длинные волосы и фарфоровое лицо, которое сразу выдавало в девушке знатную особу, но гордую осанку так скрыть и не смогла. Мадара тихо приземлился рядом с ней, зная, что она уже минут как десять знала, что приближается шиноби (Учиха не скрывал чакру), и обнял хрупкий стан со спины, уткнувшись носом в макушку. Она приветливо поцеловала чужую руку прямо через грязноватую чёрную ткань и улыбнулась, почувствовав, как мужчина вздрогнул от тёплого дыхания. — Идём, — усмехнулся он, легко подхватив небольшой багаж возлюбленной, зная, что всё необходимое запечатано и находится в свитках, которые он и собирался тащить. Невысказанный вопрос повис в воздухе, когда их взгляды пересеклись, отчего скулы Мадары окрасились в нежно-розовый, что случалось с ним очень редко. — Хаширама не хотел меня отпускать, но отпустил. Тебе не о чем волноваться, Хината. Хината подхватила мужчину под руку и понимающе склонила голову к чужому плечу, чувствуя себя защищённой как никогда. Она знала, что у них всё будет хорошо. Неземной свет луны освещал им путь, выстилал дорогу нитями серебра, и ей хотелось верить, что все мечты вопреки здравому смыслу сбылись.