О пирожных, цветах и пластинках

Сегодняшняя встреча с Кингсли вымотала меня полностью. - Только подумай, Гарри, - говорил он. – Я дам тебе время. Я не хотел думать, я хотел домой. Вышел на привычной станции, зашел в любимую пекарню Драко, захватил пирожных с заварным кремом. «Сколько можно их таскать сюда!» - ворчит он обычно, а получасом позже достает из коробки сразу два золотистых шарика, жмурится счастливо, когда ест. Я много разных пирожных приносил, но только эти пришлись прихотливому аристократу по вкусу. Поднялся по лестнице на шестой этаж, тщательно отмеряя шаги, с каждой ступенькой пытаясь освободиться от непомерного груза. Не хочу встречать его в плохом настроении. Когда я вошел, то сразу услышал его голос. Он мурлыкал себе под нос что-то из классики: наш проигрыватель сломался пару дней назад, а я так и не свозил его в ремонт. Странно, что со своим коротким терпением Драко не напомнил мне про это три тысячи раз. Только напевает себе под нос, уляпавшись по локоть в земле из горшков за окном. - Только не выпади, - произношу умоляющим тоном, чувствуя, как напряжение медленно покидает тело. Драко вздрагивает, а потом оборачивается. Солнце ярко отражается от платиновых волос. - Я не слышал, как ты пришел, - говорит он, и его голос звучит почти обиженно. Опять высаживает цветы на узеньком подоконнике. Неосознанно пытается придать нашей крохотной квартирке-студии величественность мэнора. Я встретил его два года назад на ярмарке цветов. Не прошло и трех месяцев с окончания войны, у меня в душе до сих пор бились острые осколки, и запах крови до сих пор преследовал меня всюду. Я носил в себе войну, а он стоял у прилавка, освещенный ярким солнцем, и выбирал цветы. - Любишь садоводство? – спросил я удивленно. - Простите? – протянул он по-малфоевски знакомо, но, когда он обернулся, в его глазах не было узнавания. - Нет, это Вы простите. Я обознался. Я уже хотел удалиться, тем более что Малфой опять уткнулся в свои луковицы, цветы и семена. Я не смог. - Извините, а что Вы делаете сегодня? – спросил, стараясь звучать непринужденно. – Я могу угостить Вас кофе? Малфой тогда выглядел также холодно и высокомерно, я чувствовал, что он хотел мне отказать. Какое-то время он всматривался в меня, пробежал глазами по моим нечесаным волосам, по выцветшей синей ветровке, по убитым за лето кроссовкам. Задержался на мгновение на лице, а потом что-то в неумолимых стальных глазах дрогнуло. - Мне нужно будет закончить с этим сначала, - неловко проговорил он, указав на цветы, немного смутившись. - Да, конечно, - согласился я. – Не торопитесь. Я знал об экспериментальной программе Министерства, что дарила новую жизнь Пожирателям, на счету которых не было убийств и Непростительных. Не особо провинившимся Пожирателям стирали память, забирали их волшебные палочки, и отправляли в мир маглов, позволяя им приспособиться и начать новую жизнь. Конечно, волшебное сообщество считало, что это жестоко и негуманно. Что вы! Мы же только что прошли войну, как мы можем применять столь чудовищные меры к волшебникам, пусть даже тем, кто сражался на другой стороне! Уж лучше Поцелуй или Азкабан! Лицемеры, кичащиеся своей магией, также как большинство Пожирателей – чистотой крови. До сих пор помню, как Дамблдор – даже Дамблдор! – пришел за мной на Тисовую улицу летом перед шестым курсом. Как вошел без приглашения, наполнив чужой дом волшебством, как непринужденно усадил Дурслей на их же диван и заставил бокалы с медовухой стукаться об их головы. Тогда я чувствовал радость, почти удовлетворение, не в силах заметить, что волшебники относятся к маглам снисходительно, как к неразумным животным. Конечно, жить среди них – жестокое наказание по их высоким меркам. Я знал об экспериментальной программе, но