***
За ночь они попробовали друг друга на вкус, чтоб после лежать на небольшом диване, смеясь над абсурдностью ситуации. Солнце просачивается сквозь темные шторы. Девушка перевернутся со спины на живот, рассматривая его лицо вблизи. Он похож на одну из куртизанок, которые уходят от ее брата в таком состоянии, словно он их жевал. Да и она выглядит не лучше. — Надеюсь, что синяков не будет, — шепчет Амелл, тыча в многочисленные маленькие ранки. — А леди Амелл придется объяснять, откуда у нее столько синяков. Девушка усмехнется, соскочив с дивана, приглашая Резерфорда на танец в тишине. Каблуки стучат по холодному и твердому камню. Она была его тенью. Дикая, игривая, знающая правила игры в высшем обществе. Их вальс превратился в танец с собственными тенями. Игра больше не продолжалась. Она победила в своей игре, но оказалась проигравшей в его. Смеется, кружится, словно в последний раз. Танец закончен. Время отправить гостей по домам. — Надеюсь, что это наша последняя встреча, — произнесет девушка, уходя от мужчины в противоположную от него сторону, — но будет весело, если встретимся снова.Часть 1
26 мая 2017 г. в 17:13
Примечания:
ошибки в пб
Каждый дом скрывает свои секреты и тайны, которые желает разгадать каждый интересующийся. Дом Амеллов скрывал свои секреты на протяжении нескольких поколений, пряча своих детей в темных комнатах. Лица наследников можно было увидеть не часто: фотографии, картины или редкие балы на которых они кружились в танце, как в последний раз.
Большинство взглядов направлены в сторону старшей дочери, которой предстоит взять семейные дела в свои руки. Рыжеволосая наследница даже не смотрела в стороны мужчин, ведь все они одинаковые. Вокруг все было одно и то же. Скучно. До отвращения противно.
Резерфорд ничем не отличался от других, но лишь изредка наблюдал за ней. Когда она кружилась в танце с очередным мужчиной, когда тихо смеялась над шуткой одной юной леди, которая смущалась даже посмотреть на ее младшего брата. Когда ее голубые глаза остановились на нем.
Смущен, но не пытается отвести взгляд. Они смотрят друг на друга сквозь толпу одинаковых людей до того момента, когда Амелл начала идти в его сторону. Он, не думая, делает шаги в ее сторону.
Они почти столкнутся лбами, когда окажутся рядом с друг другом, прежде, чем закружиться в танце, вынуждая многих дам, которые успели положить взгляд на Резерфорда, кусать тонкие пальчики.
Их танец был недолгим, ведь леди захотелось поговорить с ним наедине. Голод вскружил ей голову, когда среди одинаковых блюд появилось новое. Невинное. Солона еле сдерживалась, чтоб не впиться в его кожу на глазах у всех.
— Ты действительно думаешь, что мы будем разговаривать? — Амелл игриво улыбается, смотря на смущенного парня. — Думаешь, что я не видела, как ты на меня смотришь?
Солона стала яблоком раздора в совсем юные годы, когда впервые вышла в свет. Платье, словно облако, почти закрывало детское тело, обнажая кожу спины. Игра на детской сексуальности среди стариков была неплохим ходом для родителей, ведь кошельки смогут вложиться в их дело, если девочка сможет стать главным призом. Многие любили ее, многие презирали ее, считая эгоистичной. Амелл привыкла к этому с годами, когда все походило на игру. В этой игре она не проигрывала.
Девушка не может оторваться от его губ, когда дверь со скрипом закрывается. Кидается, словно хищник на легкую добычу, целуя скорее жестко и жадно, чем нежно и страстно. Рука Резерфорда скользит по бедру наследницы, когда ее спина встретится со стеной. Тонкие руки цепляются за его шею, а сама девушка привстает на носки, стоит только ему качнуться назад. Она играла и не могла проиграть.
Дело обстояли хреново. Голод Амелл смешался с желанием. Девушка разрывает поцелуй, прижимаясь губами к его шее. Прерывистое дыхание опалило шею Каллена, а с опухших от поцелуев губ срывались короткие вздохи. Девушка скользнет зубами по неидеальной, но сладкой коже. Острые зубы, найдя нужно место, воткнулись в кожу Резерфорда.
Стоп.
Каллена словно облили ледяной водой, когда он попытается осознать происходящее. Матушка постоянно говорила ему, что эти Амеллы странные и полны секретов. Он не верил ей. И до сих пор не мог поверить, что она была права.
Резерфорд, прикладывая силу, отталкивает от себя девушку, чьи губы перепачканы его кровью. Глаза горят неестественным для человека цветом. Она не человек.
— Самый главный секрет дома Амеллов заключается в том, что дети выгуливались на балах, ища новую жертву. — Амелл начинает говорить достаточно тихо, но Каллен прекрасно слышал ее. — Дети без дефектов могут выйти из дома, но дети с дефектами не покидают своих комнат без разрешения.
Она ждет побега. Ждет, когда он начнет уходить в сторону двери, а она, воспользовавшись им вцепиться в него. Выпьет его. Не оставит в живых.
Он не уходит.
Не убегает.
Стоит на месте.
Амелл смеется, смотря, как в медово-карих глазах отражаются ее горящие глаза. Девушка притягивает его к себе, слыша, как скрипит дверь. Улыбка похожа на оскал. Каллен сам тянется к ее губам. Кусает их, чем вызывая одобрительный стон, когда его кровь смешивается с ее.
Женщина, которая сама искала место для уединения, охнет, когда не видя лиц и одежды услышит женский стон. Дверь закроется так же резко, как и открылась. Он не убегает от нее. Он не отпускает ее. Из двух небольших ранок сочится кровь, которую Амелл буквально размазывает рукавом своего белого платья.
— Надо же, мальчик не захотел убегать к людям, крича, что Солона Амелл только что вцепилась в его шею, — девушка смеется, сжимая волос на затылке, стоит только ему провести рукой вдоль ее позвоночника.
— Мне стоит убежать сейчас?
— Попробуй.
Он даже не пробует вырваться, словно она сжала цепь, на которой он сидит и… отпускает, давая ему делать все, что он хочет. Шнуровка на платье ослабевает, оголяя тело. Медленно. Медленно, но решительно.
— Солона, — шепнул он в ключицу.
Она вздрогнет, когда он произнес ее имя. Амелл перестает чувствовать себя хищницей, ведь ее жертва оказалась куда сильнее, чем она ожидала. Багровые кровоподтеки, словно самое дорогое ожерелье, украшают ее кожу. Словно кистью Резерфорд оставляет их на нежной, как бархат, коже. От нее пахнет металлом и цветами.
Каллен — марионетка в руках умелого кукловода, которая обретает силу, чтоб дать отпор. Повторяет имя своего кукловода, как молитву перед сном. Изнеженные женские руки кукловода возятся с рубашкой, совершенно не боясь падения.
С каждой минутой для них все меньше голого тела. Наследница не выдержит и воткнется зубами в кожу, давая алой крови струиться из мелких ранок.
Красный цвет — цвет крови.
Красный цвет — цвет страсти.
Страсть в возбужденных взглядах, яркий румянец на щеках. Она была розой, шипы которой ранили, а бархат лепестков нежно заглаживал раны. Красота цветов обманчива. Ее красота обманчива.
Резерфорд не отталкивает ее, когда она цепляется за разные места зубами после каждого стона. Рукав платья окрасится в красный, когда она, не переставая цепляется за него, царапая ноготками спину.