Не упусти момент

Скотт Райдер похож на хреново проработанного героя кассового фильма. Из тех, где главный герой идеальный по всем пунктам, с белоснежной улыбкой, правильной небритостью, глубокими глазами и интригующими репликами. Обязательно он моралист, и полон принципов защиты всего живого, и любит красивых женщин - чаще, одну определенную, - и спасает мир. Скотт Райдер - это вот оно. От и до. Даже красивую девушку он притаскивает с собой на Бурю. По вкусу Гила она не очень тянет на спутницу такого героя-мужчины, уж слишком звенят при каждом шаге ее стальные яйца, но Скотта вроде устраивает. Они неплохая пара, и в первые несколько дней, пока они со Скоттом и его дамой знакомы шапочно ("Мистер Райдер, это Гил Броди, ваш инженер, он очень хорош, бла-бла-бла"), и Гил несколько раз видит, как они смеются вместе, и Скотт держит Кору под локоть; и как они пьют чай по утрам в камбузе, и Кора, нависая над столом в своей обтягивающей блузке, размешивает в чашке Скотта сахарозаменитель. Гил женит их мысленно и открещивается от дум о том, как неплох все-таки внешне их личный Первопроходец. Его простая картина мира идет трещинами, когда после дежурства он вваливается, не проверяя наличие жизни в общую душевую, и находит там как раз их - Кору Харпер и Скотта Райдера. Как водится в душевых всех миров - абсолютно голых, в клубах пара, в соседних кабинках. Гил рад, что полотенце висит у него на плече -иначе бы он его выронил, - потому что его не замечают, они слишком заняты, у Коры закончилась вода и она, мыльная вся, потрясая крепкой грудью, выпихивает Скотта из его кабинки. - Давай, не зажимайся, ты уже чистый, - смеется грубовато она, и вытягивает Скотта за локти, как раз так, что Гилу видно его округлый зад и узкие бедра очень и очень неплохо. Скотт смеется тоже, но к Коре не прикасается, только щиплет за бок, явно болезненно, но она не подает виду, скорее смывая шампунь с коротких волос и скрывается за перегородкой. Гил делает шаг назад, чтобы все-таки не обнаружить себя, хотя он посмотрел бы еще на блестящего от воды Скотта с его молочной кожей и созвездиями родинок на спине и ягодицах. Двери перед его носом уже съезжаются, оставляя плеск воды и этих двоих, когда Скотт говорит, сдергивая с крючка полотенце. - Твой будущий муж будет оплачивать огромные счета за воду, - доносится за миг до того, как двери смыкаются. И это рождает в до того стройном мире перекос, и Гил вдруг, в один миг, наполняется сомнениями и какой-то подозрительной надеждой. Так повлиял на него сам Скотт или же его ровная спина и ладная задница - дело десятое. А первое дело - спросить у человека, с которым Райдер водит дружбу, про их с Корой Харпер отношения. Лиам Коста играет в покер, как краб - то есть никак, и ржет сам громче всех, когда Гил это замечает в своей немного грубой манере. Лиам из тех легких на подъем людей, которые обычно являются душой компании, но утомляют слишком быстро. И, обычно, они всегда в оппозиции с кем-то настолько организованным, уверенным и спокойным, как Кора Харпер - но между этими двумя есть Скотт, и поэтому их отношения выглядят как крепкая дружба, сдобренная совместным долгом. - Вместе? - хохочет Лиам, даже отложив в сторону отвертку. - Кора и Скотти? С чего ты это взял? Гилу не очень хочется упоминать сцену в душе, и он просто говорит что-то вроде: - Это очевидно, что они близки, разве нет? Коста ржет еще громче, еще и ладонью по столу прихлопывает. - Вот это круто! - вздыхает он. - Он и со мной так же, как с Корой, дружит, чувак! Так что же, теперь у нас веселый тройничок? - Да хватит ржать, - тыкает его в ребра Гил, уже сам заражаясь этим тупым весельем. - Ты если положил на Скотта глаз, - вытирает влажные от слюней губы Лиам и вроде как успокаивается, начинает вращать головой, ища скатившуюся с верстака отвертку. - То вперед. Они с Корой кореша. Как и