я не знал, что Малфой окажется в числе испытуемых. - Так Вам все-таки нравится садоводство? - спросил я снова, когда мы устроились за крохотным круглым столиком в уютной кофейне. Драко рассеянно размешивал пенку в капучино, глядел в окно, настороженно нахмурившись. - Кажется, - обронил он тогда, крепче обхватив ложечку тонкими пальцами. Во время второй встречи он рассказал мне о том, как попал в аварию в начале лета, как потерял семью и воспоминания. Сказал, что не грустит о них, потому что не помнит, каково это – иметь семью, но иногда ему бывает одиноко. С нашей первой встречи на идиотской ярмарке цветов я знал, что не отпущу его далеко. Во время второго свидания я понял, что хочу всегда быть с ним рядом. Я знаю, каково это – скучать по тем, кого ты никогда не знал. И все только хуже оттого, что Малфой – знал. Знал, каково иметь семью. Как это, когда мама водит тебя по магазинам, когда с совой тебе приносят не только осточертевший Ежедневный Пророк, но еще и посылки со сладостями и длинные письма с заверениями в любви. Драко знал обо всем этом, просто забыл. И это разбивало мне сердце. Незамысловатое течение его жизни не позволяло мне вспоминать о войне и бесконечных смертях. Он растил цветы в горшках на подоконнике тесной комнатки в общежитии. - Все родительские сбережения отсудила семья другого погибшего в аварии, - пожимал плечами Драко, приглашая меня в свою комнатушку. – Все-таки мой отец был виновен в произошедшем. А я злился невероятно на то, что Кингсли даже средств должных не выделил из состояния Малфоев, чтобы позволить Драко жить нормально. Он растил цветы в горшках, слушал классическую музыку и готовился к поступлению в университет. Все лето готовился, как оказалось. - Медицинское отделение? Серьезно? – удивлялся я тогда, а Драко отводил глаза. - Память о чем-то у меня все-таки осталась, - пояснял он. – Оказалось, что мои знания по биологии и химии довольно глубоки, да и к тому же… Я хотел бы когда-нибудь спасать людей. К такому Драко привыкнуть было просто. Такой же своенравный и целеустремленный как прежде, он лишился изрядной доли напускного высокомерия и надменности. По крайней мере, рядом со мной. - Тебе не обязательно держаться так холодно и отстраненно, - сказал я ему как-то раз. – Никто тебя не обидит. Драко только фыркнул на мои слова, но все же избавился от нескольких градусов ледяной выверенной вежливости при общении с соседями и продавцами. Он был раздражающе уравновешен, больше напоминая своего отца, чем самого себя в школьные годы. Но иногда его идеальная маска давала трещины. - У меня получилось, Гарри! – кричал он в телефонную трубку. – Получилось! Вечером я повел его в дорогущий ресторан, в котором чувствовал себя до ужаса неловко, в то время как Малфой был явно в своей стихии. Конечно, он выдержал экзамены, которые ему позволили сдать чуть позже в качестве исключения. На самом деле, он сдал их с блеском, получил частичную скидку на обучение, потому что полную гражданам Британии не дают, да еще и какой-то профессор вызвался его спонсировать - настолько он сумел их потрясти. - Нужно будет перевезти вещи в общежитие… - в тот вечер Малфой трещал без умолку, светился не хуже рождественской гирлянды, даже мороженое заказал, хотя обычно отказывался от десерта. - К черту твое общежитие, - сказал тогда я, и в серых глазах Драко застыл испуг. – И профессора твоего дурацкого – к черту. Я мог спонсировать его обучение сам. Я не сомневался в том, что у него все получится. Я не стал даже ждать результатов его экзаменов, чтобы приобрести небольшую квартирку недалеко от кампуса. И я до чертиков хотел, чтобы Драко туда переехал. Чтобы засадил ее сверху донизу глупыми цветами, чтобы крутил свои нудные пластинки с классической музыкой с утра до