Мы, мутанты

      Перелёт до аэропорта города Неукен в Аргентине со всеми пересадками занял в общей сложности около полутора суток. К концу этого срока Чарльз проклял всё на свете, мечтая лишь о том, чтобы путешествие поскорей закончилось – неважно где, неважно как. Оба спутника опекали его, как могли, но и они были не в состоянии превратить самолётное кресло в удобное ложе, а тесный проход – в площадку для разминок. Эрик несколько раз повторил, что надо потерпеть, Чарльз послушно кивал, признавая его правоту, и продолжал мучиться от ломоты во всём теле и головной боли. Во время пересадок становилось немного легче, но его состояние усугублялось тем, что толком поспать им ни разу не удалось. Даже в Буэнос-Айресе, куда они прилетели глубокой ночью, и где у них была пауза до следующего самолёта в семь часов, отдых пропал из-за того, что пришлось ехать в другой аэропорт.       А потому, сойдя с трапа в аэропорту «Президент Хуан Перон», Чарльз про себя благословил судьбу. Но оказалось, что он рано радовался – до места назначения было ехать ещё полдня. Так что пришлось после обеда в здании аэропорта снова влезать в заранее кем-то добытый автомобиль и по узкой, кое-где изрядно раздолбанной дороге трястись через однообразную, навевающую уныние полупустынную равнину. В конце концов Чарльз просто заснул, и проснулся только когда Янош тряхнул его за плечо – на этот раз за руль сел Эрик.       Было уже темно – в Южном полушарии царила зима, и темнело рано. Поёживаясь, Чарльз вылез наружу – купленную для него в Буэнос-Айресе куртку он просто накинул на плечи, и ночной холод легко пробирался к телу. К счастью, идти было недалеко – всего лишь обогнуть двухэтажный дом, нижние окна которого приветливо светились, и над крыльцом горел огонёк. Войдя внутрь, Чарльз остановился, изумлённо оглядываясь: больше всего обширная комната первого этажа напоминала бар. Полтора десятка столиков, барная стойка у дальней стены, пивные краники на ней, стеллаж с бутылками позади…       – Добрый вечер, – из внутренней двери вышла молодая женщина, заставив Чарльза удивиться вторично. Меньше всего он ожидал встретить в этом месте азиатку. Все слова, даже простое приветствие вдруг куда-то делись, и потому он только молча кивнул, предоставив здороваться Яношу.       – Рада вас видеть, – женщина протянула ему руку. – Вы, должно быть, Чарльз? Эрик говорил о вас. А я – Сюзанна. Сюзанна Чен.       – Очень приятно познакомиться, – Чарльз пожал протянутую ладонь. – А вот про вас Эрик ничего мне не рассказывал.       – Ну… Он нанял меня совсем недавно. Специально, чтобы присматривать за вами… если вы не против.       Чарльз сам не мог сказать – против он, или за. Гудящая голова, будь она неладна, никак не способствовала ясности мышления.       – Я вижу, вы уже друг другу представились? – в дом вошёл ставивший машину в гараж Эрик. – Вот и отлично. Чарльз, тебе надо лечь. Сюзанна, будь добра, отведи Чарльза в его комнату.       Комната находилась на втором этаже. Сюзанна спросила, не нужно ли ему чего, но Чарльз лишь покачал головой, и она, к его облегчению, не стала настаивать и ушла, хотя перед этим поглядела на него с некоторым сомнением. Оставшись в одиночестве, Чарльз едва поборол искушение немедленно повалиться на кровать, на которой, о блаженство, можно было вытянуться во весь рост. Но всё же заставил себя сперва раздеться и помыться. Из зеркала в ванной на него глянуло измученное, заострившееся лицо с кругами под глазами. Принять первый за два прошедших дня душ тоже было сущим наслаждением, но Чарльз слишком устал, чтобы в полной мере его оценить. Потом были чистые, хрустящие простыни и долгожданный глубокий сон без сновидений.       Новое утро живо напомнило Чарльзу тот день, когда он вышел из комы – в первые секунды после пробуждения он только таращил глаза, будучи не в силах осознать, где находится, и как сюда попал. К счастью, на этот раз память о прошедших сутках не стала играть с ним в кошки-мышки и быстро вернулась. Чарльз потянулся и со вкусом зевнул. Как же хорошо, что сегодня не надо никуда нестись, что не будет больше никаких самолётов и провонявших бензином трясущихся машин!       