assemble me

— И ради чего все это было? — нервным криком срывается из груди Вону, резко оттолкивая Мингю в стену. — Добился своего? Набрал еще больше популярности? Поздравляю! Ну так катись к чертям со своими тупыми замашками, понял? Вону бежит на выход, к себе в комнату, лишь бы подальше от этого противного и слащавого Ким Мингю. «Придурок», — все, что шепчет его голос. Обессиленный, вымотавшийся из себя, садится на пол, сползая спиной по неровной двери, зарывается руками в волосы и шумно выдыхает томное «ненавижу». Он всегда пытался понять Мингю, но никогда не понимал. Для чего нужна была эта гребанная показуха — возможно, так навсегда и останется болезненной загадкой Чон Вону, а возможно… — Хен, впусти, хватит вести себя, как маленький. «Как маленький?» — ошарашенный взгляд и свисшая вниз челюсть. Тяжелое «проваливай» и жгучие темно-красные от слез глаза. Тихое «впусти, давай поговорим» и поникшая сквозь обиду улыбка. «Слабак, недоумок, тряпка», — дрожащий голос Вону. Впускает. «Хен, я не притворялся», — банально и заезженно, раздражает. Пальцы сжимаются в кулаки, и вообще-то хочется как следует врезать, но обратно действующее «давай же, ударь» останавливает. И Мингю вовсе не знает, как объяснить Чону, что это не глупая игра в чувства ради славы и не для того, чтобы позлить старшего. Все с точностью наоборот. Но Мингю — раззява, у него по-другому не получается, совершенно не выходит. И постоянное «прости, хен, такого не повторится» удручает, заставляет сломаться внутри, внушает собственную никчемность и безысходность ситуации. — Но не в этот раз, Вону, теперь ты меня выслушаешь. Мингю сильно сжимает обе руки, не давая ни малейшего шанса на освобождение, и приколачивает к стене, глядя в раскаленные глаза напротив. Убийственно. И Мингю не выдерживает, притворяясь сильным и жестоким перед Вону, контролируя свои эмоции, ручаясь за все на свете и обвиняя себя во всех бедах этого мира. Мингю плачет — вот так, по-настоящему, горько и навзрыд, искренне и по-детски, путаясь в словах и ослабляя хватку. Дрожащее от страха «я всегда любил тебя» и твердый ком в горле из-за сказанного. Вечные касания и перешептывания на публике, фальшивое «хен такой милый» и подделанная сквозь злость улыбка, лживые комплименты и равнодушное выражение лица, глухое безразличие и стальное упрямство — все это уходит на второй план. Теперь оно ни к чему, надоело, перестало быть важным. Шипящая боль давит на ребра и не позволяет дышать, Мингю хватает ртом воздух и старается выжить. Снова и снова: должно быть, привык, ничего удивительного. Это всего лишь старая рана, которую не получается залатать, которая воспаляется с каждым вздохом, раздувается до размеров вселенной, а лекарство — так же далеко и нереально, как космос. «Космос с глупым и нелепым именем Вону». Мингю отстраняется, отходит дальше, скатывается вниз по скользкой стенке и опускает затуманенную голову, поддаваясь безумной истерике, которую вряд ли задобришь чоновским «прости, мне очень жаль, правда». А затем ледяные руки касаются горячей кожи, остужая, прислушиваясь, как щекочет внутри. Мингю вздрагивает — непривычно, холодно, хочется согреть. Поднимает глаза, полные созвездий, и погибает под видом чего-то необычного, нежного, приятного. Нет, это словно не Чон Вону, не тот человек, что прятал в себя столько невозможного. «Подменили», — решает Ким и боится сделать малейшее движение — хрупко, слишком просто испортить. И надо бы молчать, но как долго? В конце концов, Вону заслуживает правды, для чего лгать? — Вону, — бьющаяся мурашками дрожь, — я сделал это не ради фанатов. Я сделал это потому, что устал скрывать и притворяться. Устал делать вид, что все в порядке. Устал принимать тот факт, что ты меня ненавидишь. Слова Мингю запинаются друг об друга, половина вовсе покидает речь, не распознавши ее, звучит неразборчиво и коряво, но Вону все равно кивает и улыбается. Он далеко не изверг, просто не верил в происходящее, не сумел принять мысль, что кто-то может его искренне и самозабвенно полюбить. Короткое «Мингю, я верю» в самые губы и замирающее сердце, что так сильно колотит изнутри. Наверное, каждый однажды сумеет поверить кому-то, об каждого хоть раз вытрут ноги и каждому из нас сердце разобьют на тысячу мелких осколков. Но это не повод не замечать вокруг себя волшебство, что соберет сломанного тебя по маленьких кусочкам в одно целое и станет вместе с тобой единым. «Волшебство со скромным и очаровательным именем Мингю».