Ночь. Тьма. Тишина. Время будто остановилось. На небе ярко сияли мириады звезд, еще более холодных и далеких, чем обычно. На берег тихо накатывали небольшие волны Лонг-Айленда — единственное напоминание о том, что стрелки часов все еще двигались вперед.
Но она не замечала этого. Пайпер сидела на сыром песке пляжа, руками обхватив колени, и словно в трансе смотрела на воды залива. По ее загорелым щекам медленно катились прозрачные слезы боли и отчаяния, но девушка слишком глубоко ушла в себя, чтобы заметить их. Она хотела уйти. Убежать, уплыть, улететь от этого жестокого мира, стереть себе всю память, как однажды сделала это с отцом, и забыть. Забыть богов с их вечными заданиями, Лагерь полукровок, друзей, монстров, забыть, что за пределами барьера ей ежеминутно грозит опасность. Забыть его.
Океан перед ней словно сошел с ума: волны невероятных размеров грозили потопить девушку в любую секунду, ветер все продолжал усиливаться, и даже его шум, казалось, был громче, чем в самый ужасный шторм. Посейдону, как и ей, было больно. Океан… То бушующий, опасный, непокорный, то тихий и нежный, то игривый и ласковый...
«Ты был моим океаном, Перси Джексон, и теперь память о тебе будет преследовать меня в каждой капле дождевой воды, в каждом всплеске волн, в каждом глотке выпитой воды».
Слишком больно. Слишком жестоко с его стороны. Девушка не противилась той леденящей боли внутри, она позволила ей полностью захватить всю себя без остатка, пробирая до кончиков пальцев, замораживая все тело. Пайпер больше не могла ей сопротивляться, поэтому просто растворилась в щемящем отчаянии своей души. Слишком сильная, чтобы упасть на дно, слишком слабая, чтобы подняться выше.
Она не хотела думать. Думать о сегодняшнем вечере, который полностью перевернул ее и без того шаткую жизнь. Думать о Перси, о том, что она уже никогда не сможет его увидеть. Ведь он ушел. Навсегда скрылся за пределами этого мира, оставив на прощание только яркие воспоминания, от которых становилось в десятки, в сотни раз больнее. Она не хотела думать, но не могла иначе.
Пайпер посекундно помнила сегодняшний ужин, как в тишине павильона резко подавился Нико, откашлялся, и его лицо стало мрачнее обычного, если такое вообще возможно. Пайпер помнила всего два слова, которые смог выдавить из себя сын Аида, перед тем, как сбежать куда подальше от десятка шокированных глаз. Перси погиб.
Два слова. Всего каких-то два слова заставили ее впасть в ступор, смотря прямо перед собой.
«Нет. Этого не может быть. Только не он».
Пайпер не верила. Как он мог погибнуть? Он, победивший стольких монстров, выигравший войну с титанами и гигантами, заставивший саму Гею играть по его правилам. Он, столько раз смотревший в глаза самой смерти и каждый раз находя выход, побеждая и оставаясь вживых. Это же Перси Джексон, он не может погибнуть!
Пайпер надеялась. Нет, она всем сердцем верила, что Нико просто ошибся, что все это — один большой розыгрыш. Но нет. Хирон тут же отправился в свой кабинет, чтобы как можно быстрее связаться с Салли при помощи почты Ириды, по дороге пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица.
Он тоже не верил. Просто не мог поверить. Создав радугу, старый кентавр мысленно молился всем известным ему богам, чтобы все это оказалось просто ошибкой, очередной шуткой Аида, но все его самые ужасные опасения оправдались, когда картинка стала более-менее четкой.
Разгром. Вот, что первым делом бросилось в глаза Хирону. Некогда уютная, полная света гостиная была полностью разгромлена, на полу валялись осколки стекла, вся мебель была разломана и перевернута. И тела. Трое уже мертвых людей лежали посреди всего этого бардака, а их пустые глаза смотрели куда-то вверх, будто пытаясь рассмотреть холодные звезды сквозь белизну потолка. Перси, Салли и Пол. Окровавленная рука полубога все еще крепко сжимала бронзовый меч, на лезвии которого уже засохла черная кровь вперемешку с пылью. Видимо, монстры неожиданно напали на небольшую квартирку почти на окраине Манхеттена, застав ее хозяев врасплох.