со мной. Потому что Скотти больше по мальчикам. Отвертку он так и не находит, снова начинает смеяться, едва взглянув на лицо Гила. - О, так я попал в точку! - хлопает по плечу. - Давай, не дрейфь. Вокруг открытый космос, наша малышка Сара все еще в криостазе. Не смотря на наши с Корой старания, ему чертовски одиноко. Не упусти момент. Гил ломает пальцы и ходит по инженерной кругами, прикидывая, как бы ловчее подцепить эту рыбку - когда Скотт Райдер доделывает все свои текущие первопроходческие дела и снисходит до него сам. Причесанный, пахнущий свежим одеколоном с нотками лимона, в белой форменной рубашке - а Гилу такую не выдали, потому что работа слишком у него грязная. - О, Первопроходец проводит инспекцию? - оборачивается к нему резко Гил, и Скотт обтекает его, скользит пальцами по упругим, покрытым защитным силиконом кнопкам приборной панели. - И как Первопроходцу трущобы, по вкусу? - Это ты самый важный отсек корабля назвал трущобами, инженер Гил Броди? - ухмыляется Райдер, взглянув на него так, что у Гила все внутри холодеет, переворачивается и скручивается в узел. И это все, все, все пропало. Скотт останавливается перед ним - красивый, улыбающийся тонко, и Гила просто прет. Он начинает со своей работы, рассказывает про Нексус, и заканчивает тем, что вообще-то не стоило бы говорить - но он всегда говорит то, что не стоило бы, если хоть на миг ощущает, что хочет это сказать. - Я чуть с ума не сошел на Нексусе от скуки. И рад, что ты появился. Скотт улыбается шире и смотрит в глаза, так уверенно и спокойно, как не каждый может и готов смотреть. - Вовремя появляться - не единственный мой талант, - приподнимает брови он, и Гил выдыхает. - Значит, постараюсь следить за тобой, не моргая. Хочу увидеть все. И голос у него тише и ниже обычного, а Скотт смотрит на него и улыбается. И все идет хорошо. Лучше, чем он мог ожидать. Смены у них совпадают: пока большую часть времени составляют перелеты, а Первопроходец не дежурит в перелетах по ночам, и инженер требуется ночью слишком редко. Поэтому следующим "утром" после нежной побудки от СЭМа для тех, кому предстоит бодрствовать в этим же СЭМом по земному образцу установленный "день", Скотт ловит Гила в общей для персонала ванной комнате, смеется на то, как Гил с полным ртом пены от зубной пасты и торчащей из угла рта щеткой, подмигивает ему и, пока Гил бреется, вешает ему на плечи полотенце и приглашает пить чай. Зеленый (если эту смесь бульдога с носорогом вообще можно назвать чаем), сладкий, размешанный той же ложкой, какой сидящая рядом Кора только что вымешивала свой такой же одурительно сладкий кофе с молоком. Гила зажимают между ними - теплое бедро Коры в коротком пушистом халате с одной стороны, бедро Скотта, тоже теплое через тонкую ткань пижамных штанов с другой. Локоть Скотта у самого его локтя, и они сталкиваются руками, когда тянутся к миске с хлопьями. И, о звезды, это самое лучшее его утро с того момента, как его разбудили в этой гребаной новой галактике. И тогда он и понимает, что вот оно - произошло то, что Джил ему столько раз обещала. Он влюбился. Они летают, встревают, Скотт сидит на верстаке, качая ногами, пока Гил ругается почем свет стоит на его неосмотрительность после стычки с кеттами, после удара о изгибы Скверны, после взрыва напичканного взрывчаткой спутника, к которому они наивно подлетели так близко, что позволили задеть себя. И Гил ругает его, раз за разом, а Скотт смеется, и качает ногами, и смотрит, склонив набок голову, и медленно, приоткрыв рот, жует жвачку, которая пахнет сладкой мятой, кажется, на всю инженерную. На Айе ангара шастают - по разрешению Скотта! - по кораблю, осматривают инженерную с особым интересом, трогают его, Гила, инструменты и лезут к ядру - и Скотт выслушивает потом еще и за это. А отвечает только, не дав Гилу отдышаться от гневной тирады, сгоняя