23.05.2017 год.
Время будто на мгновение застыло, и я забыл, что такое реальный мир. Глаза сами по себе открываются, показывая мне размытую картинку. Медленный вдох и выдох. Клубы грязного дыма расползаются по моей кровати, мягко окутывая руки, волнами спадая на старый паркет. Я ничего не понимаю. Закрываю глаза и неожиданно падаю на спину. Раскидываю руки по обе стороны и выдыхаю. Небо. Я четко вижу чистое ночное небо в середине мая. Оно частями расплывается по стенам и потолку, просачивается через узкие трещины за кроватью, рывками выпадает из-за плотно задернутых штор. Воздух в комнате вдруг становится таким же холодным и до одури свежим, как в ту ночь, он вязнет и тяжелеет. Мою голову вмиг покинули все мысли, там не осталось ровным счетом ничего.16.05.2016 год.
С Динарского градом лил пот, он весь дрожал. Я стоял, уставившись в стену и стараясь не обращать на него внимания. Он отвлекал меня. Я пытался сосредоточиться на поиске барной стойки, попутно пересчитывая купюры в кармане. Такие "заведения" обычно называют сбором пьяных бродяг и наркоманов, но за последние пол года этот бар стал мне вторым домом. А возможно, и единственным оставшимся местом, куда я мог прийти в любое время суток с Динарским и взять дозу. Но сейчас не совсем об этом. Под вечер в Гадком Койоте становилось очень душно и тесно, все кучковались, создавая одно большое пьяное месиво. Спустя пятнадцать минут я все-таки отыскал нужное мне место, припоминая, что сейчас не самое спокойное время и действовать нужно как можно аккуратнее. Прикинуться пустым местом и слиться с окружением. Но когда ты на кумарах, контролировать свое поведение становится крайне отвратительным и болезненным занятием. Динарский медленно поплелся за мной и тогда я почувствовал первые гребаные приступы. Бармен, видимо, не узнал меня, и спросил, что я буду заказывать. Но увидев мои красные опухшие глаза , он наверняка догадался, что я пришел сюда явно не за выпивкой. Он, казалось, начал что-то бухтеть про большую давку, но мне было глубоко наплевать. Начались судороги. Я обливался потом, как пропитанная водой губка, и с каждым движением из моих пор выплескивалась новая порция жидкости. Динарскому , видимо, было ещё хуже, но для меня он уже почти не существовал. Я замечал, что он ковыляет передо мной, держась за стены, только потому, что он преграждал мне путь к барыге и дряни. —Мне нужен Куваза. —А ты кто такой?— бармен покосился на меня, как на последнего придурка. Пытаешься спугнуть, или я сейчас слишком мерзко выгляжу, чтобы взять дозу? Этот идиот не понимает, что если меня сейчас не пропустить внутрь, то будет только хуже. —Мне. Нужен. Куваза. Сейчас,— почти выплюнув эти слова ему в лицо, меня скорчило от спазма в животе, и я кинув на него бешеный взгляд, загнулся от боли. Я чувствую большой упадок сил. Начинается, как обычно, с легкой тошноты внизу живота и необъяснимой паники. Как только я осознаю, что болезнь потихоньку завладела мной, это состояние становится невыносимым. Зубная боль постепенно распространяется с зубов на челюсти и глазницы, а затем начинает жутко, безжалостно, изнурительно пульсировать в костях. Не желая иметь со мной ничего общего, и вообще каким-либо образом продолжать разговоры, он вышел из-за стойки и прошел внутрь зала, открывая маленькую дверь коморки. —Быстрее, размазня. Люди смотрят. Я поковылял внутрь, хватаясь за все, за что только вообще можно было ухватится. За нами послышался хлопок двери, и без того мрачный коридор погрузился в полную темноту. Дима включил фонарик на телефоне, мы пошли вперед. За дверью нас ждал Куваза, развалившийся на одном из старых засаленных диванов, в окружении двух незнакомых мне людей. Он расплылся в своей гадкой улыбке и рявкнул зайти. Как же мне душно в этой комнате... И запашок тоже так себе. Пахнет, будто кто-то сгнил месяц назад в углу. Я еле держался на ногах, пошатываясь из стороны в сторону, как поломанная кукла-неваляшка. —Хех, убитые вы, ребятки. Нда... Что же мы будем с вами делать? Куваза - это самый отбитый из всех барыг, которых только я встречал за все время проживания в Питере. Он был алчным, до жути скупым, и уж очень злопамятным для своих двадцати пяти лет. Одним словом ублюдок. Но время нас не щадило, о чем напоминала боль в каждой косточке моего тела. У нас с Динарским не оставалось выбора, как только купить дрянь тут, либо не купить вообще ничего и нигде. —Герыч. Грамма три-четыре, не меньше. У тебя же, ну... Есть? Мысли в моей голове схватились за руки и дружно плясали хоровод, пока я стоял и мямлил, выпрашивая белый