Больше не в силах смотреть на это, Хирон быстро вышел на улицу. Погода была на удивление прекрасной для середины октября: деревья еще не сбросили свои разноцветные одежды, трава все еще оставалась насыщенного зеленого цвета, а далеко на западе садилось яркое солнце, окрашивая небо во все оттенки желтого и красного. Природа решила посмеяться над ними, подарив такой прекрасный вечер в такой ужасный день.
Пайпер прекрасно помнила лицо Хирона, когда тот медленно вошел в обеденный павильон. За время его отсутствия никто так и не сдвинулся с места, не произнес ни звука, боясь тем самым отпугнуть капризную Фортуну. Но нет. Стоило только на мгновение заглянуть в печальные глаза кентавра, чтобы внутри у девушки все оборвалось.
«Нет».
Она резко подскочила и бросилась куда подальше от всех этих лиц. Она бежала. Глаза постепенно начали застилать непрошенные слезы, внутри все рвалось на части, отзываясь пронизывающей болью в каждой клеточке тела. Она бежала от себя. Она бежала от правды.
Пайпер даже не заметила, как сами ноги привели ее прямиком к Лонг-Айленду. Они привели ее к воде, что тут же выбило остатки воздуха из легких девушки, и она без сил опустилась на мокрый песок пляжа, крепко обхватив колени. Вода, море, Перси… Они были неделимыми, одним целым, полным дополнением и отражением друг друга. Когда Пайпер смотрела на бушующие волны пролива, перед ее глазами появлялся высокий парень с глазами цвета океана, озорной улыбкой и чернильными волосами, которые находились в вечном беспорядке. Воспоминания были такими мощными и четкими, что, казалось, протяни руку — и Пайпер бы обязательно дотронулась до него. В ее сердце Перси все еще был живым.
Она любила его. Тихо, почти незаметно для окружающих, но ярко и непередаваемо для нее самой. Девушка видела, как он был счастлив рядом с Аннабет, как светились его глаза, стоит только дочери Афины появиться где-нибудь рядом, как нежно он обнимал ее возле костра. Она видела это и не хотела мешать их счастью. Пайпер знала, что Перси всегда будет смотреть на нее всего лишь как на знакомую, поэтому девушка решила, что она может сделать счастливым другого человека. Джейсон. Он как никто другой заслуживал этого. Парень любил ее, защищал ее, не требуя ничего взамен, и Пайпер решилась.
Солнце уже давно зашло за горизонт, на небе засияли мириады далеких звезд, а воды Лонг-Айленда перестали с небывалой силой биться о берег. Посейдон уже немного успокоился. Пайпер все еще неподвижно сидела на пустынном пляже, а по ее щеке катились прозрачные слезы. Боль слегка притупилась, медленно пульсируя во всем теле, а на место отчаянию пришла одна всепоглощающая пустота.
Пайпер хотела уйти. Убежать, уплыть, улететь от этого жестокого мира, стереть себе всю память, как однажды сделала это с отцом, и забыть. Забыть богов с их вечными заданиями, Лагерь полукровок, друзей, монстров, забыть, что за пределами барьера ей ежеминутно грозит опасность. Забыть его. Но она не могла, продолжая медленно растворяться в своей боли.
Be strong and hold my hand.
Time becomes for us, youʼll understand.
Weʼll say goodbye today,
And weʼre sorry how it all ends this way…
If you promise not to cry, then I will tell you just
What I would say.
Но он был рядом. Перси сидел на песке рядом девушкой и печально всматривался в знакомые черты лица, желая как-то утешить ее, прижать к себе и успокоить, чтобы больше ни одна слезинка не упала с этих невероятно красивых глаз. Он не мог не прийти. Он не мог не попрощаться.
Перси не мог поверить, что это был последний раз, когда он может видеть своих близких, что это его последние минуты в этом мире. Когда Танатос сказал, что он может попрощаться только с одним человеком, Перси пришел именно к ней.