его без перехода из злобы в такое смущение, что жар бросается в голову. - Ты краснеешь, когда сильно злишься, - говорит Скотт, и кладет руку Гилу на шею, пальцами под воротник, и гладит коротко. - Здорово. Не думал, что ты можешь краснеть. И всё. Что еще он может сказать. От Скотта пахнет этой ядреной мятной жвачкой, и вот они - его губы, так близко, а теплые пальцы уже соскальзывают с шеи Гила - а он так и не целует его. Упускает, кажется, тот самый момент. Но забывает об этом на следующее же утро вне Айи, снова на узкой лавке кухонного уголка притиснутый бедром в бедро к Скотту, и пьет из зажатой в его, Скотта, руках чашки молоко, придерживая ладонью поверх его теплых пальцев. В инженерной они вместе с Ветрой играют в карты, и Скотт больше ерзает по стулу и пытается подглядывать, чем действительно учится играть. Это смешит даже Ветру, и если покер - проверенный веками способ узнать характер и ум человека... что ж, у их Первопроходца проблемы. Они пьют вместе какую-то слабую алкогольную муть в пустом камбузе, раз, другой, рассказывая друг другу столько мелких, незначительных, простых историй, то вместе с Корой, то с Лиамом, и все чаще - вдвоем. И Гил не высыпается, и СЭМ (всегда по общей громкой связи) предлагает им расходиться, оперируя довольно значительным аргументами о вреде недосыпания - но ИИ вряд ли может понять, что такие вот бессмысленные, казалось бы, посиделки, стоят того, чтобы зевать весь день, и врезаться в дверные косяки, и даже иногда прижигать себе пальцы из-за сонной слабости и невозможности сосредоточиться. И до чего они едва не договариваются, когда Гил приглашает его играть в покер - это даже не флирт, это какой-то... флирт на раздевание, мать его. Словно они состязаются в заигрываниях. Но Скотт соглашается пойти с ним в "Вихрь", конечно он соглашается, и соглашается сыграть с ним, и, о да, Гил уже знает, чем это должно закончиться, но молчит, весь в предвкушении, сидя в каюте Первопроходца на тонком ковре, глядя на прижавшегося к его плечу, увлеченно созерцающего движущийся за плексигласом панорамного окна космос, Скотта. Несколько раз он ночует на полу в этой самой каюте, на тонком ковре, пьяный от синтетической дряни, которая по неосмотрительности Нексуса всегда есть в камбузе. Но больше пьяный от запаха Скотта, спящего рядом, так, что можно прижаться губами ему к загривку, прижаться носом, и вдохнуть запах кожи, волос, перемешанный со свежестью одеколона. И Скотт вздохнет во сне, заворочается, нахмурится - но не проснется. Гил знает, что он классный. Видит по улыбке Скотта, слышит в его голосе, чувствует в прикосновениях. Что они нравятся друг другу. И все идет хорошо. Лиам наблюдает за ними со стороны и, не без тычков со стороны Коры, держит язык за зубами, то ли чтобы не смущать, то ли чтобы все-таки не сболтнуть чего-то лишнего... Остается немного времени до того, как им технически будет необходимо лететь на Нексус, но Гил уже едва терпит, все больше думая, не пригласить ли Скотта поиграть в карты уже сейчас, без клубов, без лишних глаз, без музыки. Желательно в его, Скотта, каюте. Но Буря уже в доках Кадары, и у Скотта вдруг столько проблем, что он неделями не появляется на корабле, и Гил терзает в одиночестве колоду, иногда выбираясь с Ветрой проверить на месте выкупаемые ею для корабля детали. И в эти мелкие вылазки пыльная и душная Кадара, невероятно смердящая в доках и на рынке кажется ему самой отвратительной из обитаемых планет. А потом Скотт возвращается, и Кадара становится еще хуже. У Скотта глаза безумные, пустые, он как потерянный на собственном, привычном корабле, улыбается невпопад, и теребит рукава, и не поддерживает разговора, и Гилу никак не удается удержать его хотя бы на десяток минут возле себя в те пару дней, что он проверяет оборудование и бесконечно общается с Танном и прочими с Нексуса по видкону. Скотт