Пока огонь горит

— К тебе пришли, Рыжик, — звякнули девичьи голоса за дверью. Движение затхлого воздуха, хлопок. Обычно болтливая Кошатница только хмыкнула в своей стороне. Рыжая закрыла глаза и, сидя на кровати спиной к двери, пыталась понять намерения пришедшего без слов и взглядов, как это делал самый лучший, самый удивительный Слепой, не ограниченный искажавшими истину глазами. Взгляды могли окружать туманом, проскальзывать змеями рядом с замершими от неожиданности ногами. Этот взгляд обжигал спину и волосы. Лорд. Рыжая не хотела открывать глаза, поворачиваться, встречать его взгляд, не хотела сломать крыло в попытке протянуть его чуть дальше, прикрыть ещё одного найдёныша-дурачка. — Ты даже не посмотришь на меня?! — в хриплом голосе потрескивало отчаяние. — Что ты хотел? — Скажу, только повернись, пожалуйста. Рыжая повернулась. Красивый Лорд величественно сидел на коляске, только лицо выражало отчаяние, как у самоубийцы. — Будешь… — Лорд запнулся. — Будешь со мной? Словно тарантул запрыгнул в горло Рыжей. Лорд говорил, его голос кислотой стекал в уши — Рыжая была бы рада оглохнуть, потому что это неправда. Конечно неправда. Лорд говорил, а Рыжая складывала его слова в отдельную шкатулку для пока не перевариваемых странностей, открываемую в минуты душевного равновесия. Отвлекаясь от бессмысленных слов, Рыжая думала обо всех своих сгоряча приручённых — младших братьях под старым ободранным чаячьим крылом, тех, кто понял, как и ученики Джонатана, что летать — не искать пропитание, а наполнять жизнь смыслом. Вспоминала, как каждый вечер собирала сухие ветки, как разводила костёр и приглашала к нему сгоряча прирученных. Каждый новый становился «теперь уже точно последним». Она рассказывала сказки о сияющих красных кораллах, звёздах-угольках, об удивительном огненном божестве. А сухих веток становилось слишком мало для всех не разожженных костров. Возникшая тишина разорвала воспоминания, Лорд выжидающе поедал взглядом Рыжую. — Не хочу жечь костры ещё и для тебя, — вежливый для Рыжей отказ. «Заканчивай, как я тебе не нужна, так и ты мне, уходи, дурак». — Мне не нужно, я сам буду жечь костры тебе, хоть каждый день, каждый час, сколько хочешь! Лорд подкатил коляску к кровати, не отрывая горящего взгляда от Рыжей. Она чувствовала себя странно, хотела вспыхнуть, крикнуть: «Убирайся, мне это не нужно». Но не хотела обжечь доверчиво протянутые к пламени руки — чайки так не поступают. Лорд подъехал вплотную к её кровати и остановился, глядя на неё так, словно она прекрасный ангел, а не уродина, умеющая только ненароком приручать, а после — страдать от каждого мгновения разлуки. Лорд бережно протянул руки, холёные, с длинными пальцами, обхватил её руки — смуглые, в коричневых каплях веснушек — и замер. Тишина поднималась языками пламени, погасшими в тот момент, когда рот Лорда исказила полная желания и триумфа улыбка. Дурак. Она выдернула руки. — Прости, я… — на его лицо вернулось прежнее потерянное выражение. — Я поторопился? В общем, подумай, хорошо? А потом скажи… ну, что надумала, да? Просто помни, что я буду жечь тебе костры, могу это делать сколько хочешь. И все другое, что захочешь, сделаю. Только когда Лорд скрылся за дверью, Рыжая осознала, что да, он мог. В его светлых глазах Рыжая видела те места, до которых она так и не дошла. Сделав лишь пару шагов, вдруг оказавшихся бесконечно огромными, Лорд оказался у опушки Леса, пока она тратила годы, истоптав ноги в кровь. И Лорд сжигал Лес, сжигал, не контролируя, потому что иначе не умел. Он не приручал никого, но был готов подарить Рыжей Лес и костры. Лес и костры. Просто так. — И как такого завлечь смогла, — просипела Кошатница, а множество её подопечных подхватили голос хозяйки шипением. — Ах, знаю, как в детстве из рогатки стреляла? Рыжая вскочила и пошлёпала в ванную, собирая пальцами ног бесконечные волосы Русалки. Из зеркала на неё смотрела тощая пятнистая уродина с медной проволокой вместо волос и мёртвыми чёрными глазами. Разве Лорд не дурак? Рыжая швырнула мыло, бесконечные резинки и расчески в зеркало, но оно стойко выдержало все испытания. — Хватит устраивать конец света, дура! — окрик Кошатницы был приглушён закрытой дверью. Рыжая стояла, цепляясь за раковину до побелевших пальцев. Потребительская мысль, слишком наружная, слишком мерзкая: «Ты знаешь о чём его попросить», выедала мозг. Рыжая ненавидела Лорда за то, что тот обладал силой настолько могущественной, что исказил, извратил Рыжую за этот короткий разговор. Ненавидела, ведь хотела, чтобы он провёл её в Лес. Чтоб этого Лорда! Да кто он такой?! Этого никогда бы не произошло, но... что было бы, согласись она? Лорд провёл бы её в Лес, а она научила бы его жечь костры. У Рыжей была бы вечность и возможность отыскать столько сухих веток, сколько угодно. А ещё у неё было очень много нерассказанных сказок. И много сгоряча прирученных. Рыжая криво улыбнулась уродине в зеркале. Сдавшаяся и слабая. Дура. Этой ночью, самой длинной и кровавой в году, замерев у входа в Четвёртую, она не знала, чего хотела, зато точно знала, чего не хотела — уходить. Стеснение перед Лордом не должно было мешать ей узнать о едва не убитом сегодня Рыжем. Снова вспыхнула и сразу же погасла жадность во взгляде Лорда. И на остаток ночи Лорд исчез для Рыжей, пока она слушала о происшествии с младшим братом. Следующий вечер слабо дымился, как с трудом разводимый ругавшимся Лордом костёр. — Я безнадёжен?.. — задался вопросом Лорд, убирая прилипшие ко лбу волосы и, едва Рыжая встала, готовая предложить помощь, вскрикнул. — Нет! Сам разберусь, я же обещал жечь тебе костры. Рыжая улыбнулась и снова села рядом, глядя на бесчисленные костры в небесах.