Тяжелая жизнь в новом мире

      Боль…       Все, что я чувствовал — это невыносимую боль в правой ноге. Тело ломило, голова трещала по швам, в нос бил сильный запах гари, а где-то вдалеке слышались непонятные хлопки.       «Какого хрена…» — спросил я себя, едва ли понимая, что происходит. В голове творилась каша. Обрывки воспоминаний мелькали, сменяя друг друга. Орки, бой, бронетранспортер, граната…       «Точно… Граната… «Вархаммер»… Блять…» — вспомнил я. Теперь все начинало складываться в единую картину. Я в «Вархаммере», был бой с орками, над нами пролетел БТР на гравитационной подушке, потом полетели гранаты…       А дальше все обрывалось. Полностью. По всей видимости, меня оглушило ударной волной и я отключился.       Кое-как приоткрыв глаза, я видел перед собой темноту и невнятные силуэты, освещаемые тусклым светом откуда-то сверху. Но как только я немного присмотрелся, стало понятно, что эти силуэты — стена окопа и лежащий гвардеец с разорванным животом, из которого вывалились кишки. Рядом с ним лежал на животе еще один труп гвардейца.       Интуиция подсказывала мне, что произошло самое плохое из возможных вариантов: бой проигран, орки прорвались дальше, а я, стало быть, уже во вражеском тылу. И это было очень хреново.       «Так… Давай, Игорь… Соберись… Надо валить отсюда…» — проговорил я самому себе, чтобы заставить себя встать. Упершись руками в песок траншеи, я попытался встать, и в тот же момент правую ногу пронзила острая боль, причем сразу в двух местах на бедре. Едва сдержавшись от того, чтобы вскрикнуть, я расслабился и попытался аккуратно ощупать ногу.       Через несколько секунд пальцы наткнулись на дыру в брюках в районе бедра, снова вызвав приступ сильной боли.       Похоже, это был осколок от гранаты. И раз я жив, значит, артерия не задета, а рана уже закупорена свернувшийся кровью. Это было хорошо, вот только теперь возникала другая проблема: угроза заражения крови.       «Ладно… Разберемся с этим потом…» — подумал я. Теперь главное было — добраться до своих и найти медика.       Немного придя в себя, я, собравшись с силами и задержав дыхание, все же смог кое-как подняться и присесть, облокотившись на стену траншеи. Как только боль немного прошла, я осторожно выдохнул и начал искать свою портативную аптечку, которую я взял себе еще перед первым боем — рассказы соседа-афганца о том, как подобная вещь ему три раза спасала жизнь, впечатались в мою память достаточно, чтобы я о них помнил даже здесь.       «Эх, Андрей Витальевич… А вы ведь надеялись, что я никогда на войну не попаду…» — вспомнил я, обращаясь к человеку, который был мне если не как отец, то как дядя уж точно.       Достав аптечку, я начал искать в ней ярко-оранжевый футляр, в котором лежали необходимые лекарства. Это заняло несколько секунд, но, открыв его, я был готов снова выматериться: все шприц-тюбики с лекарствами были цветными, вот только различить эти цвета в такой темноте под тусклым светом неполной луны было совсем непросто.       «Фонарик», — неожиданно промелькнула в голове мысль, после которой я полез в нагрудный карман шинели и сразу же нашел там заветный фонарик.       Включив его и поднеся вплотную к аптечке, я, привыкнув к яркому свету, начал разглядывать шприц-тюбики.       Заветный тюбик красного цвета нашелся сразу же. Взяв его и сняв с него колпачок, я вколол иглу в ногу сквозь штанину, выдавливая сыворотку прямо внутрь.       Уже спустя секунд пять эффект начал проявляться — нога начала неметь и ощущаться, как ватная, а вскоре я и вовсе прекратил ее чувствовать. Боль исчезла, и теперь можно было двигаться дальше.       Однако, немного придя в себя, я неожиданно понял еще один хреновый момент: ни болтера, ни цепного меча, ни даже красного шарфа на поясе со мной не было. Наверняка их снял с меня какой-то орк, посчитав мертвым. Оставаться в тылу у зеленокожих без оружия я не собирался, потому надо еще найти, чем можно себя защитить.       Подобравшись к двум телам гвардейцев, я, к своему разочарованию, заметил, что у них тоже не было ни лазгана, ни какого-нибудь другого оружия — по всей видимости, орки знатно постарались, пока я был без сознания. Ситуация была более чем хреновая, если не сказать еще хуже, но выбора у меня особого и нет — надо как можно скорее и незаметнее пробираться к своим.       Потому, собравшись с мыслями и пригнувшись, я начал идти по траншее небольшими шагами, чтобы создавать как можно меньше шума, и при этом внимательно осматривался в надежде найти оружие.              Сами траншеи представляли из себя настоящую бойню. Везде, куда я ни смотрел, лежали трупы гвардейцев и зеленокожих вперемешку с конечностями, головами и потрохами. Сказать, чьих трупов было больше, я не мог, но было очевидно, что гвардейцы продали свои жизни подороже.       