***
Стекающие со стен капли чернил мгновенно растворялись в окружающей темноте помещения, словно поглощённые каким-то неведомым чудовищем. Чудовищем, который сидит под лестницей, ожидая, когда маленький мальчик спустится вниз, чтобы схватить его за оголенную ступню. Чудовищем, которое шлёпало на четырёх согнутых, напоминающих скорее какие-то палки конечностях. Чудовищем, которое обтирает свою приплюснутую морду о деревянную дверь, закрытую изнутри. Чудовищем, чьи неестественно длинные когти сейчас оставляли рваные, длинные следы на холодной стене. То самое, что может принять любой образ из любой материи. Издавая противный булькающий звук, оно метнулось в чернильной студёной жидкости и оперлось о стену своим липким телом. Ещё рывок и оно уже стоит на своих жалких конечностях. Если бы не тьма, царившая в комнате, человек, зашедший в помещение первым делом отметил бы ряд кривых, местами расколотых зубов, по своей форме напоминающие акульи. Существо сново провалилось в своё склизкое ложе, но потом вытянулось вновь. Теперь же оно издавало куда более низкие звуки, заставляя новоприбывшего поморщится. Многие люди считают, что мыслям свойственно материализоваться, рано или поздно. Однако, разве никто из студии не мог, или, скорее, не хотел представлять, чтобы было, случись иначе. Да и откуда им знать? Откуда им знать, что импульсивная и мимолетная мысль одного человека может использоваться другим во имя совсем других целей? Но каждый из нас, где-то в закоулках своего подсознания с лёгкостью усомнится в иррациональности своих вымышленных чудовищ, порождённых воспалённым сознанием, оказавшись одним в темной комнате. В правильных и умелых руках любой образ примет материальную оболочку. Созданный чьей-то импульсивной мыслью, он обретёт свою истинную форму. Пусть хоть она и аморфная, склизкая, отчасти бесполезная, Но она есть. Прикосновения холодных рук к полу, голос, срывающийся на крик, нараспев выговаривая слова на латыни. Обрывки фраз все также отчётливо слышались во тьме. Не нужно было ни малейшего труда, чтобы распознать в этих стонах и криках голос белобрысого композитора. Такого талантливого, как говорил Генри. Однако, какая теперь разница до таланта, загубленного желанием и идеей возвести все это в реальность? Казалось бы, от чернил шёл черноватый туман. Сэмми рывком снял с себя картонную маску и швырнул в угол. Та отскочила и одиноко повалилась в чернильную лужу, запачкав левый край. С бледного, поросшей щетиной лица композитора, так же стекали чернила. Теперь его волосы окончательно потеряли былой платиновый оттенок под чёрной маслянистой жидкостью. Мужчина провёл рукой по лбу, словно желая стереть капельки пота. Кто-то говорил ему, что в подобных делах главное-полное погружение. Что ж, погрузиться ему удалось наславу. Даже слишком хорошо. Лоуренс был готов к такому, когда понял, что его навязчивая идея любви к Бенди, созданная, по сути, лишь для ритуала, нежели какой-то более конкретной цели, оказалась куда более полезной. А мог ли он теперь остановится? Вряд ли. Мужчина нахмурился и поднялся, покачиваясь, направился в сторону.***
Сэмми стоял всматриваясь в усталые глаза Джоуи. Он улыбался, своей самой презентабельной улыбкой, словно бы даже не думая о том, что собеседнику некомфортно. А Лоуренсу было не комфортно, и дело тут было не в улыбке. Откуда только этот пронырливый вредитель только узнал, о его маленьком секрете? Тот сразу понял это, стоило лишь диалогу зайти об интересах. Интересах, касающихся чего-то потустороннего. Мужчина сжал зубы, растянув улыбку в немом оскале. На лбу выступила испарина. Взгляд голубых глаз помутнел, ранее прекрасные небесные радужки стали похожими на холодные и серые осколки. Мужчина на секунду зажмурился, словно желая избавится от этого навязчивого