словно смотрит сквозь него, и исчезает, как взвивается, сразу же, едва все готово, и тает в рыжих бурях Кадары совсем надолго. В этот период они ставят аванпост, потому что вдруг все налаживается. И канал связи всегда занят, и СЭМ, перехватывая короткие сообщения Гила, советует ему звонить Коре или Лиаму, которые сейчас со Скоттом, чтобы они передали, что он хочет сказать. Потому что Скотт пока не прослушал ни одно из его сообщений. И сначала это обидно до ломоты, а потом злит. Дни идут, он уже даже не пытается что-то сказать под запись, а просто звонит, и звонит, и звонит, чтобы висеть, как повешенный, на занятой линии. Буря стоит в порту Кадары так же, как стояла в доках Нексуса. Пиби не суется наружу после того, как едва не сгинула благодаря местным головорезам, Драк периодически приходит отоспаться, воняющий синтетическим спиртным на весь корабль. Ветра прозябает с Гилом так часто, как может - и так же часто предлагает ему короткие вылазки на рынок или в доки, когда вновь и вновь занимается не очень законным обновлением оборудования Бури. Джаал постоянно с послом Айи, и лишь изредка приходит осведомиться, не возвращался ли Скотт. А Скотт не возвращается. Составляет отчеты для Нексуса, периодически выдергивает в пустоши Драка и Пиби, дает задания на снабжение Ветре. Нянчится часами с ноющим, как он ненавидит Кадару, Джаалом. Но не находит минуты, чтобы послушать хоть одно из сообщений Гила о том, что он, черт побери, скучает по Скотту. Не находит времени, чтобы что-то ему сказать. Видеосвязь моргает, но Джил это не мешает смотреть на Гила глазами грустными и серьезными, когда он в очередной раз заканчивает свою тираду и утыкается лбом в ладони. - Слушай, - говорит она и вздыхает. - Расслабься. Там ведь работы куча, на этой засранной Кадаре. Он однажды вернется, что ты себя изводишь-то? И она даже не старается звучать убедительной. Хрен что тут успокаивающего и одновременно разумного скажешь, когда Скотт действительно уже почти месяц даже не пытается с ним связаться. Никак. Ни разу. Гил качает головой только и закрывает глаза. - Ты не можешь выбраться к нему? - шуршит издалека Джил. - Увиделись бы, выяснили всё. - Там мясорубка снаружи, - поджимает Гил губы. - Скотт сам мне запретил высовываться без сопровождения. Я же, блять, даже стрелять толком не умею. - Херово, - пожимает плечами Джил. - Тогда жди. Вернется твой Первопроходец. А там видно будет. Если он это все специально делает, я ему при встрече яйца оторву. Гил улыбается невесело, а Джил серьезно и грозно заканчивает. - Издеваться над тобой могу только я, - упирает она руки в бока. - А он тебе даже не парень, вы ведь даже официально не вместе! Ну так и что за нахер такой? Взбодрись, Броди! Взбодрись. Скотт возвращается, конечно, не мог не. Исхудавший, с синяками у глаз, с выгоревшей на солнце щетиной и выгоревшими же волосами. Дерганый от недосыпания, он неловко и наспех моется и падает спать на полутора суток. После получаса увещеваний, едва не перешедшего на истерические крики Гила, СЭМ пускает в каюту Первопроходца, и наконец после такого долгого отсутствия они вместе, вдвоем, наедине. Скотт спит, обняв подушку, приоткрыв сухие израненные губы, и щеки у него запали, а глаза как тенью обведены, веки темные. Отросли волосы, и щетина гуще привычного. Гил сидит у его кровати, сложив руки под подбородком и долго, долго смотрит, пока не затекают ноги и спина. Смотрит, как он спит, даже не ворочаясь. Гладит кончиками пальцев осторожно, едва касаясь, по щетинистой щеке и подбородку. Гладит по волосам. Хочет поцеловать, хотя бы в лоб - но боится разбудить, да и не дело это, они ведь еще не решили целоваться. СЭМ не дает ему заснуть рядом, даже так, у кровати, стиснув в ладони запястье Скотта - и Гил убирается вон, как в полудреме, не веря своему счастью, не веря, что дождался. Он не может