Прикосновение

***

Шерлок наблюдал за тем, как Джон работает. Он с восхищением следил за ловкостью пальцев доктора, за их движениями в желтоватом свете от торшера, который тот придвинул к креслу Шерлока, чтобы лучше видеть то, что делает, а именно − очищает и зашивает глубокий порез на руке детектива. Джон закатал рукава рубашки, и там, где на руку падал свет, золотисто поблескивали тонкие волоски. Шерлок не мог видеть кожу на ладонях Джона − сейчас она была скрыта под перчатками − но, не раз наблюдая за тем, как эти руки делают много разных вещей, он знал их лучше, чем свои собственные. Кисти рук Джона были не такими длинными и тонкими, как его собственные. Они не были гладкими, а были мозолистыми, рассказывая о том, что привыкли работать, а их быстрота и ловкость говорили о том, что работают они умело. Шерлок мог обхватить одной своей ладонью обе его небольшие руки. Пальцы Джона − короче и потолще, чем у Шерлока, но сильные и точные в движениях − тщательно очищали, накладывали ровные стежки и забинтовывали. Сам порез, который получил Шерлок, был длинным и поверхностным, но там, где нож зацепился, он оставил довольно глубокую рану, и она требовала дополнительного внимания. Там будет шрам. Шерлок был очарован мыслью о шраме. Он слушал ровное дыхание Джона и наблюдал, как тот ушёл в себя, словно отключив в себе друга, любовника, партнёра и включив целителя и доктора, сосредоточенных только на борьбе с недугом. Шерлоку было жаль, что Джон в защитных перчатках, и это не давало возможности почувствовать его кожу своей. Сделав последний стежок и забинтовав руку, Джон собрал инструменты. Он давно оставил попытки вынуждать Шерлока ездить в больницу ради процедур, которые мог сделать сам. Он только настоял сделать в клинике укол от столбняка, чтобы убедиться, что Шерлок в безопасности. И так было всегда - рядом с ним Шерлок был в безопасности, даже когда сам не заботился об этом: Джон одёргивал, останавливал, удерживал его вот этими крепкими руками. Согнув руку и почувствовав, как под стежками и бинтами немного дёргает, Шерлок поморщился. Джон принес ему из кухни болеутоляющее и стакан воды. Протянув руку за таблетками, Шерлок коснулся пальцев Джона, и от такого простого контакта по позвоночнику прокатилась сладкая дрожь. Шерлок положил в рот таблетки и взял стакан. Удерживая руку поверх пальцев Джона, Шерлок поднял стакан ко рту. Усмехнувшись, Джон пошевелил пальцами и выскользнул из-под его ладони. Тогда другой рукой Шерлок снова взял его руку в свою, одновременно выпивая лекарство. Проведя большим пальцем по тыльной стороне ладони Джона, Шерлок отставил стакан, а затем, подняв руку Джона, поцеловал его пальцы, медленно лаская их губами. Джон улыбнулся, и его улыбка, полная озорства и смеха, нашла отражение в его бездонных глазах. − Ты ранен. Ты должен отдохнуть, чтобы всё зажило. Вступив в поле тяготения Джона, Шерлок привлёк его к себе и обнял. − Да, но ещё мне нужен ты. − Шерлок опустил голову. Понизив голос, сделав его таким, какой нравился Джону − волнующими и загадочным, он произнес: − Мне нужен ты, Джон. Я хочу чувствовать на себе твои руки. Мне нужно, чтобы ты прикасался ко мне и обнимал. Я хочу, чтобы ты водил пальцами вдоль моего позвоночника, хочу, чтобы ты везде ко мне прикасался. Мне нужно ощущать под кончиками пальцев, как ты дрожишь от желания, а ты чувствовал, как я вибрирую и вздрагиваю. Мне нужно, чтобы ты держал меня в объятиях и проникал в меня своими чудесными пальцами, пока я не попрошу тебя взять меня, жёстко и быстро. Сделай это. Джон замер с приоткрытым ртом и затаив дыхание. В нем боролись страстный любовник и хладнокровный врач. Тогда Шерлок решительно создал перевес требовательным поцелуем в губы, мягко захватывая язык Джона и приглашающе втягивая его в свой рот. Теперь Джон перехватил инициативу, целуя, гладя, лаская и попутно направляя Шерлока в сторону их спальни, а там, усадив на край кровати, ещё какое-то время касался его губ лёгкими, как пёрышко, поцелуями. Пальцы двинулись знакомым маршрутом, расстёгивая пуговицы на рубашке Шерлока. Разведя полы в стороны, Джон провёл ладонями по грудной клетке Шерлока, легонько царапая ногтями и дразня. Шерлоку было больно двигать повреждённой рукой, но он прекрасно справлялся одной, вытаскивая из-за пояса джинсов рубашку Джона. Как ни упивался Шерлок лёгкими, дразнящими прикосновениями к губам губ Джона, ему требовалось больше, и он углубил поцелуи: тончайший нектар сменился опьяняюще-сладким мёдом. Задохнувшись, Джон рассмеялся, когда почувствовал на ширинке руку Шерлока. − Полегче там. Не спеши. От тебя и так можно сойти с ума, и если ты хочешь, чтобы я занимался тобой долго, то не торопи события. − Посмотрев на Джона внимательно, Шерлок увидел, как горит на его коже румянец и учащённо бьётся пульс. Легко сказать − не торопи события! И Шерлок снова ринулся вперёд, требуя, умоляя, страстно желая подобраться максимально близко к Джону, приникая кожей к коже, осыпая поцелуями, сдаваясь и предлагая сдаться другому, скользкие от жара и пота. У Джона умелые и ловкие руки, руки любимого. Интимные, чувственные, влюблённые прикосновения, подчиняющие и отпускающие, волнующие и глубокие. Украденное дыхание, головокружение, жар и растягивание, ощущение целостности, ощущение, что ты заполнен, ближе и теснее, отступить от края, а потом рвануть вперёд. Крик, падение, а затем блаженство после того, как один следует за другим. Потом, устроившись в тёплых объятиях того, кто охраняет и понимает, и, умиротворённо улыбнувшись в шелковистые, светлые, с легкой сединой волосы, Шерлок засыпает, даже во сне ощущая благословенные прикосновения.