От всего этого зрелища становилось не по себе. Я, конечно, не мог назвать себя неженкой и вполне нормально относился к крови и тому подобному, но то касалось фильмов и аниме, а здесь… Здесь была реальность. Жестокая и неотвратимая реальность, в которой мне надо было выжить.       Что еще было плохо — оружия я так и не нашел, а оружейные блиндажи, на которые у меня еще была маленькая надежда, оказались взорваны, из-за чего я старался красться еще осторожнее и вслушиваться в окружение еще внимательнее, чтобы ненароком не напороться на орков, но единственное, что я слышал, так это непрекращающиеся звуки боев со стороны позиций скитариев и наших тыловых укреплений. Бои там шли нешуточные.       Вскоре я смог пройти несколько траншей, все ближе подбираясь ко второй линии укреплений, как вдруг до меня дошли какие-то непонятные звуки, напоминавшие какое-то… рычание.       Я сразу остановился и пригнулся — такое рычание могло принадлежать только оркам.       Сердце заколотилось чаще. Мысли начали сменять друг друга с лихорадочной скоростью. Если они рядом, то у меня есть только один шанс спастись — бежать.       «Спокойно, Игорь… Спокойно…» — повторял я сам себе, пытаясь даже дышать тише.       Внезапно воздух пронзил громкий звук нескольких ударов металла об металл вперемешку со злым рычанием, заставивший меня вздрогнуть от неожиданности.       Удары повторились, но на этот раз они были громче, а рычание — злее.       Звуки шли, насколько я мог понять, со стороны одного из дотов, и, по всей видимости, орки пытались в него вломиться, стуча по двери.       В этот момент звук очереди из тяжелого болтера прогремел над позициями, заставив меня вздрогнуть и пригнуться еще ниже. Секунд пять стрельба и вопли не прекращались, а затем все резко стихло.       Секунд десять я ждал продолжения, но ничего не происходило, в то время как до меня начинало доходить другое: тут есть выжившие! В одном из дотов еще остались гвардейцы, и они все еще отстреливаются.       Это было моим спасением. Пускай дот и находился в тылу у врага, он был пригоден для круговой обороны, там было оружие и боеприпасы и там были люди. А значит, была возможность выжить.       Подождав еще немного и окончательно убедившись, что больше ничего не происходит, я начал продвигаться к доту, откуда доносились выстрелы.       Это заняло примерно минуту, но затем возникшая в голове мысль прямо-таки приказала мне остановиться.       «А если они начнут и в меня стрелять?» — подумал я, понимая, что гвардейцы вполне могут принять меня за орка. При таком освещении это было вполне возможно.       Потому, дойдя до угла траншеи, я достал свой фонарик из внутреннего кармана, который орки, к счастью, не нашли, направил в сторону дота и начал мигать им.       И через несколько секунд я услышал слабый металлический звук, как будто что-то открылось.       — Эй, ты. Иди сюда, — произнесли с той стороны. Уговаривать меня не пришлось, и я быстро направился к доту, переступая через недавно убитых орков. Наверняка это были трофейщики.       Как только я дошел до бронированной двери, она тихо приоткрылась, впуская меня внутрь, а затем также тихо закрылась, погружая дот в полную темноту.       Через секунду передо мной зажегся яркий свет фонарика, отчего отвыкшие от света глаза рефлекторно закрылись.       — Г-господин… к-комис-сар… Вы живы! — тихим, но явно шокированным голосом произнес кто-то, после чего в доте послышалось удивленное оживление, а фонарик направил свет в пол, благодаря чему я снова смог нормально видеть.       — Да, — ответил я ему. — Меня оглушило орочьей гранатой, лишь недавно пришел в себя. И еще поймал пару осколков в ногу, но это подождет. Вам известно, какова ситуация сейчас?       — Не полностью, господин комиссар, — ответил мне уже другой голос, после чего ко мне подошел один из гвардейцев и отдал честь. — Сержант Венсор Сакрит. Нам известно лишь то, что нашим пришлось отступить на третью линию, там сейчас идут бои, но нам мало что говорят — у полковника и без нас сейчас проблем хватает.       — У вас есть прямая связь с ним? — спросил я у сержанта как можно более спокойным голосом.       — Да, господин комиссар. Вокс-передатчик полностью функционирует. Соединить с ним?       — Давай, — ответил я.       Сержант повернулся к другому гвардейцу, который сидел за небольшим столом, на котором располагался достаточно крупный вокс-передатчик, напоминающий больше металлическую коробку с кнопками и наушниками, и тот быстро активировал его.       — Форт-двенадцать вызывает Цитадель, как слышно меня, прием? — произнес радист в приемник гарнитуры. — Цитадель, комиссар запрашивает канал с полковником, как слышно меня, прием? — подождав еще несколько секунд, радист снял с себя вокс-гарнитуру и передал ее мне.       — Полковник, на связи комиссар Мерцелиус, — произнес я, как только надел на себя наушники с микрофоном.       — Комиссар, вы все-таки живы. Вас уже успели мертвым признать, — послышался немного искаженный голос Верманда с той стороны.       — Долго объяснять. Какова сейчас ситуация? — перешел я к насущным вопросам.       — Все очень хреново, комиссар. И первый, и второй батальоны отступили до третьей линии обороны, а третий батальон еще в середине дня введен в бой. Но хуже всего на позициях скитариев: там настоящая мясорубка, бой ведется в рукопашную. Магос Финцельд направляет туда роту за ротой, но это мало что дает, так как орки тоже постоянно прибывают на кораблях.       — Понятно. У вас есть какой-нибудь план? — задал я очень волнующий меня вопрос. Было ясно, что сейчас все зависит от полковника и его умений.       — Мы готовим контратаку, чтобы сбросить орков обратно в море. Седьмой и восьмой батальоны уже направляются сюда и прибудут завтра. Также к нам направляются еще семь тысяч скитариев и тридцать «Сотрясателей». До этого времени нам остается только держать оборону.       — Я вас понял, полковник. Мы будем оставаться в доте, пробиться к вам все равно не выйдет. Когда начнется контратака, мы поддержим вас огнем, — объяснил я Шеркину свой план действий. Все же надо было объяснить причину, по которой я покидать этот дот не собираюсь.       — Хорошо. Удачи вам, комиссар. И да поможет вам Император, — ответил мне Верманд.       — И вам тоже, полковник. Конец связи, — попрощался я, после чего снял с себя гарнитуру и повернулся к гвардейцам. — Так, гвардейцы. Делаем следующим образом. Сидим тихо, стреляем в самых крайних случаях, чтобы не привлекать орков, а когда наши начнут контрнаступление — вот тогда мы и вдарим по зеленокожим, — в этот момент я вдруг заметил, как на меня смотрят гвардейцы. Все они смотрели на меня с какой-то надеждой, будто я знаю, что и как надо делать. Более того, у них появилась надежда выжить. И эти взгляды были настолько искренними, что сердце у меня пропустило удар — еще никогда в своей жизни я не вел за собой людей. Не умел я этого делать, уж слишком я был необщительным человеком. Но сейчас выбора другого не было. Теперь от меня зависят шестнадцать жизней, которые доверились мне, потому что я не какой-то хрен с бугра, а полковой комиссар. — Всем все понятно?       — Да, господин комиссар, — ответил за всех сержант.       — Вот и хорошо. А теперь будет один вопрос: среди вас есть кто-то, кто сможет вытащить осколки из ноги? Меня ранило орочьей гранатой, а обезболивающее скоро прекратит действовать, — задал я еще один животрепещущий вопрос.       — Хирургеонов среди нас нет, господин комиссар, — разочаровал меня все тот же сержант. — Но думаю, я смогу это сделать. Кое-какие навыки у меня имеются.       — Ну, это уже лучше, чем ничего, — с немного наигранным оптимизмом, скрывающим мой скепсис, сказал я гвардейцу. Ночь и не думала становиться проще.              Следующий час прошел более-менее нормально, с горем пополам. Сержант не сильно умел обращаться с щипцами и скальпелем, из-за чего я очень волновался и надеялся, что он не заденет артерию, потому как истечь кровью мне не очень хотелось. После десяти минут ковыряния в моей ноге сержант все же вытащил из меня осколки, продезинфицировал раны и зашил их, а затем ввел антибиотик на случай, если в кровь все же попала инфекция.       Как еще потом выяснилось, могло быть хуже. Мне в спину попало еще три осколка гранаты, но они застряли в бронежилете, который все еще был на мне. Если бы не он, мне как минимум пробило бы легкие и я уже не смог бы проснуться.       Теперь же нам оставалось только ждать в этом доте и надеяться, что орки больше не попытаются к нам пробраться.       Сам дот был не очень большим — всего семь метров в диаметре и четыре метра в высоту, плюс еще был подвал, где хранились боеприпасы, провизия, вода, медикаменты, аккумуляторы и сортир.       Сидели в полной темноте, чтобы свет из амбразур не привлек каких-нибудь орков, из-за чего перед собой я видел только черное ничего.       Зато слышал я многое. Приглушенные звуки боя на третьей линии. Дыхание шестнадцати человек. Шуршание сапог по земле. Все это отчетливо было слышно.       Еще было душно, как будто человек десять всю ночь бухали в общажной комнате и не проветривали. Да, к запаху пота еще можно было привыкнуть, но вот к ощущению, что ты в своеобразной духовке — уже сложнее. Очень хотелось пить, но я пытался пить как можно меньше, чтобы не бегать в кромешной темноте в сортир.       Но самое странное для меня было то, что все молчали. Никто ничего не говорил, даже шепотом. Может, это было из-за недоверия ко мне, как к комиссару, а может, из-за атмосферы напряжения, которая витала в доте.       Спать же почему-то не хотелось, потому все, что мне оставалось — это лежать на полу, чтобы лишний раз не напрягать ногу, и ждать.       Ждать наступления наших.       

На следующий день. Третья линия обороны. Рядовой Рингер Вимолт.