вытерпеть, когда же Скотт проснется и, весь исхудавший, но такой желанный, снизойдет до разговора с ним. Но в то утро на Кадаре, когда Скотт просыпается, все окончательно идет по звезде. Кора ловит Гила у самого камбуза, и неплохо слышно, как разливается в жалобах Пиби - как она устала тут сидеть, и что Скотт развлекается без нее, и что она не для того сюда летела, и что от Лиама воняет, и что доктор окончательно достала ее, и прочее... - Слушай, Броди, - тормозит его Кора, и глаза ее бегают, словно она хочет сказать что-то не очень приятное. Для Коры это более чем несвойственно. Кора - прямая, как кирпич, и с такой же убойной силой, и чтобы собиралась с силами, чтобы хоть что-то сказать? Гилу становится слишком не по себе. - Что случилось? - шепчет он, сощурившись. Кора прочищает горло и передергивает плечами. - На Кадаре... - начинает она и запинается. - Нет, лучше тебе с ним поговорить. И ретируется под удивленный взгляд Гила. Он не успевает выговорить даже "да что это, млять, такое", когда из камбуза выныривает Лиам - и от него правда несет потом, - и замирает так же, как Кора, и так же теряется. - О, Гил, - улыбается он нервно. - Йоу, чувак. - Что за херня? - отодвигает его за плечо Гил и вваливается в камбуз. Ничего не меняется. Пиби все так же сидит на столе, тыкая сидящего рядом за столом Скотта ногой в бедро, Драк наблюдает за ними, стоя у плиты, Ветра сидит рядом, перекатывая в длинных пальцах кружку. - Привет, Гил, - салютует кружкой она, и Скотт, поймав рукой ножку Пиби, оборачивается на дверь. Гил улыбается ему, поприветствовав остальных. И садится рядом. И пихает Скотта плечом. - С возвращением, Первопроходец, - говорит он, и голос срывается и хрипит, приходится прочистить горло. А Скотт только кивает и даже не смотрит больше ни в глаза, ни просто в его сторону. - Ага, - говорит он. - Я еще не был в инженерной, но подозреваю, что все в порядке. Ведь корабль в твоих руках. - Только я не в порядке - ухмыляется Гил. - Вспомнил невеселые времена на Нексусе, когда плесневел со скуки. Пиби переговаривается с Ветрой, Драк посмеивается над их перепалкой, а Скотт опускает голову, отставляя чашку. - Знаю, Гил, - говорит он и кусает нижнюю губу. - Прости. И Гилу кажется, что он извиняется не за вынужденный простой Бури в грязных доках ржавой Кадары. А потом он понимает, что не кажется. Он не хочет, не может, не должен высовываться в эту грязищу один - ему сломают челюсть или надерут зад здесь, потому что при всей своей браваде он понимает прекрасно, он видел, когда выходил буквально под ручку с Ветрой - видел, что здесь даже в верхней, "цивилизованной" части такие трущобы, такой контингент, что чистенькому Гилу Броди приходилось видеть только в поганом кино. Как там, снаружи обретается Скотт, Скотт с его белоснежной формой Инициативы, с его белоснежными зубами и ровной спиной, с его привычкой к чистоте... Просто нереально и невероятно, что он так рвется в этот вонючий гадюшник. - А, - щелкает Ветра, кивая на его просьбу о сопровождении. - Я знаю, что ты хочешь найти там. - И что же, - хмурится Гил, уже одевшийся в гражданское, в тряпки из прошлого, которые и на Нексусе-то никуда не надевал. - Может тебе просто сразу мне рассказать? - Ты мне на слово не поверишь, - вздыхает Ветра и смотрит на него через светящийся визор. - Скотт, верно? Дело ведь в нем. - Бинго, - не меняется в лице Гил. - Он свалил, едва отоспался. - Потому что его ждут, - ухмыляется Ветра. - Возьмем Драка, он как раз собирался в бар. И покажем тебе Кадару, с которой никак не может расстаться наш Первопроходец. Смрад, жара, скрипящая ржавчина стальных решеток под ногами, шаткие ступени, пихающиеся грязные люди и инопланетяне вокруг в толчее. Ветра ведет Гила за руку, жесткие пальцы сцепив в кольцо на его запястье, Драк переваливается и толкается следом, и под вывеской "Песни