Темные мягкие волосы - истории Нико Робин. История Десятая - Восемь.

Вице-адмиралу Хельмеппо нравилось число восемь. В восемь отец подарил ему первый пистолет, в восемнадцать отец отказался от него – в двадцать восемь его собственному сыну исполнился год. Он считал себя счастливым, он гордился собой – сомнения неведомы ему, чувства скованы в узкой полоске груди. Когда он поймал самую разыскиваемую женщину, она остановила его восемью цветочными ладонями. Остановила – не противостоя ему, пока его восхищение остывало в самых странных и страшных словах на земле. - Ты совершила преступление, - скажет он ей, - Ты провинилась и будешь наказана по законам этого мира. В ответ бледная рука погладит его по щеке и поздравит с новым назначением, прежде чем рассыпаться сотнями тысяч лепестков. Он не открыл ей ничего нового. Она была виновна еще до своего рождения. Она могла наблюдать, как сумасшедший мальчишка станет королем. Теперь пришло время платить по счетам. Нико Робин была его старше, не пожилая – лишенная уже молодости, она улыбалась ему, как могла улыбнуться старая знакомая или соседка по дому, но не преступница, благодаря которой был совершен самый страшный переворот в истории, и ему, защитнику слабых и обиженных, слабому и обиженному этим ее спокойствием захотелось собственными руками совершить над ней правосудие. Восемь раз – или сто двадцать восемь, лишь бы стереть с лица выражение полного счастья. Но стоило приблизиться к ней – как запах ее волос и пальцев заставлял его вспоминать о коротком счастливом детстве, так пахнут сорванные полевые цветы и парное молоко в его родной деревне – так пахнут пальчики его новорожденного сына, так пахнет вечность. Откуда это у нее?.. Извечная женская мудрость или последний дар дьявольского прошлого?.. А может быть, эта настоящая история так меняет своих жриц?.. Восьмого числа настоящего месяца ей вынесли приговор, а двадцать восьмого числа она должна будет умереть. Вице-адмирал почти согласен – восемь голосов шепчут ему все секреты земли и небес, а девятый еле слышно благодарит за обходительное обращение. Хельмеппо не узнает этот голос – самого себя, потерянного и найденного в голубых глазах, тоже. Она казалась всем вокруг красивой – высокая и стройная, с чистым безупречно гладкой кожей и большими голубыми глазами, на дне которых плескались нерешенные вопросы и пережитые страдания. Солдаты шутили, господин вице-адмирал совсем забыл – у законной супруги такие же темные волосы и такая же мягкая улыбка – ошибались, конечно… Он думал – точнее, он знал – она не вечна здесь и с ним, пройдет несколько дней и за ней вернутся, ее отвоюют обратно и он больше никогда не увидит ее. Готовность номер восемь – начищенные пушки и вызванный адмирал Коби, но Нико Робин просит только кофе покрепче и соглашается со всеми обвинениями, даже наручники из кайросеки больше не жмут ненастоящим восьми запястьям. На восемнадцатый день осаду должны уже снять – Коби, выпив чаю и узнав, что король пиратов хорошо высыпается и по-прежнему любит мясо, обязательно уплывет, а Нико Робин останется рядом с ним, на расстоянии восьми метров, необыкновенно близкая и далекая, непохожая ни на Рику, ни на саму себя, улыбающуюся с газетного листка на стене. Вице-адмиралу ночью снится ее улыбка – днем он видит болезненную пустоту и чувствует, как пустеет и превращается в тень он сам. - Если ты расскажешь, что узнала на Рафтеле, тебя могут пощадить, - советует он ей, - Подумай, собственная жизнь дорога, подумай о будущем, - просит он, вглядываясь в цветущие ладони и потухший взгляд. Странно, много сотен раз он находил нужные слова для тех, кому осталось несколько рассветов – для Нико Робин он находит только восемь печальных слов, и все они тают на губах. Он вспоминает, как Рика просит его беречь себя, он благодарен ей за любовь, но теперь он четко осознает и видит – мир не станет для него прежним, отныне и впредь он вечен – перевернутой восьмеркой растворяется в линии горизонта, осыпаясь лепестками у ее ног. Будущее не страшит ее – она сама стала будущим. И настоящим. А быть может, даже и прошлым. Вечным прошлым. Хельмеппо старший, но он привык быть на вторых ролях – у Коби кулак прочнее, а вера чище, он искренен и мечтает о мире во всем мире, если это можно так назвать, руководство полагается на него, а сам король пиратов помнит его имя с первой встречи, у Хельмеппо так не получится уже. Зато Хельмеппо женат, Рика младше его на опять же – восемь лет, и она родила ему сына, значит, спасла его от одиночества – обо всем это он рассказывает ослабевшей преступнице, желая утешить или развлечь ее, она понимает это. Ему страшно смотреть, как угасает Нико Робин, женщина куда более красивая и умная, чем его жена, она прочла мировую историю и воссоздала оружие, была любимой и, наверное, и сама любила – в общем, прожила свою жизнь так, как следует, так, как мечталось когда-то ему самому. И все-таки она гаснет, большие голубые глаза подернутые прозрачной дымкой, она больше не подшучивает над охранником и кофе остывает в белоснежной чашке вице-адмирала. Слушая рассказы о восьмисотом дне войны за Абиссинское государство и о восьмом короле страны вечного солнца, Хельмеппо пытается вдохнуть ее запах, запомнить ее - похожие сказки он потом обязательно расскажет сыну, но героиней будет темноволосая женщина, обреченная на вечность. Двадцать седьмого числа она не просыпается до самых сумерек, чтобы последнюю ночь снова видеть море. Он ужинает на расстоянии привычных восьми метров от нее – ей цветы и кофе, ему последняя возможность поговорить с вечностью. Он готов оставить ключ на склизких плитках, он готов найти узкую полоску моря, на которой она сможет снова поплыть к будущему, пушки будут бить ровно в пять – будущее должно начаться именно сейчас. - Послушай, - просит ее он, но нужные слова так и не срываются с губ, одно лишь отчаянье правит им, одно лишь отчаянье гаснет на дне ее улыбки. Ласковая восьмая ладонь помогает вице-адмиралу снять очки, чтобы болезненно сухие глаза смогли коснуться ее хотя бы раз – последний ее поцелуй передан ему через металлические прутья. - Ты совершил преступление, - шепчет она, - Ты провинился и вот твое наказание. - Виновен еще до своего рождения, - согласится он.