Ладно, пора вставать и начинать новый день. И прежде всего – поближе познакомиться с местом, куда его занесло, и с его обитателями.       Комната, доставшаяся ему на этот раз, была невелика и далеко не столь роскошна, как предыдущая. Собственно, в ней не было ничего, кроме самого необходимого: кровати, стола с парой стульев у окна, одёжного шкафа да пустой полки на боковой стене. Стены покрывали тёмно-зелёные обои, на крашеном деревянном полу лежал полосатый коврик, стол украшали кружевная салфетка и пустой графин. Похоже на небогатую гостиницу. Неразобранный чемодан Чарльза так и стоял в углу, куда Ксавьер его вчера поставил, но им заняться можно было и позже. Дверь комнаты, вопреки на мгновение мелькнувшему опасению, оказалась не заперта, и Чарльз вышел в коридор. Туда же выходили ещё несколько дверей, но Чарльзу хотелось есть, и он, рассудив, что кухня, скорее всего, находится на первом этаже, спустился вниз. И в самом деле, внизу вкусно пахло кофе, и слышались приглушённые голоса, звон посуды и столовых приборов. И всё же Чарльз, не удержав любопытства, сперва вышел в зал с барной стойкой и столиками.       Утреннее солнце вливалось в небольшие окна с квадратными стёклами. Некоторые из этих стёкол были жёлтого цвета, из-за чего бар становился чуть темнее, но и веселее. Пол был выложен чёрно-белой плиткой, по некрашеной штукатурке стен были развешаны многочисленные фотографии. Чарльз обошёл их, разглядывая одну за другой, но никого и ничего знакомого на них не обнаружил. Заглянув за стойку, он увидел телефон и немедленно снял трубку. В трубке гудело, однако звонить Чарльзу было некуда. Тем не менее, мысль, что здесь он не будет настолько оторван от цивилизации, как в прошедшие месяцы, внушала определённый оптимизм.       Эрик, Янош и Сюзанна сидели на кухне позади зала. Судя по всему, они ещё не кончили завтракать. Небольшой приёмник на подоконнике играл что-то довольно заунывное.       – Я думал, ты проспишь дольше, – заметил Эрик, опуская газету, которую читал. Судя по заголовку на испанском – местную.       – Хотите кофе? – спросила Сюзанна. Она явно чувствовала себя неловко, и Чарльзу очень хотелось знать, почему. Янош же по-своему обыкновению лишь молча кивнул в знак приветствия.       – Да, пожалуйста.       – Как ты себя чувствуешь? – спросил Эрик.       – Сносно.       – Голова не болит?       – Нет. Спасибо, – добавил Чарльз, обращаясь к налившей ему кофе Сюзанне. Та несколько принуждённо улыбнулась и поставила кофейник обратно на плиту. Эрик придвинул Чарльзу тарелку с булочками и масло с джемом. Булочки были ещё тёплыми.       – Что это за место? – спросил Чарльз, намазывая половинку булочки маслом.       – Вилла «Гесель».       – Почему «Гесель»?       – Не знаю, – Эрик пожал плечами. – Так назвали предыдущие владельцы.       – Они держали бар?       – Бар и что-то вроде отеля. Я не стал ничего здесь менять.       – Странная идея – покупать бар, если не собираешься продолжать дело. Почему ты вдруг решил его приобрести?       – А почему бы и нет, если продают дёшево? Тем более, в таком месте, – Эрик кивнул на окно.       Вид из окна и в самом деле открывался потрясающий. Ровная, как зеркало, гладь озера – а на другом берегу небеса подпирали заснеженные горы. Они отражались в воде, и потому казалось, что горных цепи две, а озеро виделось проходом в какой-то потусторонний, перевёрнутый, но от того не менее прекрасный мир. В целом пейзаж очень напоминал тот, к которому Чарльз уже привык по Калифорнии, только был ещё более величественным.       – Жаль, что нельзя искупаться, – вздохнул Чарльз.       – Жаль, – согласился Эрик. – Придётся подождать до осени.       Янош и Сюзанна молчали, не пытаясь вмешаться в беседу. Решив, что так не годится, Чарльз мягко улыбнулся девушке.       – Вы давно здесь живёте, мисс Чен?       – Ну… – та пожала плечами. – Вообще-то, я приехала за несколько дней до вас. А до того я всю жизнь прожила в Америке.       – И что же заставило вас переехать в Аргентину?       Сюзанна замялась.       – Мне нужны были деньги, – призналась она наконец. – Мистер Леншерр… Эрик… предложил мне работу.       – Эрик, – не выдержал Чарльз, – может, ты объяснишь своим подчинённым раз и навсегда, что им можно мне говорить, а что нельзя? А то, боюсь, скоро у кого-то из них приключится косоглазие.       Сюзанна покраснела, Янош опустил глаза, но смутить Эрика было не так-то просто.       – Не случится, если кое-кто не будет учинять им допросов. Ты не следователь, и не налоговый инспектор, чтобы к ним докапываться. И, кстати, раз уж об этом зашла речь – где твой паспорт?       – Мой? Ты имеешь в виду – тот, по которому я сюда летел?       – Именно.       – В кармане моей куртки, а что?       – Куртка в твоей комнате?       – Да.       – Я заберу его, – Эрик поднялся.       – Зачем?       – Затем, что в ближайшее время мы больше никуда лететь не собираемся, а значит, он тебе не понадобится.       – Эрик, а не слишком ли ты рьяно распоряжаешься моими вещами?       – А он не твой, – уже из коридора ответил Эрик.       В кухне повисло молчание. Чарльз отхлебнул кофе, потом снова взялся за булочку. Его сотрапезники на него не смотрели. Прошла пара минут, и в коридоре снова послышались шаги Эрика.       – В кармане его нет, – сказал он, входя на кухню. – Куда ты его дел?       – Я не вынимал его из куртки. Посмотри получше.       – Я хорошо посмотрел.       – Тогда не знаю, – Чарльз пожал плечами.       – Ты его спрятал?       – Нет, – Чарльз поднял взгляд и посмотрел Эрику в глаза. – Я его не прятал.       – Чарльз.       Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Эрик отвернулся первым.       – Ладно, – его голос несколько смягчился. – Куда ты мог его деть?       – Не знаю, – Чарльз снова пожал плечами. – Когда я выходил из самолёта, он был. Я сунул его в карман, и с тех пор не доставал. По крайней мере, я не помню, чтобы доставал.       – Его нужно найти, – нетерпеливо сказал Эрик. Чарльз глянул на него с лёгким раздражением:       – Закончу завтракать – поищу.       – Посмотрю пока в машине. Может, ты там его выронил, – и Эрик снова вышел.       Но паспорта не оказалось ни в машине, ни в комнате. Вместе с подключившимися к поискам Яношем и Сюзанной они обшарили гараж, тропинку к крыльцу, зал и лестницу, но так ничего и не нашли. Чарльз ехидно поинтересовался у Эрика, не взял ли тот паспорт напрокат, и не должен ли вернуть к сроку, раз так волнуется по поводу его исчезновения. Эрик в ответ смерил его тяжёлым взглядом и поинтересовался, не хочет ли Чарльз чего-нибудь ему сказать. Увы, сказать Чарльзу было нечего.       – Кстати, а ты укол-то сегодня делал? – спохватился Эрик, когда они все дружно признали дальнейшие поиски безнадёжными.       – Ещё нет.       – Так сделай. Прямо сейчас, чтобы я видел. Чтобы уж точно не забыть.       Чарльз не возражал. Золотистая жидкость перелилась из ампулы в шприц, а из шприца в вену, и Эрик удовлетворённо кивнул.       Во второй половине дня Чарльз отправился погулять по берегу озера. Сюзанна не очень уверенно спросила, не составить ли ему компанию, но Чарльз отказался, смягчив свой отказ улыбкой. Он ничего не имел против девушки, но ему хотелось побыть в одиночестве и всё как следует обдумать.       Итак, Эрик прячется от властей – размышлял Чарльз, выйдя на выдающийся в озеро мыс и спустившись к самой воде. Теперь в этом сомнений не осталось. От американских властей – покинув территорию Соединённых Штатов, оба его спутника заметно расслабились. Прячется сам и прячет Чарльза, и при этом имеет целый штат работников, готовых ему в этом помогать. Ну, с большими деньгами, оно, быть может, и не удивительно. Кстати, сам Чарльз, по утверждению Эрика, да и Эммы, тоже отнюдь не беден, однако это утверждение до сих пор оставалось для Чарльза чисто умозрительным. Эрик за всё расплачивался сам. Чьими деньгами – другой вопрос.       