      Тишина, опустившаяся на позиции, становилась все более утомляющей. Все ждали, пока истекут последние минуты перед началом наступления и прозвучит команда выдвигаться вперед.       Еще вчера утром мало кто мог поверить в то, что до такого дойдет — линии укреплений считались надежными, да и когда ты сидишь на третьей линии, тебя не особо волнует, что происходит на первой, ведь все, что тебе остается, так это смотреть вперед и слушать звуки боя. Но когда к нам поступили раненые с передовой линии и полевые хирургеоны сказали, что орки теснят там наших, мы начали волноваться. Когда еще одни санитары сказали, что орки уже на второй линии, волнение начинало переходить в тихую панику. А когда всем войскам на второй линии приказали отходить на третью, а выжившие донесли весть о гибели комиссара Мерцелиуса, мы поняли, что дело совсем дерьмовое. Лишь слова младшего комиссара Бертима заставили всех нас одуматься.       «Крепитесь, гвардейцы, ибо мы не имеем права отступить! За нами — миллиарды слуг Императора, что надеются на нас!» — кричал он по громкоговорителю, заставляя солдат прийти в себя.       Вот только никто из нас тогда не знал, что будет ночью, потому что ночью началась бойня. Орки не прекращали идти на нас, даже несмотря на то, что лазганы, болтеры и стабберные пулеметы выкашивали их сотнями. Они бежали с упорством безумцев, стреляя на ходу, размахивая чем попало и выкрикивая свои боевые кличи. Вскоре даже третья линия оказалась на грани — потери были огромными, тяжелого вооружения практически не осталось, а орки продолжали напор, захватывая одну траншею за другой.       Но мы выстояли. Несмотря ни на что — все же выстояли. Зеленокожие ублюдки прекратили атаки, когда потери стали огромными даже по их меркам. И теперь пришел наш черед идти вперед. Теперь мы должны были наступать, чтобы сбросить этих ублюдков обратно в море.       Оставалось только подождать всего несколько минут.       Сам план был прост — наступать штурмовыми группами по траншеям, зачищая каждый метр от зеленокожих.       Лично я уже знал, куда направлюсь вместе с отделением — земля между траншеями, усыпанная трупами орков и остовами подбитой техники. Именно по ней мы должны были пройти, убивая каждого зеленокожего и прикрывая тех, кто зачищает траншеи.       «Еще немного… Еще немного, мрази…» — произнес я про себя, думая о том, что сегодня эти зеленокожие мрази умрут.       — Отделение, — вдруг послышался в воксе голос нашего сержанта, Норвака Минкиста, — выдвигаемся.       «Наконец-то!» — подумал я, проговорил про себя короткую молитву Императору и начал вылезать из траншеи вместе со сослуживцами из отделения. Это заняло пару секунд, после которых я снял лазган с предохранителя, прицелился вперед и двинулся вперед вслед за сержантом.       Шли мы аккуратно, внимательно смотря вперед, не отвлекаясь от того, что происходило вокруг, при этом пытаясь не споткнуться о трупы зеленокожих, коими была устлана земля. В любой момент на нас мог выпрыгнуть орк, и мы должны быть готовы пристрелить его точным выстрелом в голову до того, как он убьет нас.       Дойдя до первой ничейной траншеи, по которой уже шли наши отряды зачистки, мы перепрыгнули ее и двинулись дальше, к «Химере», подбитой сегодня ночью с помощью мельты. Она была хорошим прикрытием.       Укрывшись за бронированным остовом, я посмотрел вперед. Насколько хватало взгляда, были видны лишь гниющие трупы и доты, торчащие одинокими холмиками из изрытой траншеями поверхности этого острова.       — Чисто. Пошли, — проговорил сержант Минкист напрямую, без вокса, после чего мы двинулись дальше.       За две минуты мы преодолели еще три пустующие траншеи и снова остановились, чтобы проверить обстановку. Все было тихо, противник еще не был виден, потому мы направились дальше.       И вдруг, идя к очередной траншее, я увидел движение. За доли секунды удалось распознать в смутном силуэте орка, который целился в нас из какого-то оружия.       — Противник! — крикнул я и выстрелил. Остальные последовали моему примеру, и залп десяти лазганов заставил голову орка взорваться.       По округе пронесся гомон орочьего рычания. Началось.       Вмиг еще три орка поднялись из траншей и были встречены слаженным огнем лазганов.       Грохот вокруг нарастал. Другие отряды тоже начали стрелять по оркам. Треск лазганов начал смешиваться с хлопками стабберов и болтеров. Затем над полем боя начали звучать громоподобные хлопки — наши снайперы, сидящие на крышах дотов, подключились к битве, и теперь их огромные винтовки начали собирать свой кровавый урожай с помощью болтов.       Впереди, метрах в пятидесяти от нас, возникли силуэты сразу семерых орков. Они вылезли из траншей и теперь бежали к нам, стреляя на ходу. Мы сразу же, на автоматизме, упали на землю, чтобы не быть легкой мишенью, и открыли по ним ответный огонь из лазганов, убивая одного орка за другим. Остальных это не останавливало, и они продолжали бежать на нас.       