порошок. —Есть, Лешенька, есть, для тебя же все найдется... Ты как никто другой должен понимать, что это солнышко нам обоим землю греет. И тебе хорошо, и я в обиде не останусь. Фу, какая же у него противная манера разговаривать и жутко улыбаться одновременно. Это было невыносимо. Но проблема в том, что этот подонок помнит все свои мелкие обиды, и я просто не имею права вставить свое слово сейчас, как бы мне того не хотелось. У меня нет выбора. Я завишу от этого парня. Кувазе, походу, надоело играть в этот дебильный цирк и он достал геру. Он вытащил из тумбы скомканный пакетик с порошком и кинул его прямо мне в руки. —Четыре девятьсот, тут ровно 5 грамм. Казалось бы это одной маленькой веселой шуткой, если бы не одно "но". Кувагин не шутил. У него ехала крыша, раз с каждой встречей цену он завышал до предела, но с четырьмя тысячами он не на шутку загнул. На мою голову, казалось, обвалилось что-то очень весомое, и это было заметно по перекошенному выражению лица и съехавшей вниз челюсти. Все, последняя капля. Динарского эта новость даже вывела из состояния овоща, и он беспомощно упал на стену, издав пару мучительных вздохов. Сколько?! Я и трех тысяч не наберу, наркота у Кувазы даже в параллельной вселенной столько стоить не будет. -Ты, бл*ть, смеешься?! Куваза, это не смешно, за пять грамм столько никто не дерет! -Либо бери что есть, либо проваливай. С тобой торговаться никто и не собирался, хех. В животе все переворачивается, и я чувствую непреодолимое желание врезать барыге прямо сейчас. Но вместо этого я хватаю Динарского за капюшон и вылетаю из вонючей подсобки. Судьба опять гнет свою линию, а мое зрение резко ухудшается, теряя четкость. Мне срочно нужна доза.***
-Быстрее, бл, Дима! У тебя руки из зада растут, я бы этот замок и вилкой вскрыл с закрытыми глазами ... Потише! -Хорош гнать на меня, я стараюсь! Прошло пол часа с того момента, как мы вышли от Кувазы с пустыми руками. Мой воспаленный мозг готов был придумать любой дебильный план, только бы я поскорее мог избавиться от этой ужасной боли. Динарский корчился и пыхтел над дверью, пытаясь взломать замок подсобки какой-то булавкой, которую нашел в кармане. К моему удивлению, на нас никто еще не обратил внимания, а им стоило бы. Победный щелчок и мы вламываемся в подсобку. Кувагина, как я и думал, тут уже не оказалось. Без него это место даже смотрелось чуточку лучше. Пыльный ковер, сломаный стол, закиданный бумажками и каким-то хламом, ржавая лампа, два старых дивана по бокам, и напоследок - единственное окно, занавешенное потрепанной шторкой. А, ну и в придачу большие тюки с бонгами, шприцами и дрянью. Я еще никогда ничего подобного в таком количестве не видел. В моей голове жужжали отголоски "совести" и здравого рассудка, но всю эту бредятину глушило желание взять дозу и свалить от сюда к чертям. А еще мне хотелось, чтобы этот мудак почувствовал себя обманутым и, может даже, не на шутку разозлился. Забираем и валим. Если подумать, он мне еще может пригодится... Но так нельзя думать. Если б я так думал, то вся эта гребанная канитель не имела бы никакого смысла. Когда мы выбежали на улицу с набитым до верху рюкзаком наркоты, то я напрочь забыл о ломке и предстоящем бешенстве Кувагина. Единственное, что меня волновало, так это с какой скоростью сейчас несутся мои ноги прочь от Гадкого Койота.***
Мы доехали до Невского и зашли в первый же попавшийся подъезд. Было такое ощущение, что с каждым шагом я тяжелею, и тонким ножкам все сложнее нести меня. Голову снова закружило, очень хотелось пить, глаза горели, сердце отстукивало бешеные ритмы. Лифт, девятый этаж, и мое сладкое успокоительное. Садимся на ступени и раскрываем содержимое рюкзака. Боже, это нечто. Если бы я стал описывать, с каким разнообразием веществ мы вышли из бара, то это затянулось бы минут на десять, никак не меньше. Тяжелая будет неделька. Не говоря ни слова, мы достаем все необходимое и решаем хорошенько вмазаться. Принимаюсь варить новый дозняк. Поддерживаю ложку над зажигалкой трясущимися руками и жду, пока растворится дрянь. Обычный приход. Укол, зажимаю место прокола, проходит секунда, и бам - на грудь давит почти неощутимый вес, тепло приливами расходится по всему телу, мои скорченные после ломки кости и суставы в считанный момент отпускает. Потом накрывает тяга, тело одновременно и легкое, и тяжелое, этакая свинцовая эйфория. Движения точные и плавные, мои мысли конкретны и собраны. В голове одновременно взрывается тысяча фейерверков, и это чувство отдаления от реальности непередаваемо. Блаженное неведение, или как там это называют.