ощущения, ощущения, что на тебя смотрят, но не на тебя самого, нет, они видят не тебя. Он видит в тебе лишь вещь. Кусок мяса, который можно использовать по назначению, а после выбросить, раздавить и размазать по стене. Сэмми сразу же пришёл на ум его отец. Вернее не столько он сам, сколько все те чувства, которые он раньше испытывал по отношению к нему. В этих чувствах было мало хорошего, то были лишь обрывки воспоминаний, за долгое время утратившие ясность и четкость, превратившись лишь в эмоции. Тоска, страх, грусть-все это сочеталось в этих обрывках памяти, напоминавших собой киноленту, мчавшуюся с огромной скоростью перед его глазами в самые неожиданные моменты. Такие, как сейчас. Отец всегда смотрел на него жестким проницательным взглядом, в котором не было ни намёка на нежность или хоть какую-то теплоту. «Послушай, Сэм,»-мужчина покачивающийся походкой шёл, наклонившись к мальчику, но даже пока тот ещё не приблизился, юный Лоуренс ощущал запах алкоголя, напоминавший тому запах нечто среднее между запахом горения и спирта. Наверное это и было причиной того, почему эти воспоминания не оставляли его никогда. Ведь он был так похож на отца, и дело даже не во внешности. Запах гари и спирта, вот что навсегда останется в его воспоминаниях. Не мелодии, сыигранные в первые годы обучения музыке. Он запомнит лишь звук льющейся на холодный кафель воды, выливающийся из ванной, из-за отчаянно бившегося в нем тела. Булькающий звук. Звук отчаянных попыток сделать заветный вдох. -Сэм, мальчик мой,-ровный и спокойный голос вывел его из потока воспоминаний, - ответь на мой вопрос. Если бы тебе предложили возродить в жизнь что-то невероятное, согласился ли бы ты на это? Не хочешь ли ты почувствовать себя Богом?-рука быстро скользившая по столу, перебирая бумаги резко остановилась. Джоуи улыбнулся,-Не задумывался ли ты о том, что где-то есть мир, недоступный нашему взгляду? Нет-нет, не думай, я не тот романтический идиот, рассуждающий о призраках и демонах, я хочу сказать про нечто больее масштабное, - последнее слово Дрю выразил особой интонацией, сильно понизив голос, словно побоявшись, что его услышат, - бесконечные формы существования пространства, времени, других измеряемых и неизмеримых величин, о значении которых не то что наш мозг - наши самые совершенные математические модели не могут сделать никаких предсказаний. Мы изменяем сложное к... простому и понятному, - палец уткнулся в нарисованную мультяшку, - идиотские мультфильмы лучше всего передают то, как анатомически сложные фигуры мы приводим к виду «две полоски-кругляшочек» и создаём нечто понятное любому человеку, хоть оно и выглядит иначе. Мы берём за основу идею, сложный механизм состоящий из триллионов процессов, и выплескиваем это в виде движущийся картинки. Собака идёт по дороге? Сколько мышц, костей задействовано в этом простейшем движении? Сколько литров крови качает сердце, сколько миллиардов операций проделывает мозг чтобы совершился один шаг, а тело в принципе могло существовать? А мы изображаем это в виде стилизованной модели, - мужчина не заметил, как во время своей речи поднялся со стула, - а сколько лично эмоций испытываешь ты за день, мой дорогой друг? Смог ли бы ты описать их на жалком клочке бумаги? А если бы ты реализовал их в виде чего-то отдельного? А если это что-то уже где-то, - Джо махнул рукой в пустоту, - уже существует в виде чего-то живого, просто от одного факта, что ты об этом думаешь? Все сказанное не казалось Сэмми особым бредом. Отдельные, понятные фразы но...