И как теперь мне все исправить?

- Эшли! Кто это был? – раздался крик с первого этажа. Я села на пол и, обхватив колени руками ждала, когда же она войдет. - Мама, не надо… - я всегда так делала, держалась как можно ближе к полу, чтобы от ее ударов не приходилось еще и падать. - Я спрашиваю еще раз, кто это был?! - Это просто друг, мама, я клянусь… - Что я говорила тебе о парнях, дрянь ты эдакая? - Что они все уроды и что мне нельзя с ними водиться… - Еще раз, слышишь Эшли, еще хоть один раз я увижу тебя с парнем, пеняй на себя…             Дверь захлопнулась, а я так и осталась сидеть на полу, обнимая колени и роняя на пол слезинки. Она не разрешала мне любить.             Все это началось очень давно, я тогда была совсем маленькой, у меня была настоящая, любящая семья: мама, папа и уже на подходе младший брат. Отец ушел из нашей семьи когда я заболела, врачи говорили, что это генетическое заболевание, передающееся только от членов семьи, но не мамины, не папины родственники им не болели. Видимо моя мать была шлюхой. После его ухода она пережила сильнейший стресс, от чего мой брат так и не смог родиться и увидеть этот мир. В уходе отца, эта женщина всегда винила меня. Я отныне и навсегда стала для нее обузой и первым предметом ненависти. Она не редко срывала всю злость на мне.       Еще в младшей школе, ребята часто спрашивали меня о странных синяках и ссадинах, но я молчала, никто не знал о том, что бывает, если моя мать зла. Я была частым гостем в местном травмпункте, и еще с раннего детства пыталась облегчить свои мучения, ведь чем ниже ты сидишь, тем меньше боли от падения.       Дружить она мне не запрещала, даже наоборот, рада была, если девчонки уводили меня из дома и давали ей повод наслаждаться своим одиночеством. Но вот что касалось парней. Эта тема стала самой ненавистной в ее жизни и ту же ненависть она прививала мне. Мама искренне считала, что если отец бросил ее, то все они одинаковые и что раз я оставила ее без мужа, то и сама должна всю жизнь прожить одна. Ненависть к мальчикам, которую она так рьяно вбивала в мою голову ногами и другими подручными средствами, со временем дала плоды. Я стала их презирать, ведь только из-за них я получала столько боли. Так в моей жизни открылся новый способ защиты, мать одобряла то, что ей было по душе, я попросила ее перевести меня в школу для девочек, чтобы оградить себя даже от их присутствия.       Моя мать была в восторге от этого решения несколько недель, которые занял перевод и начало учебы и совсем не трогала меня. После этого я могла получить оплеуху за невымытую посуду, или крупицы земли от ботинок на ковре, но не более того. Мне стало это чертовски нравиться, но как говорят, мозг говорит одно, а сердце совсем другое.       Один раз я шла домой и недалеко от меня с дерева упал мальчик. Я сделала вид, что мне плевать и хотела пройти мимо, но подойдя ближе я услышала в его стоне боль, сильную и почти нестерпимую боль. Перед глазами появилась мать, которая снова бьет меня, узнав, что я просто помогла ему, но даже это не помешало мне повернуться и подойти, ведь я всегда испытывала боль и привыкла к ней, а для него это нечто новое и совсем неизведанное. - Эй, ты в порядке? - Пожалуйста, позвони в скорую, я кажется ногу сломал! – на его глазах были слезы, я смотрела в его глаза и чувствовала все вместе с ним. - Конечно, сейчас! – и я набрала. «Вас приветствует служба спасения, что у вас произошло…»       Его увезли, а меня отблагодарили кучей новых ссадин на теле. Этот раз не обошелся без больничной палаты, и попав туда, если честно, я была счастлива наконец от нее избавиться. В больнице хотя бы регулярно кормили. И вот в обеденный час в столовой я увидела того самого парня. Знаете, наверное я должна была злиться или ненавидеть, но этого не было, мне хотелось узнать его ближе. И я села за его стол. - Привет! – восторженно начал мой новый знакомый. – Ты мне спасла жизнь, я тебе теперь должен. - Расскажи мне о себе, я никогда не общалась с мальчиками, и пока тут нет моей мамы, хочу узнать, за что она так не любит вас. - Я Якоб, учусь в местной школе, играю в школьной команде по регби, мне 14 лет, мечтаю после школы поступить в Йельский, хорошо учиться и быть там одним из передовых игроков команды.       