Они были все ближе. Уже можно было рассмотреть их уродливые лица, раскрытые пасти и огромные зубы.       К счастью, лазганы делали свою работу и вскоре последний орк, буквально зажаренный, упал на землю.       — Вингорт убит. Продвигаемся дальше, — проговорил сержант. Я посмотрел на него, а затем на тело, лежащее на земле — Вингорту разорвало грудину, крупнокалиберная орочья пуля не оставила ему ни шанса.       Злость и тоска начали заполнять мысли. Еще пару секунд назад они стояли рядом и стреляли во врага, а теперь их нет. И что самое жуткое, это могло произойти и со мной тоже. В меня тоже могла вот так прилететь пуля и лишить жизни, оборвать ее в одно мгновение. Но сейчас времени на это нет, надо двигаться дальше, как и сказал сержант. Время для поминок еще будет.       «Вы у меня поплатитесь за это, ублюдки…» — подумал я, целясь вперед и видя, как новая толпа орков, еще больше прежней, идет на нас, ведомая зеленокожим громилой, казавшимся больше своих сородичей на голову.       Однако уже в следующую секунду его буквально разорвало на куски — кто-то из снайперов выбрал его своей целью и не промахнулся.       Без приказов мы возобновили огонь, и именно в этот момент мой лазган запищал, оповещая о разрядке батареи.       — Перезарядка! — крикнул я, отточенными движения меняя батарею. На все ушло меньше двух секунд, и вот я снова стреляю в орков, которых осталось всего трое.       Их жизни прервались, и мы продолжили движение вперед.       Убив спрятавшегося за обломками гретчина, мы заметили, как впереди, перед окопом, к нам идет огромная толпа орков. Там было много, очень много этих тварей.       — В траншею, живо! — крикнул сержант. Мы быстро запрыгнули в нее и направили лазганы на бегущую толпу. Вся траншея уже была занята нашими, те стреляли из окопа в сторону приближающихся врагов. Несмотря на то, что наступление шло по плану, никто не спешил и не отставал, орки, по всей видимости, уже смогли заметить нашу атаку, собраться в кое-как организованную толпу и перейти в бездумную контратаку.       — Дайте пройти! — крикнул кто-то сзади. Я оглянулся и увидел, как два гвардейца тащат «Мясника», крупнокалиберный стабберный пулемет, а третий — два магазина к нему. Они быстро спрыгнули в траншею, со всей возможной аккуратностью скинули с задней стенки окопа пулемет и начали устанавливать его на треногу в специально выкопанную выемку. Всего десять секунд — и пулемет открыл огонь.       Грохот усилился десятикратно, а пули начали убивать зеленокожих одного за другим, пробивая их непрочную броню и превращая внутренности в кровавое месиво. Некоторые из них начали стрелять на ходу, но толку от этого было никакого.       Спустя полминуты пулемет перестал стрелять — орков впереди больше не было.       — Продвигаемся! — снова крикнул сержант, и все сразу же начали вылезать из траншей. Надо было идти дальше.       Единичные орки начинали выползать из находящихся впереди траншей, пытаясь выстрелить в нас, но мы быстро их убивали и шли дальше.       Внезапно послышался треск тяжелого болтера, и нескольких парней, что стояли слева от меня, разорвало на куски. Я машинально упал на землю между двумя трупами зеленокожих и начал осматриваться.       Противник нашелся быстро — орки стреляли по нам из уцелевшего дота. Я быстро осмотрелся. Вокруг не было никого из наших. Либо мертвы, либо тоже легли на землю и не высовываются.       Орки начали стрелять куда-то вдаль, по-видимому, решив, что рядом с ними никого в живых не осталось.       Краем глаза, с правой стороны, я заметил движение, а через секунду — лицо Солтиса.       — Ринги! Надо прибить этот дот, или нас всех тут убьют! — начал он сразу.       — Но что делать?! — спросил я и начал усиленно думать. Уже через несколько секунд в мою голову пришла идея. — Доставай дымовые! Подбежим… ОРКИ! — за долю секунды я заметил двух вылезающих из траншеи впереди зеленокожих, направил на них лазган и выстрелил. Первому орку я попал в голову, и та взорвалась, а второго прибил уже Солтис, быстро среагировавший на мое предупреждение. — Подбежим вплотную и забросим гранаты в амбразуры!       — Хорошо! — произнес Солтис, после чего я и он достали по одной дымовой гранате, выдернули из каждой чеку и бросили вперед. Далеко бросить гранаты не вышло, ведь метали лежа, но и такого результата хватило. Густой белый дым начал быстро обволакивать дот, и вскоре его и вовсе нельзя было разглядеть.       — Пошли! — крикнул я, когда пулемет начал стрелять в сторону от нас. Мы оба, пригнувшись, побежали к доту так быстро, как только могли, отойдя немного в сторону, чтобы орки в нас не попали. Уже через пару десятков секунд мы оказались рядом с дотом и прислонились к нему спинами, одновременно доставая осколочно-фугасные гранаты.       — Давай по две, ты в одну, я в другую, — предложил Солтис, на что я просто кивнул. Спустя секунду активированные гранаты полетели в амбразуры, после чего мы оба отбежали от дота сквозь белую мглу и легли на землю.       Позади послышался оглушительный взрыв. Волна теплого воздуха обдала кожу, но это меня не волновало — главное, что теперь мне не угрожала опасность.       Но затем в голову начало приходить осознание произошедшего, отчего тело начала колотить дрожь. Погибли почти все из моего отделения. Я знал, что это возможно… Но не думал, что это случится именно вот так. Я остался лежать на земле, пытаясь понять, что теперь делать дальше. Нас осталось всего двое. Двое! Вдвоем идти дальше в атаку? Это же чистое самоубийство!       Спустя минуту, когда белый дым уже начал рассеиваться, прямо на нас выбежало другое отделение. Не медля, гвардейцы побежали дальше, но один из них, с сержантскими нашивками, остановился, увидев нас.       — Эй вы, двое! Кто такие?! — спросил он, смотря прямо на нас.       — Рядовые Вимолт и Хистен. Отделение три, взвод шесть, рота один, — четко проговорил я, в то время как последние гвардейцы проходили мимо нас, занимая траншею впереди.       — Где ваш командир? — задал следующий вопрос боец.       — Вот он…т- послышался голос Солтиса. Посмотрев на друга, я увидел его сидящим на коленях перед верхней половиной тела нашего сержанта, из которой уже вывалились кишки. Вторая половина, ноги и таз, лежала в стороне. — Норвак… Как же так, Норвак…       — Кто-то еще остался из вашего отделения?       — Нет… — ответил я, видя, что Солтис сейчас не может ответить.       — Тогда поступаете в мое распоряжение. Сержант Валгорет, отделение семь, тот же взвод и рота. Переведите вокс на частоту двадцать семь — одиннадцать и двигайте к нам.       — Есть, сэр! — произнес я, после чего повернулся к Солтису. Я не знал, что следует делать в таких ситуациях, потому сказал то, что первым пришло в голову. — Ему уже ничем не поможешь, Солт. Нам надо двигаться дальше. Он бы сказал нам именно так.       — Да… Он бы точно сказал именно это… — произнес Солт, успокаиваясь. Его можно было понять, он с Норваком были из одного города, хорошо сдружились еще в СПО Вермара. Мне самому было больно от осознания того, что почти все мое отделение сегодня погибло. Руки все еще слегка подрагивали. Но нам надо было двигаться дальше.       Преодолев мандраж и собравшись с мыслями, я покрепче перехватил лазган и пошел дальше. Вслед за своим новым отделением.       Вскоре мы снова вступили бой. Пока четверо бойцов, двое стоя и двое с колена, стреляли в переход, соединяющий две траншеи, остальные стреляли по трем оркам, что бежали на нас. Недолго думая, мы последовали их примеру.       — Так, парни, двигаем вперед! — приказал сержант, который теперь был для меня новым командиром.       Мы направились вперед, убивая орков. Но скольких бы мы ни убили, на нас постоянно выскакивали все новые и новые ксеносы. Казалось, что их становилось не меньше, а наоборот — все больше и больше. Нам все чаще приходилось останавливаться и отстреливаться, чтобы уничтожить наступающих орков, или же зачищать занятые противником доты. Оркам подходило подкрепление с моря, из-за чего они быстро собирались в контратаки. Единственным нашим преимуществом было то, что все они были неорганизованными и безрассудными — орки просто собирались в толпу по пять, семь, десять, а то и двадцать тварей и шли в атаку, стреляя наугад.              Так прошел примерно час боя, за который мы смогли зачистить третью линию укреплений и начать зачищать вторую.       К сожалению, потери были высокими. Семнадцать гвардейцев были убиты, а еще тридцать одного раненого оставили с полевыми медиками, но гвардейцы, идущие за нами, быстро восполняли потери.       — Транспорт противника! — прокричал кто-то, когда мы сидели в очередной траншее. Впереди к нам ехал громоздкий орочий грузовик, сделанный, судя по виду, из попавшего под руку металлолома, в сопровождении не меньше двух десятков зеленокожих. На нем сидел пулеметчик, который начал поливать нас огнем. Это был стаббер, но пули ложились так кучно к нам, что пришлось залечь на дно траншеи.       — Вот же фраговы ублюдки! — произнес сержант. — Миртеш, доставай трубу и прикончи эту рухлядь!       — Есть, сержант! — ответил Миртеш, гранатометчик из подобравшего нас отделения. Он быстрыми движениями начал доставать свой гранатомет и заряжать его ракетой.       Несколько секунд, и первая ракета полетела в орков, оставляя за собой хвост из белого дыма.       Попадание было точно в цель. Грузовик ксеносов разорвало на куски и поглотило огненным шаром. Часть пеших орков раскидало в разные стороны, а часть воспламенилась, но это не остановило ксеносов — сгорая заживо, они ринулись на нас с утроенной яростью, рыча во всю глотку.       — Приготовиться, парни, сейчас будет жарко! — сказал сержант. Толпа орков продолжала наступать на нас.       К счастью, у нас был «Мясник», который двое гвардейцев в спешном порядке устанавливали на треногу позади траншеи.       И как только пулемет был готов, он открыл огонь. Он скашивал орков одного за другим, но это мало помогало — их было слишком много, из-за чего нам пришлось присоединиться.       Орки приближались. Несмотря на потери, их количество играло на них и каждый убитый позволял идущему сзади приблизиться к нам, умереть и дать еще одному идущему позади подбежать еще ближе.       Вот они в тридцати метрах от нас. Вот в двадцати. А вот уже в десяти. Паника все больше начинает овладевать головой, а пальцы все быстрее нажимают на спусковой крючок лазгана, разряжая батарею.       И вот все закончилось. Последние орки падают, убитые наповал, а позади них уже никого не оказалось.       — Молодцы, парни! — слышится голос сержанта. — Продвигаемся дальше!       Выбравшись из траншеи, мы вместе с еще несколькими десятками гвардейцев из других отделений снова начали двигаться вперед, при этом добивая немногочисленных орков, что остались в живых после пулеметной очереди.       Впереди врагов оказалось достаточно мало, и мы быстро начали занимать одну траншею за другой, не встречая особого сопротивления.       Но через несколько минут мы заметили очередную толпу этих ублюдков. В ней было по меньшей мере несколько сотен орков.       И все они двигались к нам.       — Варп вас забери, да откуда вы лезете! — выговорился кто-то.       — Пулеметчики, мать вашу! Где вы там?! — прокричал сержант назад, в сторону все тех же двух гвардейцев, что тащили стабберный пулемет к нам. — Шевелите задницей, на нас идет лавина дерьма, и мы должны ее остановить!       — Есть, сэр! — ответил Валгорету один из пулеметчиков. Через несколько секунд они начали готовиться к стрельбе.       — Помоги нам Император, — проговорил я тихим голосом, который никто не услышал из-за шума вокруг.       — Снайперы, что у вас? — задал вопрос сержант по воксу. Он говорил с ними на другой частоте, из-за чего никто другой, кроме них, не мог слышать, о чем шел разговор. — Побыстрее давайте! Зеленокожие ублюдки не будут ждать, пока вы смените позиции!       Это было точно подмечено. Орки приближались. С каждой секундой они были все ближе.       Пятьсот метров. Четыреста пятьдесят.       «Мясник» вновь открыл огонь.       Четыреста метров. Триста пятьдесят. Триста.       — Огонь! — приказывает Валгорет. Палец нажимает на спусковой крючок, и лазерный луч устремляется в противника.       Двести пятьдесят. Двести. Сто пятьдесят.       Они не заканчиваются, а паника набирает обороты.       Сто. Пятьдесят.       И именно в этот момент один из дотов впереди начинает стрелять по оркам. Те, ошеломленные от такого удара, теряются и погибают на месте.       Мы же, в прямом смысле слова, просто замираем в шоке.       Там остались наши! И они выждали самый подходящий момент, чтобы ударить по оркам из пулеметов!       — Всемогущий Император, с меня выпивка этим парням! — заявил сержант, не скрывая радостную улыбку.       Орков становилось все меньше. Как только орки в передних рядах были убиты, мы увидели, как те, что бежали позади, пытаются теперь бежать на дот, но пулеметный огонь был неумолим.       — Вперед, парни! Продвигаемся!       Слова сержанта заставили всех нас вылезти из траншеи и двинуться вперед, бегом преодолевая расстояние до траншеи, соединенной с самим дотом.       Когда мы засели в ней, дот продолжал вести огонь из трех своих передних пулеметов, наш пулемет, что подоспел к нашей позиции, присоединился к ним, а снайперы быстро заняли позиции на его крыше и тоже начали отстрел противника.       Мы же лишь лицезрели эту картину — стрелять из лазганов не было необходимости.       Эта толпа орков закончилась лишь минут через пять, если не больше, что показались вечностью.       Затем со стороны дота послышался металлический скрежет. Посмотрев в ту сторону, я заметил, что его бронированная дверь открылась, а из самого дота выходит наш комиссар.       Августин Мерцелиус, тот, кого уже успели признать погибшим еще вчера, сейчас шел, хромая на правую ногу, через нашу траншею с лазганом в руках и в сопровождении восьми гвардейцев.       — Господин комиссар, вы живы! — прокричал один из гвардейцев с нескрываемым удивлением.       — Да, спасибо Императору! Давайте, бойцы! Пора сбросить этих тварей в море! — уверенным громким голосом произнес комиссар солдатам.       — ДА! — ответили ему все гвардейцы разом, включая меня, после чего начали вылезать из траншеи. Надо было двигаться дальше.       

Комиссар Августин Мерцелиус.

