Сны Третьего Рейха

Больно осознавать свою беспомощность. Особенно, когда ты пленный Третьего Рейха, особенно когда твои руки ноют от тугой веревки, когда рот разбит, а ног ты попросту не чувствуешь. Наверное, ты смотришься жалким подобием человека, распростертого на холодном гравие мрачного карцера. Ты ничтожество, не сумевшее постоять за себя. Ты пленник и раб. Твой фюрер расстроен, твой фюрер хочет тебя уничтожить. Белый хлопок взмокшей рубашки очерчивает его уставшую спину. Тусклый свет единственной лампы, позволяет видеть руки – его тонкие пальцы отбарабанивают монотонную мелодию ледяных стен, засученные рукава демонстрируют твердую грацию напряженные мышц. Мне хочется умереть. Прямо сейчас на этом полу. -Дорогая. Непозволительная роскошь. Лямка подтяжек бесстыдно сползла по твоему плечу. Со спины тебя видеть не так больно. Но голос по-прежнему режет. Тихий, знакомый до конвульсий, вдумчивый он закрадывается в самый мозг, принося с собой нечеловеческие страдания. Мой фюрер поворачивается медленно, позволяя взгляду голубых глаз пронзительно разрезать тело. Эти глаза, будь они тысячу раз прокляты, я все равно их не забуду. Никогда. У моего фюрера пухлые губы совсем ребяческие, такими надо целоваться с девчонками на задворках, но мой фюрер плотно сжимает их, будто отвлекая мысли от ненужного развития. -Я не дам тебе умереть сейчас. Утром ты подохнешь, но сейчас у нас впереди целая ночь. Он подходит, я не смею пошевелиться. Черный лак сапога проводит по моему лицу, мягко, совсем невесомо, невозможно сравнить ни с чем. Мысок коричневеет от запекшейся крови. Я бы мог чувствовать себя унижено, я бы мог чувствовать себя раздавлено, но мне всего лишь больно. Боль приносят не разорванные губы и совсем искалеченное тело. Больно знать тебя ближе, чем в лицо, мой фюрер. Больно. Ты наклоняешься надо мной, и заботливо, совсем как раньше, поправляешь края моей разодранной майки. -Вот так, мальчик,- твоя улыбка почти искрения. Холодные пальцы анестезией проводят по поверхности разбитых губ. – Я бы не сделал тебе очень больно, ты знаешь, что вынудил меня. Я смеюсь настолько нервно, что ты отшатываешься. Моя истерика не знает границ, я приподнимаюсь и на отбитых коленях делаю выпад навстречу тебе. -Пошел к черту – слюна перемешивается с металлическим привкусом крови, до умопомешательства хочется вцепиться в твою белоснежную шею. -Мой принц. – Ты грустно улыбаешься.- Что же я с тобой сделал? -Убей меня. Оттрахай в очередной раз и убей, а потом иди к черту. Я ненавижу тебя, слышишь. Презираю. Мой фюрер морщится, призывая к тишине, поднятой ладонью. -Я убью тебя, обещаю. Я в любом случае убью, просто скажи почему, почему мой славный принц, ты отказываешься работать со мной? -А когда то ты просил просто любить… -И сейчас прошу любви. -Как фюрер. -Как твой фюрер. -Мне больно, Чарльз. -Так и должно быть. -Когда предают больно. -Непременно. -Поцелуй меня и убей. Фюрер сверлит меня взглядом. Слегка пошатываясь, он падает на пол рядом со мной. Наши лица оказываются друг напротив друга. Он ласково улыбается. Миллиметры до его пахнущих гвоздикой губ. -Закрой глаза, Эрик. Вспомни нашу первую встречу. Вспоминаю. -Помнишь, мы очень любили. Ты был робок и потрясен, когда я подобрал тебя. Смерть близких трудно заживала в твоем сердце, - его ладонь накрыла левую сторону груди, -помнишь, как ты впервые поцеловал меня… -Я помню, как ты обещал никогда не быть подобным тому, кто отнял мое все. -Упрямый принц. Вместе мы будем силой. Твоя способность и мой дар создадут новый мир. -То же самое говорили они, когда убивали мою мать. -Я не убивал ее. -Ты убиваешь меня. -Завтра тебя изничтожат немецкие солдаты. Я молча заглянул в его глаза. -Будь со мной и этого может не случится. – Его ладонь обжигающе прошлась по щеке.- Ты плачешь? -Нет. Я не плачу. Нет. Я не буду с тобой. По моему лицу текут не прошеные слезы. Мой фюрер встает, подавая мне перчатку, но тут же вспоминает о связанных запястьях, вновь наклоняется и освобождает. Мои руки болезненно ноют, когда он помогает мне подняться. Невозможно тяжело стоять на отбитых ногах. Приподнимает, донося до углового стола. Опираюсь. Дыхание неровное. -Мой принц... Его губы нежно, почти по-женски тепло касаются разбитого рта. -Больно? – в голосе легкая дрожь. -Теперь нет. Он обнимает меня, плотно прижимая к своему телу. Я плачу в его плечо. Мне становится легче. -Тебя не убьют солдаты. Я улыбаюсь, чувствуя у виска холодное дуло. -Тебя убью я. Я опускаю ресницы. Мне не страшно. Мне почти не больно, его рука поддерживает меня, а тепло тела отогревает в этих ледяных канцерах. У моего виска заряженный пистолет. Его губы совсем рядом. Он тоже плачет. -Твой принц приказывает тебе стрелять. Фюрер в сдавленном стоне обнажает белоснежные зубы. Секундный взгляд голубых глаз и тихий поцелуй. Долгий, растворяющийся. Горячий язык нежно обводит раны, позволяя чувствовать колкое жжение. Мне почти хорошо. Еле слышный стон, за ним выстрел. *** Я вскакиваю. Вокруг меня тишина поместья. Сердце непослушно вырывается из грудной клетки. Тусклый свет ночника освещает бледный профиль моего фюрера, все кажется продолжением сна, разве что мой фюрер снова рядом. И фашистской формы на нем нет. А я жив. Я всматриваюсь. Суббота 26 января. 3.00 -Чарльз… -Я все видел. По его лицу текут слезы. -Прости… -Мне страшно, Эрик. -Мне тоже, Чарльз. -Я не использую тебя… -Знаю. -Твой сон чудовищен. -Мне жаль, что ты все видел. -Нет. Мне жаль, что ты это пережил. -Не стоит, меня часто мучают кошмары. Я привык. Старые страхи настигают меня каждую ночь. Это мучительно. Ты умираешь - и снова просыпаешься. Боль преследует тебя, но ты не в праве что-либо изменить. Мне не высвободиться. -Эрик, - он сжимает в руке мою ладонь, я обещаю, что больше тебе такое не приснится. Ты освободишься от кошмара. -Но как, Чарльз? – я грустно улыбаюсь. -У нас будут общие сны. Всегда. - Он целует мою руку- Закрой глаза. Я слушаюсь его. По телу разливается терпкое тепло, а в голове возникают образы. Я понимаю, что он со мной. Я понимаю, что мы гуляем по его сознанию, он ведет меня тропинкой нежных образов. Я чувствую, что нам светло. Теперь я никогда не буду просыпаться от душераздирающего крика. Я погружаюсь в мягкую пустоту подушки, его дыхание теплом отдается в области шеи. Он всегда будет рядом. Мой Чарльз рядом.