никак не связанные между собой, не вызвали у него особых эмоций. Тот даже никак не изменился в лице, что было весьма не характерно для такого эмоционального человека. И Джоуи это заметил. - Я предлагаю превратить эмоции и мысль в форму. Иллюзия жизни. Я предлагаю поиграть в Бога, Сэмми. Когда Генри появился на пороге кабинета, только устремив взгляд внутрь, он еле успел отскочить назад в коридор, как из кабинета вышел взлохмаченный Сэмми, а Генри мгновенно позабыл зачем шёл в туда, стоило ему лишь увидеть взгляд Лоуренса. Его шокировало не столь холод, исходивший от глаз, сменивших свой цвет с глубокого голубого на стальной. Его поразила невероятная красота, которую, казалось он раньше не замечал. Красота глаз, которые могли принадлежать лишь человеку одурманенному собственной идеей. Человеку помешанном на чем-то. Взгляд Сэмми был холодным и безжизненным, но именно в этом холоде прослеживалась уверенность и проблеск сумасшествия. Генри подумал, что, наверняка, если бы не навязчивые идеи и абсолютно неконтролируемое поведение, у Лоуренса не было бы отбоя от подружек. Сэмми даже не повернулся в сторону Генри, скрывшимся за поворотом коридора, на ходу машинально доставая пачку сигарет, а зайдя в кабинет и ещё не отойдя от мыслей об этом взгляде, он увидел, что Джоуи сделал тоже самое, что и его недавний посетитель. Генри показалось забавным, как же похоже они сжимали сигарету в зубах. Да даже марка одна и та же! -Ты что-то хотел, друг мой? - Джоуи с почтенным видом сделал вид, что перебирает папки. Вернее, тот явно хотел, чтобы Генри решил, что он занят и побыстрее отвязался. Но тот мгновенно забыл про Сьюзи и своём желании поговорить. Вернее, тому в голову пришла очевидная мысль. Джоуи не интересовался Сьюзи абсолютно никак, а та лишь выдумала себе отношения, будучи натурой нежной и страстной. Генри понял-Дрю абсолютно не интересно ничего, кроме своих дел. И такая примитивная и пустоголовая особа (Штейн* был готов поклясться, что Джо так и думал о Сьюзи) точно не вызывала бы его интереса, а считать обратное было бы унижением его достоинства. Генри перевёл взгляд на американский флаг, стоящий на рабочем столе. Типичный элемент интерьера любого американского начальника. Тому нужно было как-то собраться с мыслями и объяснить своё появление посреди рабочего дня, а беспричинные прогулы его друг не любил. Но не придумал ничего лучше, как заговорить начистоту, ведь иначе тот понимал, что просто не заснёт, не зная ответ на этот вопрос. -Что с Сэмми?-голос звучал хрипло, будто бы тому нужно было срочно выпить воды. -Сэмми?-переспросил Джо отведя взгляд от фиолетовой папки, разрисованной какими-то витиеватыми узорами, - Мы просто поговорили по душам. Ах, Генри, будто бы ты не знаешь- Лоуренс так сентиментален, что уж тут говорить. Наверняка запрётся сейчас и не выйдет до обеда из своего офиса. Но не думай о нем, он быстро расслабится, оглянуться не успеешь, как он вернётся со своими похабными шуточками. Так чего ты хотел-то? Генри указал пальцем на одну из папок. Джо удивлённо приподнял бровь. -Макеты сцен. Да. Глупое оправдание, ведь тому и не нужно было их видеть, чтобы вспомнить то, что он придумал сам пару дней назад. А Генри любил порядок, и хранил их все в папках после утверждения Джоуи на их показ в шоу, а после там же и оставлял. Джо пожал плечами и протянул тому красную папку, выгнувшуюся под объемом листов. -За последнюю неделю,- сухо отрезал тот, все ещё попыхивая сигаретой и протягивая эскизы. Генри поморщился, прикрыл глаза и придерживая очки одной рукой, второй принял папку, а после развернулся и кинулся прочь из кабинета, будучи не в силах более терпеть этот удушливый запах дыма. Хорошо, что в помещении было открыто окно, к скорому выветривший бы запах курева. -Увидимся вечером, Джо,-крикнул Генри выбегая в коридор. -Хорошего дня,-Дрю услышал хлопок закрывающейся двери, и топот ног, извещающий что посетитель удалился быстрым шагом, - хорошего дня, - тот остался сидеть в полном одиночестве, глядя в стену, все сильнее терявшей свои очертания в клубах дыма.