Перси до мельчайших подробностей помнил тот момент, когда он впервые увидел Пайпер. Там, на площади Нового Рима, когда разгневанная Аннабет устроила ему хорошую взбучку за долгое отсутствие, а римляне едва сдерживались от нападения, их взгляды впервые встретились. Перси помнил и тот момент, когда они с Пайпер и Джейсоном начали тонуть в старом нимфериуме, как темная вода начала медленно пониматься все выше и выше, как он испугался. Нет, не за себя. К его большому удивлению, Перси понял, что боится за Пайпер. Странно, правда? Учитывая то, что она всегда слегка недолюбливала его и почти не замечала, полностью сосредоточившись на своем парне.
В тот раз они выбрались из этой западни. Пайпер их спасла. Эта девушка оказалась на удивление сообразительной, что сохранило им троим жизни и еще помогло очиститься хозяйкам нимфериума. Но потом он упал в Тартар. Перси не мог бросить Аннабет одну, он не мог отпустить ее в эту смертельную бездну, он не мог позволить ей умереть. Только не той, что прошла с ним бок обок все испытания, не той, что ни раз спасала его жизнь, не той, из-за кого он отказался от бессмертия. Не его первой любви.
Бродя по пустым просторам Тартара, спасаясь от монстров и пытаясь выжить, Перси на какое-то время забыл о реальном мире. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что думает, будто все произошедшее с ним ранее — всего лишь сон, и всю его короткую жизнь парень ходил по огромному телу Тартара. Но она не давала ему забыться. Каждый раз Аннабет напоминала ему, что где-то над головой кипит обычная жизнь, где-то там сейчас летят их друзья, чтобы вытащить их из этого проклятого места. Она давала ему надежду, и парень не мог просто так сдаться. Ему было еще за что бороться, ему было кого защищать.
И в ту ночь, когда на них напали араи и Перси провалился с тяжелый сон, ему снилась Пайпер. Сначала она умирала на его руках, а парень был не силах чем-то помочь, потом ее нож пронзил его грудь, а в глазах девушки читалась неприкрытая ненависть. И последний сон. В нем Пайпер была счастлива. Рядом с Джейсоном. Проснувшись от легкого толчка Аннабет, Перси заглянул в ее невероятно серые глаза и наконец понял, что ему нужно было делать. Он не мог ее бросить. Он не мог разрушать жизнь Пайпер, ведь она так любила Джейсона.
Сейчас, сидя перед ней, Перси наконец понял, каким же все-таки дураком он был. Он должен был тут же после возвращения из Тартара подойти к Пайпер и все ей рассказать. Он обрек ее на страдания, а теперь, когда все выяснилось, уже ничего не мог изменить. Он умер. И только в этот момент Перси до конца понял всю суть этого определения.
Сзади послышался тихий шорох крыльев, но парень так и не обернулся, всматриваясь в знакомые черты лица Пайпер и пытаясь запомнить каждую черточку, каждый оттенок глаз. Возможно, он видел ее в последний раз.
— Время, — сказал бархатный голос Танатоса у него за спиной.
Осторожно подавшись вперед, Перси невесомо прикоснулся губами к ее горячему лбу. Он снова почувствовал ее запах: чуть сладкий, смешанный из ванили и неизвестных ему цветов, и парень на секунду представил, что на самом деле все это сон. Что вот сейчас он проснется в своей кровати, быстро оденется и тут же помчится в Лагерь полукровок, чтобы поговорить с Пайпер. Но реальность слишком жестока.
— Прости меня.
Перси поднялся на ноги и заглянул в лицо Танатоса. Бог смерти был настолько прекрасен, что это вызвало небольшой табун мурашек на спине у полубога. Но время не ждало. Еще раз обернувшись, он бросил последний взгляд на Пайпер и молча ушел вслед за Танатосом.
А Пайпер все так и сидела на берегу Лонг-Айленда, наблюдая за небольшими волнами и желая забыть всю свою жизнь.
Sometimes we must grow stronger and,
You canʼt be stronger in the dark.
When Iʼm here no longer, you must be stronger
And if I could be with you tonight,
I would sing you to sleep,
Never let them take the light behind your eyes.
Iʼll fail and lost this fight,
Never fade in the dark,
Just remember you will always burn as bright.
The light behind your eyes… the light behind your eues…