      Вот и настал тот момент, которого я одновременно и ждал, и боялся. Гвардейцам удалось добраться до нас, но теперь я должен был вести их в атаку. По-другому было нельзя.       Боль в ноге чувствовалась при каждом шаге, из-за чего я сильно хромал, но старался сохранять уверенность на лице и шел вперед, внимательно целясь из лазгана, который я взял в доте.       Но вот нервы у меня были на пределе. Сейчас было относительно тихо, впереди никого не было, однако все это могло измениться в одночасье.       «Спокойно, Игорь! Держи себя в руках!» — говорил я себе. Это немного помогало.       — Противник! — прокричал кто-то из гвардейцев. Из траншеи вперед показалась орочья голова. Без промедления я вместе с бойцами выстрелил, убив орка в мгновение ока.       Мы продолжали идти вперед, но сопротивления орков практически не было, а тех, кто попадался нам, быстро уничтожали массированным огнем лазганов.       Так прошли еще полчаса битвы, за которые нам удалось зачистить вторую линию укреплений и перейти на первую.       Казалось, битва уже подходит к концу.       И именно в этот момент из траншеи впереди, метрах в пятидесяти от нас, высунулось семеро орков. Мы сразу же открыли огонь, но они сделали тоже самое одновременно с нами.       Пули изрешетили нескольких гвардейцев. Остальные, включая меня, быстро легли на землю.       Послышались истошные крики и мольбы о помощи — некоторые еще были живы, но получили ранения. Потому, не теряя времени, я начал ползти к одному из них, ориентируясь на голос. Что-либо сделать с орками все равно было нельзя, но вот помочь раненым и вытащить их отсюда в безопасную траншею — это я еще мог сделать.       Над головой свистели пули, летящие с обеих сторон. Орки стреляли в нас из всего, что у них было, а в ответ наши стреляли в них из «Мясников» и болт-винтовок.       Ползти удавалось с трудом. Приходилось пробираться через трупы зеленокожих, которые тут лежали, похоже, еще со вчерашнего дня.       Через полминуты я все же добрался до одного из раненых. Он лежал на земле и рукой держался за живот.       — Держись, парень! Я сейчас! — прокричал я ему. Приблизившись вплотную, быстро достал свое обезболивающее и вколол ему. Уже спустя несколько секунд парень прекратил истошно кричать.       Взяв раненого за руку покрепче, я начал тянуть его в сторону боковой траншеи — ползти обратно к нашим было нельзя, так как там все сейчас разрыхлялось орочьими пулями.       Тянуть гвардейца оказалось еще более трудной задачей, чем доползти до него — весил он килограммов девяносто, не меньше. Однако на физическую силу я не жаловался, потому мы медленно приближались к заветной траншее.       «Давай же… Еще немного…» — подбадривал я сам себя, чувствуя, как устают мышцы.       Добраться до траншеи удалось лишь через минуту. Буквально упав в нее, я втащил за собой и раненого.       Я бегло осмотрел спасенного мною бойца. Весь бронежилет в районе живота был покрыт кровью, вытекавшей из дырки. Судя по всему, пуля попала ему в кишечник.       Недолго думая, я взял его за руки и начал тащить к нашим позициям, отчего ногу пронзила острая боль.       «Похоже, швы разошлись…» — подумал я, но не стал останавливаться. Моя рана была не смертельна, в отличие от раны этого парня.       Спустя минуту я встретил группу гвардейцев, идущую в противоположном направлении — в сторону орков.       — Господин комиссар! — прокричал мне сержант, когда оказался в метре от меня.       — Доставьте его к хирургеонам! Живо! — быстро отдал я приказ.       — Филтот, займись этим! — сказал сержант кому-то сзади.       — Есть, сержант! — к раненому подбежал гвардеец, взял раненого за руки и потащил его к нашим.       — Какой у вас план действий, сержант? — задал я новый вопрос.       — Подобраться к оркам, забросать гранатами, а затем добить из лазганов, господин комиссар! — четко ответил сержант, хотя при этом все же чувствовалось, что он нервничает. Хотя меня это не особо волновало.       — Хорошо. Действуйте, сержант, — сказал я, радуясь, что у этого сержанта есть четкий план.       Пропустив гвардейцев вперед, чтобы не мешаться под ногами, я направился за ними.       Быстро преодолев соединительную траншею и подойдя к оркам так близко, что уже можно было разглядеть их морды, гвардейцы приготовили гранаты.       — Давай! — по команде сержанта семь гранат полетели в зеленокожих, а затем послышались семь мощных хлопков и дикие вопли. — Пошли!       Четверо гвардейцев ворвались в основную траншею. Послышались звуки выстрелов из лазганов.       — Чисто! — крикнул кто-то, и остальные гвардейцы последовали дальше.       Пройдя в траншею, я увидел лишь разорванные и обожженные трупы зеленокожих.       — Хорошая работа, гвардейцы! — похвалил я их, чтобы поддержать их.       Вскоре гвардейцы из других отделений начали подбираться к нам, а еще через минуту мы двинулись дальше.       Но дальше мы уже никого не встретили. Дойдя до передовой линии, мы увидели море и множество орков, что бежали по усыпанному трупами пляжу к своим лодкам. Они отступали.       — Мы сделали это! — крикнул кто-то. Гвардейцы тоже начинали радоваться победе.       Радость начинала переполнять меня. Мы победили, отбросили орков назад!       Однако радость моя была недолгой. Я отлично понимал, что это не конец. Далеко не конец.