ночи. Чтобы он засыпал со мной, и просыпался – тоже со мной. Чтобы корпел над своими книжками, пока я готовлю ужин. Чтобы ругался из-за мокрого кафеля на полу в ванной. Я тогда жутко волновался. Не знал, что, в конце концов, все получится так, как я и не мечтал даже. - Единственный выходной у замученного студента-медика, а ты все равно умчался на полдня, получив какое-то письмо. Мне стоит волноваться? – его голос так и сочится нахальством. Смывает землю с перепачканных рук, а я подхожу сзади, прижимаясь всем телом, устроив подбородок удобно на его тонком плече. - Ну, прости меня, дурака. Касаюсь его шеи губами, чувствуя, как его тело покрывается мурашками. - Мне сегодня приснился сон, - говорит он напряженным голосом. Смеется, явно испуганно, и я поворачиваю его к себе, заглядываю в глаза. - Что за сон? – его напряжение передается и мне. - Ты будешь смеяться, - он отводит взгляд и сглатывает. Я обхватываю его лицо ладонями, не удержавшись, касаюсь его губ своими в мягком поцелуе. - Не буду, обещаю, - обвожу пальцами линию его подбородка. - Как будто мы с тобой были знакомы раньше, - начинает он. – С детства, всю жизнь почти. Учились вместе, ненавидели друг друга до дрожи… Ну, или ты ненавидел, а я любил. Смеется. - И… там была магия. Я даже не удивлялся этому во сне, настолько она была для меня привычна. Мы учились в школе для волшебников, а потом… Он вздрогнул. - Началась война. Мы были по разные стороны, и я не хотел этого больше всего на свете, но у меня не было выбора, мои родители… Поднимает на меня взгляд. - У меня были родители. Мама была очень добрая и красивая, строгий и гордый отец… Он учил меня летать на метле. На метле, представляешь? Киваю, заледенев. - Но война все изменила. Все погибли. Твоя сторона победила, но это и победой нельзя было назвать толком… И я не видел тебя больше. Он отмирает, смеясь легкомысленно. - Вот это сон, правда? Настоящий кошмар. - Кошмар? – переспрашиваю. - Было очень страшно, - кивает Драко и прижимается ближе. – Очень страшно, очень больно, очень по-настоящему. Я даже не сразу понял, когда проснулся. Поскорее бы все забылось. Поскорее бы все забылось. Зарываюсь носом в светлый висок, смаргивая нечаянные слезы. Сегодня утром Кингсли просил меня вернуться в магический мир. Его рейтинги падают, ему нужна поддержка Героя, о котором ничего не слышно в последнее время. - И Малфоя своего возьми с собой, - убеждал министр. – Воспоминания его мы вернем, мы их не уничтожали, мы же не варвары какие-то. Просто слили в несколько сосудов. Он махнул на стеклянные бутыльки. Дюжина крошечных фиалов, в которые уместилась вся жизнь Драко. - Память вернется к нему полностью. Сначала будет трудно, все-таки придется все переживать заново. Немного болезненно, само собой, да и отношения ваши лучше не афишировать… Но он опять станет собой, разве ты этого не хочешь? - Он и так является собой, - спорил я из упрямства. Ведь он действительно тот же Драко, только без магии и ужасов войны. - Палочку ему вернем, - вздохнул Шеклбот. – Как это, волшебнику и без палочки. Человеком себя почувствует. Я не стал говорить Кингсли, что в последний раз использовал магию во время сражения с Волдемортом. И вполне по-человечески чувствовал себя с тех пор. - Только подумай, Гарри, - говорил он. – Я дам тебе время. Снова поделить с Драко горечь войны, или наблюдать за тем, как он счастливо жмурится, поедая пирожные, напевает под нос Моцарта и носится со своими цветами? - Поскорее бы все забылось, - сказал он мне. - Ну, что ты застыл посреди кухни, - ворчит Малфой, выкладывая пирожные на тарелку. – Давай лучше чай пить. - Сейчас, - улыбаюсь, чувствуя, как принятое решение снимает груз с души. Только напишу Кингсли, что мне не нужно время. Я и так уже все обдумал.