То, что останется между нами

      Среди высоких, неприступных гор, протыкавших своими острыми заснеженными шпилями ватные облака, стояла величественная крепость — Скайхоллд, покорно ожидавшая своего хозяина. Люди, что считали ее своим пристанищем, каждый день направляли молитвы хозяину Скайхоллда. Они видели в нем опору, силу, надежность, и их молитвы были пропитаны верой и надеждой. А великий Вестник Андрасте всегда готов внять их просьбам. Ведь он был тем, на кого все ровнялись и кем восхищались. Вот и сейчас, когда Инквизитор въехал на устрашающем скакуне в свои владения, с разных сторон посыпались возгласы восхищения. А он, с чуть поднятым подбородком и с ног до головы заляпанными кровью доспехами, показывал всем ровно то, что они хотели увидеть. Грозного, непоколебимого, устрашающего и справедливого лидера, который может горы свернуть, если это потребуется. И только маг, чья кожа напоминает медово-кофейную карамель, еле заметно с волнением поглядывает на Вестника. Только ему ведомы все переживания, что не видны посторонним глазам. Все внутренние страхи, пытающиеся вырваться наружу, каждую ночь. Все страшные молитвы о спасительной смерти, произнесённые в жуткой агонии. Поэтому, когда на уставшие стены опустилась тьма, а на ночном полотне зажглись яркие звезды, тот, кто днём вечно ходит с надменным видом и отпускает острые шутки, аккуратно поднимается по каменной лестнице в уже родные покои. И только на мгновение замирает перед тяжёлой дубовой дверью, в надежде услышать мирное сопение.       — Аматус…       Кунари, сидящий в холодном углу около кровати и с силой сжимавший свою «божественную» руку, поднимает на мага уставшие глаза и медленно отворачивается, не желая показывать слабость.       — Уходи, прошу.       Но Дориан всегда все делал по-своему, так что и в это раз он молча сел рядом, протягивая тёплые руки, дарящие блаженное спасение. Корнас никогда не сможет его прогнать, а Дориан никогда не поведётся на вымученную отвагу и неприступность.       Тяжелая темно-серая голова медленно опускается на загоревшее плечо и Тевиндерец чувствует, как тёплое дыхание Вестника касается оголенной шеи.       — Я так устал.       — Я знаю-знаю.       Пройдёт несколько часов и Инквизитору снова придётся играть роль непробиваемого защитника всех страждущих, ну, а пока что он может себе позволить побыть обычным смертным, так нуждающимся в поддержке и утешении.