reflections

он всегда молчалив и спокоен, и ходит с тростью, он одет в чёрный фрак без единой на нём пылинки, но от ног его тени не рыщут — летят, как звёзды, чтобы даже во тьме не сошёл со своих дорог. я не знаю, кто был этот парень, вообще — и был ли? он меняет себе имена, адреса и лики, где-то мифом и сказкой недетской, а где-то былью где-то худшим из страхов, арканом чужих Таро. я был один. совсем один на свете — под небом белым, как последний путь. меня манили перекрёстки эти, но я ни на одном не смог свернуть — клубок, что дали мне в начале самом, всё не кончался, цель не находя. и я всё шёл — бессмысленно, упрямо. и всё казалось, что за мной следят. ... потом стал ты. скажи, ты помнишь встречу? я не запомнил, мне не до того. но так случилось, что с тобой мне легче, пусть ты и шёл за мной сквозь сеть дорог. а что я мог поделать, как бояться теней, звездой сияющих в ночи? ты входишь в дом, снимаешь фрак и шляпу — и от людей вообще не отличить. мне повезло остаться звездочётом, как не везло ни одному из нас. мы никогда не говорили, кто ты, но мне не надо спрашивать — я знал. господин в чёрном фраке не любит пустых вопросов, как и тех, кто боится, ведь страх означает бездна. он всегда говорит, мир устроен довольно просто: каждый встретит его — дома, в поле, в пути, в бою. он однажды настигнет, поймает из круговерти, от него убегать или прятаться бесполезно; господин в чёрном фраке зовётся — ты знаешь — Смертью, но пока я с тобой, я ни капельки не боюсь.