Краллы" они расстаются. Ветра утягивает его в темный угол вверху, у перекладины балкона и они просто ждут, глядя через плексиглас в трещинах на улицу, где на шатком причале над обрывами взлетают и приземляются челноки, и где такой же ржавый, как и все здесь, закат лижет пористые скалы и красные щупальца трав. Гил уже сотню раз спрашивает, долго ли еще ждать, потому что даже кондиционеры, работающие здесь, не разгоняют мутного зноя. Ветра только качает костяной головой. Они уже переваливаются на неудобные жесткие сиденья софы у стены рядом, когда Драк шелестит что-то по передатчику. Ветра кивает сама себе и трогает Гила по плечу, осторожно и коротко показав подбородком на дверь. Гил смотрит и сначала раздражается, не понимая, что она имеет ввиду вообще - он вспотел, и одежда липнет к коже неприятно, и ему одновременно жарко, а дующий прямо на них кондиционер до омерзения холодит... Он просто присматривается к вошедшему в этот момент - но мужик совершенно обычный, по меркам Гила, даже не симпатичный. Смуглый, пыльный, в неплохом, но сильно потертом костюме из военных запасов с Нексуса для жаркого климата... Мужик двигается легко и непринужденно, салютует кому-то из стоящих рядом с их софой и легко спускается вниз, в залитый алыми закатными лучами полупустой зал. И тут Гила как током по позвоночнику перешибает. Мужчина идет к столу в самом углу - оттуда, где Гил стоял с Ветрой с самого начала этот стол видно лучше всего. Он легко подхватывает стул с середины зала, другой рукой берет за длинные горла две бутылки, поданых ему барменшей, и у этого самого стола ставит стул, садится, передает одну бутылку тому, кто все это время был за столом. Кто смотрел на тот же закат, который битый час, не переставая ныть, наблюдал Гил. Кто постоянно был здесь. Кого Гил не заметил. И этот кто-то касается белыми гибкими пальцами чужих пальцев на горлышке бутылки, и Гилу очень хорошо теперь, когда он едва не переваливается через перила, так к ним притиснувшись, видно, что этот кто-то улыбается. И мужчина улыбается ему тоже. И они стукают бутылка о бутылку, и стулья поставлены так близко, что, глядя на прозрачную стену, на закат, они сидят плечо к плечу и, с этой высокой точки Гилу так хорошо видно, как пальцы этого кого-то лежат в руке мужчины. - Блять, - тянет Гил и трет пальцами лоб. - Ты не заметил, да? - материализуется рядом бесшумная Ветра. - Его непросто узнать в темной одежде и в капюшоне. Она насмешлива, и это явно не то, что Гилу сейчас нужно. - Они что, за руки держатся? - зажмуривает он, оборачиваясь к Ветре, прижимая ко лбу уже не ладонь, а сжатый кулак. - Скотт от него без ума, - шелестит Ветра. - Я не сильна в человеческих понятиях и отношениях, вы довольно странные в том, что касается чувств. Но здесь я почти уверена, что Скотт влюблен. Про Рейеса ничего не могу сказать. Он вызывает у меня беспокойство. - Этот мудак - Рейес? - сжимает зубы Гил. - И все знали? Серьезно? Все знали, что тут...это, и все молчали? Ветра только коротко пожимает плечами. - Они сейчас допьют и свалят, - поворачивается она к выходу. - А потом нам предстоит неприятный разговор со Скоттом, потому что он нас видел. И Рейес тоже. Видел. Так что пойдем. Но неприятного разговора не случается. По крайней мере, с Гилом. Скотт возвращается на Бурю, Буря покидает Кадару. Скотт больше не приходит в инженерную по вечерам, Гил больше не играет с радиосвязью, шутливо вызывая Первопроходца в свои владения. Он больше не пьет в их компании - их компания пьет без Скотта, Лиам крутит им тупые фильмы, Кора все больше рисует розочки пальцем по чистому листу омни-инструмента, а Гил просто пьет, сидя между ними на диване и вперив взгляд в экран. Скотт снисходит, только когда Кэлло доведен до белого каления, потому что Гил теперь колкий настолько, хуже кактуса, и говорить с ним тяжело даже Суви. Скотт идет