Итак, версия первая – Эрик удерживает Чарльза из-за денег. Противно такое думать, но если уж рассматривать варианты, то все. Он проворачивает некую аферу, пытаясь завладеть состоянием или имуществом так называемого друга, но до поры до времени друг нужен ему живым и здоровым. Однако вечно так продолжаться не может. Хотя не обязательно обвинять Эрика в кровожадности, может он и отпустит Чарльза, когда добьётся своего. Тут всё зависит от деталей, которых Чарльз всё равно не знает.       Версия вторая – Эрик действительно заботится о его безопасности, чёрт знает по какой причине не желая рассказывать, в чём заключается угроза. И опасность эта исходит от американских властей. Тогда выходит, что они оба замешаны в… чём? Мафиозных делах? Терроризме? Деятельности иностранной разведки?       Покусывая губу, Чарльз повернул обратно, прошёл рядом с домом и начал по тропинке взбираться на небольшой холм, к боку которого лепилась вилла. Здесь дул прохладный ветер, и Чарльз спрятал руки в карманы куртки, одновременно пытаясь вспомнить все те крохи информации об их прошлом, что содержались в словах Эрика. Чья-то пуля – мелкого калибра и на излёте – уложила Чарльза в постель больше чем на полгода. При этом Эрик настаивает, что Чарльз там был совершенно не при чём, и просто «оказался в ненужное время в ненужном месте». Ну, допустим. Но если Чарльз – невинная жертва, зачем его так прятать? А если он имел непосредственное отношение к произошедшему, зачем Эрику лгать? Чтобы пощадить чувства друга? Но едва ли можно ждать, что преступник, если, скажем, они оба участвовали в бандитской разборке, так уж сильно испугается собственных преступлений. Да и Эрик, при всей своей заботливости, не производит впечатления сентиментального человека.       Хотя, если считать, что слова Эрика правдивы, возможен и, так сказать, гибридный вариант. Чарльз действительно замешан в какой-то грязной истории, но оказался втянут в неё против своей воли, или по недомыслию. Тогда он и правда может считаться жертвой, хотя формально виновен. Эта теория происходящее более-менее объясняла – но именно что более-менее. В том месте, где должны находиться мотивы Эрика, до сих пор зияла огромная дыра.       Впрочем, нельзя исключать и того, что чуть было не ставшая роковой пуля и в самом деле была трагической случайностью, никакого отношения к делам Эрика – и Чарльза – не имевшей.       Под ногами шелестела жухлая трава. Оказавшись на вершине, Чарльз обернулся – и снова невольно залюбовался седым горным хребтом со стекавшими с него мохнатыми тучами, и стальной озёрной гладью. Когда тучи разойдутся, и выглянет солнце, станет ещё красивее, а совсем хорошо тут, наверное, осенью, когда в этом полушарии наступает весна. Когда всё зазеленеет, деревья на мысу и лес на той стороне покроются листвой, в траве появятся цветы, а снега отступят вверх по склонам. Подождать месяц-другой…       Вилла «Гесель» отсюда казалась игрушечной – коробочка под двускатной крышей, опоясанная лоджиями на обоих этажах. «Гесель»… Странно услышать немецкозвучащее название в Латинской Америке, но из каких только краёв люди сюда не переселялись. Что-то шевельнулось в памяти, что-то смутное, но тревожное, связанное с немецким языком в Аргентине, и Чарльз напрягся, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль. Что-то такое…       Он замер, чувствуя, как по спине пробегает холодок, никак не связанный с прохладным ветром. Немцы в Аргентине. Эмигранты из Германии, приехавшие сюда совсем недавно – но бежали они не от войны, а от мира, наступившего после неё, и того, что этот мир мог им принести. Президент Хуан Перон сочувствовал нацистам и охотно предоставлял убежище уцелевшим…       Да нет, чушь собачья. Эрик – еврей. Да одних только цифр на его руке достаточно, чтобы сделать оскорбительным даже тень такого подозрения. Если, конечно, цифры настоящие.       Чарльз больно дёрнул себя за прядь всё ещё коротких волос на виске. Кажется, он становится настоящим параноиком. Хотя с Эриком станешь.       Но всё же, кем бы ни был Леншерр: замаскированным нацистом, присвоившим нацистскую собственность евреем, мафиози, разведчиком, или кем он там ещё мог оказаться, всё те же вопросы оставались открытыми: какое отношение ко всему этому имеет Чарльз? Зачем он Эрику? И что Эрик так упорно пытается от него скрыть?