Тогда я даже не могла представить, что об этом мечтали многие мальчики, некоторые добивались цели, а большинство так и оставалось на веки в низинах. - Якоб, а я Эшли… Эшли Пинкоп, мне тоже 14 лет, я учусь в школе для девочек, потому что моя мать категорически против моего общения с мальчиками, учиться дальше она мне вряд ли позволит, поэтому я не строю глобальных планов на будущее. - Ты извини, но похоже у тебя ужасная мама, раз губит твое будущее. - Знаешь, порой я надеюсь, что она вовсе не моя мама.       На этом обед завершился и всех разогнали по своим палатам на тихий час.       Я уснула, хотя раньше спать днем для меня было чем-то уму непостижимым, но сегодня уснула и увидела сон, в котором я и Якоб лучшие друзья, гуляем, смеемся, едим мороженное и никогда не ощущаем боль. Проснулась я с двояким чувством. Мне хотелось общаться с ним, но я знала, что после этого снова испытаю на себе волну ненависти. Я лежала и думала, как вдруг в палате появился он.       В больничной пижаме, с гипсом на ноге, он прискакал ко мне в гости. - Эй, Эшли, не спишь? - Нет, уже нет. - Ты говорила, что никогда не общалась с мальчиками, значит у тебя никогда не было романтичных вечеров и ты никогда не любила? - Получается, что так. Никогда… - Тогда ты должна пойти со мной.       И я пошла с ним, ведь в больницах мать никогда не навещала меня, наверное не хотела, чтобы мои побои повесили на нее.       Куда мы направляемся, он не сказал, но по траектории нашего пути я предположила, что на крышу. Шли мы долго, ему мешал бинт, а мне моя хромота. Но то что было потом стоило этих мучений.       Когда я была маленькой, папа часто водил меня на крышу, он показывал мне звезды, рассказывал о созвездиях, сочинял нелепые, но жутко интересные истории, это было прекрасное время. Отец был совсем другим человеком, полной противоположностью маме, он никогда не поднял бы руку на ребенка. С того дня, когда он ушел, я больше не слышала о нем не разу. Когда я пыталась узнать хотя бы одну весть от него у мамы, то получала долю оплеух и нравоучений на тему «папа есть плохо, мама есть хорошо». Но как бы то ни было, именно благодаря ему я многое узнала об этих светящихся точках и даже подумывала стать астрономом, чтобы изучать их дальше, но когда мать узнала об этом, то я снова оказалась на полу истекая багряной кровушкой.       Что касалось моего возвращения на крышу с Якобом, это было несколько иначе. Два искалеченных тела, забравшихся на множество этажей – героизм, не иначе. Мы подошли к краю и сели. - Посмотри какие они красивые! Словно маленькие, ночные солнышки. - Солнышки…             Непроизвольно я начала плакать, воспоминания хлынули рекой, я не могла больше держать свои эмоции, а лишь смотрела в ночное небо, слезы то и дело лились по моим синим щекам. Раньше я никогда не плакала. Когда мама била меня, я лежала, обнимала колени и пыталась думать о чем-нибудь приятном, о папе, о звездах, о счастливой семье… Теперь я стою на крыше, вижу звезды, рядом со мной не папа, а какой-то мальчик, и вместо семьи у меня врачи и медсестры.       В момент моих мыслей я почувствовала, как кто-то прикоснулся ко мне, впервые прикоснулся так, что мне не захотелось бежать, не захотелось обнять колени, а захотелось лишь прикоснуться в ответ. - Почему ты плачешь? - Я вспомнила детство, знаешь, оно у меня было не таким серым, как теперешняя жизнь. - А я свое в детском доме провел. - У тебя нет семьи? - Есть, конечно. Приемные, они любят меня, только вот я не тот сын, который им нужен. - Ты говорил им об этом? - Нет, не думаю, что это хорошая идея. Слушай, Эшли, давай сбежим? - Куда сбежим? - Не важно куда, главное, чтобы подальше от всего этого! Вдвоем, вместе. - Знаешь, а давай, нас ведь ничего не держит!       Он обнял меня, а я обняла его и так кажется началась новая глава в моей никчемной жизни…