позади Кэлло и все его миротворчество сводится к тому, что он оставляет их наедине. Но Кэлло - хороший парень, и Кэлло не умеет ссориться, поэтому до драки не доходит. И всё. Джаал говорит со Скоттом больше остальных, и от Джаала Гил потом и узнает про всю эту тяжбу на Кадаре, про все бегалки, свистелки, перделки с Шарлатаном, про Коллектив и смерть Слоан у Скотта на руках. У Коры и Лиама он просит рассказать более полно - и это самый живой их вечер за последнее время, когда видак с очередным фильмом крутится, а они рассказывают наперебой, оба злые и взрывающиеся, как вулканы, от желания этой злобой поделиться. Тогда Гил узнает, кто такой этот Рейес на самом деле. И почему Скотту пришлось принять на себя "титул" убийцы Слоан Келли. И почему у Скотта в тот раз были такие глаза, и почему он заснул на полутора суток, только нажравшись снотворного в медотсеке под завязку. И все это - полный звездец. Кора красная от злости, а Лиам стучит кулаком по ладони - Гил смотрит на них, словно провалившись в жесткий диван, весь замерев, сжавшись. Ему погано и странно, он не понимает, не может объять это все. Ему нужно подумать. К счастью, космос даёт на размышления время, а СЭМ, душа их корабля, невидимый надзиратель и бесшумный слушатель, готов обсудить проблемы личностного характера даже с Гилом. Потому что СЭМ заинтересован в физическом и психическом здоровье экипажа. Этот гребаный Видаль где-то там. За Скверной и прочим дерьмом открытого космоса, на планете, которую при негативном раскладе они больше и не увидят, в cотнях часов лету. Непонятно кто он и чем занимается, и ждёт ли вообще Скотта обратно. А Гил - он здесь. Вот он, только руку протяни. И он ведь очень даже ничего, он ведь искренен и неплох собой, и Скотт нравится ему. Весь Скотт, со своими вспышками гнева, и он даже уже научился не ревновать, когда Скотт флиртует, словно на автомате, со всеми вокруг. Он, Гил, всегда рядом, и работает, между прочим, на него, Скотта, и для него же. Так и чем он хуже? Сплошные достоинства. А Рейес Видаль, этот мудак, успевший разодрать Скотта до крови, и на эти же раны насыпать соли - он где-то там, в космических ебенях, на пыльной, горячей, как Ад, Кадаре... И Скотт смотрит в иллюминатор, прижавшись лбом, сидя на полу, и перебирает в пальцах вязанку бусин из кадарского синего янтаря на леске. Смотрит туда, где Кадара, жаркая, как Ад, и где человек, причинивший ему столько боли, предавший его, лгавший ему, делает непонятно что, явно совсем о нем, Скотте не вспоминая. Скотт даже не слышал звука раздвижных дверей, и Гил прижимается спиной к изгибу дверного косяка и закрывает глаза. Есть такое большое правило - не быть навязчивым. Давать тому, кто тебе дорог, право выбора. Позволять жить по собственным решениям - лучшее, что ты можешь дать человеку, которому желаешь добра. Но как ему хочется встряхнуть Скотта, чтобы раскачать, размешать эту кашу, набитую в его красивую голову. И встряхнуть еще раз, и вздернуть на ноги, и прокричать ему: "смотри, я здесь! я с тобой! я не оставлю тебя, не буду тебе лгать, ты сможешь положиться на меня! я всегда здесь был, и хочу быть здесь, с тобой, и дальше! так почему не я, Скотт?!". Почему не я? Почему он? Почему ты выбрал того, кто хуже. Скотт откидывается назад, ложится спиной на тонкий ковер и закрывает глаза. И Гил стоит над ним, нависая, думая, что не понимает совсем ничего. Ни в этой новой вселенной, ни в том, почему он сам так запал на человека, который - подумать только - не любит покер. Не умеет в него играть. Он нависает над Скоттом, и думает, что если сейчас наклонится, поставит колени у его макушки и поцелует - какова вероятность получить в челюсть? Высчитывает в процентах. Потом опускается на колени. Упирается локтем. Скотт открывает глаза за миг до того, как Гил касается губами его губ. И несколько секунд ничего не происходит.