Будь слабой только в моих руках

"Прошу, полюби меня"...

— Я даже не помню, когда ты сделала меня таким счастливым, Бон-Бон, — парень гладил рыжеватые волосы, раскинутые по дивану. — А я даже не помню, когда я исполнила твою просьбу, Мин-Мин, — её тонкие пальцы требовательно сплелись с его.        За окном только-только начало смеркаться. Пара лежала в просторной гостиной, смотря на моросящий на улице дождь. Он отбивал особенный ритм по плитке на веранде, барабанил по стеклянным дверям и окнам, создавал атмосферу уюта и помогал МинХёку почувствовать... насколько слаба девушка, лежащая в его руках? Да, насколько она слаба.       Морщится от резких звуков, прячет носик в его объятиях и смеётся, когда тёплые губы покрывают её хрупкие плечи невесомыми, но такими чувственными поцелуями. Её глаза прикованы к нему. Она смотрит так только на него. Так, словно он для неё — дороже мира всего.       Он не раз видел этот преданный взгляд, когда улавливал своё отражение в её карих омутах. Стоит, как впервые влюблённый мальчишка, улыбается. Только одинокую ромашку, сорванную по пути к школе, не протягивает. А сразу весь мир. Зачем мелочиться? Ведь она — его девочка, его маленькое и хрупкое сокровище, пару раз приносящее его домой в стельку пьяным на одном плече.        Но МинХёку всегда казалось, что она очень слаба, что она разобьётся от единого неверного прикосновения, что она, как лепестки розы, опадёт от малейшего ветерка. И пусть мозгом он понимал, что скорее такое случится с ним, но сердце твердило обратное и сжималось всякий раз, когда она поднимала что-то тяжёлое. И у неё сжималось. И сжимается всё время. Это тяжело — нести такой крест. Но сейчас эта ноша приходится на две спины. — Я до безумия люблю тебя, ты знаешь? — его голос тихий и нежный, дыхание опаляет оголённую шею. Эти слова заставляют всё внутри вздрагивать и подрываться с места, ведь это правда. И они оба это знают. И оба это чувствуют. — Я знаю, — девушка перевернулась на спину, оказавшись под президентом Аном, — а ты, ты знаешь, что я люблю тебя ещё сильнее? — эти карие глаза напротив сводят с ума. Они смотрят настолько прямо и неприкрыто, что Мин не в силах скрыть что-либо, как и она от него.        МинХёк накрыл её алые губы своими, начиная медленно и очень нежно целовать. Он боялся сделать что-нибудь не так, неправильно, боялся спугнуть её и причинить боль. Но она боялась этого ещё больше, поэтому страшилась того момента, когда их отношения перейдут на новый уровень, как в игре, где боссом является она сама, её сила и страх, которые подливали масла в огонь.        Руки президента поглаживали её талию, забираясь под тёплую кофту, выуженную девушкой из его гардеробной, потому что вещица пахнет им. Бон Сун хочет, очень хочет близости с ним, как и он. Но оба боятся причинить друг другу боль. Кофта аккуратно приземляется на пол поодаль от дивана, туда же отлетает его футболка. Каждая его клетка ощущает бархат её кожи и вуаль бра, который маленькие ручки отчаянно пытаются прикрыть, но он перехватывает их, устраивая ладошки на своей крепкой груди, за которой можно спрятаться ото всех.        Поцелуи становятся требовательнее, глубже и чувственнее. Его пальцы умело расстёгивают застёжку, аккуратно снимая лямки с её рук. От ощущения её груди на своей коже Мин начинает чаще дышать, сердце бешено биться, и, наконец, рассудок — мутнеть. Поцелуи переходят всё ниже, опаляя горячим дыханием шею и аккуратную грудь. С её губ сходят тихие стоны, которые она прячет в кулачок, но даже этого хватает, чтобы понять — зелёный свет для дальнейших действий дан.        И Мин не хочет медлить, не хочет заставлять её ждать. А хочет дать ей сполна насладиться новыми ощущениями, свыкнуться с мыслью, что сегодня она перестанет быть девочкой и станет его. Такую Бон Сун, смущённую, разгорячённую и возбуждённую от невинных ласк, видит только он. Только от его прикосновений она тихо постанывает и отводит взгляд.        Он очерчивает контур её груди языком, играет с возбуждёнными сосками и вдыхает запах спелых персиков, который источает её невинное тело. Мин не мог представить её в своей постели, не мог даже мечтать, что именно он станет для неё тем самым сокровенным первым опытом. Его губы спускаются всё ниже и ниже, оставляя влажные дорожки на белоснежной коже. Бон Сун выгибается навстречу его поцелуям, впиваясь пальцами в его крепкие плечи. Девушка смущается от каждого своего вздоха и стона, от своего затуманенного взгляда, от того, что она сейчас чувствует, и от желания, разрастающегося внизу живота.       Мин Хёк приподнялся от её желанного тела, замечая, что девушка не решается посмотреть на него, повернув голову на бок и приоткрыв губы. — Бон Сун, — его пальцы ухватились за её подбородок, поворачивая на себя, — смотри на меня, — она повернулась, поднимая на него глаза. Дыхание перехватывало, желание, разливаясь по животу, заставляло выгибаться и закусывать губу. — Я-я всегда смотрю только на тебя, — До засмущалась от собственных слов, но смотреть ему в глаза не перестала, потянувшись к его губам за поцелуем.        Мин никогда не позволял себе опошлять их поцелуи, но сейчас девушка сама сделала шаг вперёд, неуверенно касаясь его языка, побуждая его перенять инициативу. Их языки переплелись, делясь жаром с друг другом. Влажно, пошло и жарко, отчего в штанах Мина становится с каждой секундой всё теснее и теснее.       Он переходит на её тонкую шейку, целуя каждый сантиметр и оставляя красные отметины на чистой коже. Его руки опускаются ниже, пальцы поддевают кромку шортов, медленно стягивая их с девушки. Это не вызывает у неё волну смущения, а наоборот — тонкие пальцы оказываются на его штанах и как бы намекают, что эта вещь — лишняя. Ан понимает всё без лишних слов и снимает их, скидывая на пол.       Глаза девушки ненароком натыкаются на выпирающее через ткань боксёров достоинство Мин Хёка. Он проследил за её взглядом и замешкался — как реагировать, что дальше делать? В теории-то всё понятно, но даже его пробрало смущение. Он смущается только с ней. Никому раньше это не удавалось — смутить Ана, но ей под силу всё. — Я сделала что-то не так? — её тихий голос вывел его из минутного ступора. — Нет, нет, конечно, — Мин снова накрыл её своим телом, нависая сверху. — Тогда, почему ты остановился? — эти карие бесстыдные глаза. Она даже не понимает, какие мысли и сцены в его голове от этого вопроса. Как он перевернул его в просьбу и производит в своих мыслях на повторе, снова и снова нажимая на repeat.        Жаркие поцелуи снова покрывают каждый сантиметр кожи Бон Сун, руки президента изучающе скользят по изгибам её тела, пальцы временами впиваются. Больно, но чертовски приятно. И ей уже хочется больше, этого уже не достаточно. И в голове лихорадочно бьются мысли с немым вопросом — как же ему намекнуть?        И когда в очередной раз она чувствует его так близко, что хочется самой всё сделать, девушка не выдерживает: — МинХёк, — он приподнялся и посмотрел на неё, — п-пожалуйста...        Ан без лишних слов понял девушку. Ему было трудно сдерживаться, но он так хотел сделать её первый раз по-нежному запоминающимся, что, в принципе, у него и так удавалось.       Первый толчок, и До зажмурила глаза, прикусывая пальцы, чтобы не заскулить от боли, сковавшей низ живота. Он всё понимает и двигается крайне медленно, осторожно, нежно убирая с её лица волосы и проводя ладонью по щеке. — Сейчас всё пройдёт, потерпи, пожалуйста, — он целует её щёки вместе со слезами.        И боль действительно проходит через пару минут. А на смену ей приходит то, от чего девушка выгибается, цепляется за широкие плечи, но отдёргивает руки, боясь сделать ему больно. Но Мин снова закидывает их за спину, набирая темп. И вот уже ногти До оставляют на нём следы. Она постанывает в такт его движений и искренне радуется, слыша, что ему тоже приятно — он чуть порыкивает у самого её уха и сдержанно мычит.        Степени удовольствия сменяются одна за другой, накрывая волнами из новых, доселе неизвестных для неё ощущений. Сердце быстро стучит, всё тело окутал жар. И очередная, более сильная волна накрывает их обоих, заставляя застонать в голос.        МинХёк ложится рядом с девушкой, обнимая её и целуя в голову. Она уже почти спит, обомлев в его объятиях и чуть заметно и тепло ему улыбаясь. Её руки покорно лежат на его груди, такие слабенькие пальчики едва чувствуются. И Ан чертовски от этого счастлив — никто, кроме него, не застанет её такой беззащитной, хрупкой и по-детки беспомощной. — Пожалуйста, — он целует Бон Сун в лоб, мешая царству Морфея отобрать её у него, — будь слабой только в моих руках.