time for cake and sodomy

Можно подумать, что это был конец. Сладкий, с таким невьебенным привкусом ртути во рту. Миллионы осколков восходящего солнца разбились на Зелёной Земле. Мы не жертвы своей судьбы. Мы - ебанные насильники. Джош глубоко вздыхает три раза, а затем открывает глаза. Сознание происходящего положения окутывает его с головы до ног и хочется, блять, так хочется забыться и сдохнуть от накатившего горя и боли. Она разжирает его изнутри, поедая каждый орган, заражая своими бактериями, словно мёртвую плоть. Ведь, так все и происходит. Джош - кусок человеческого мяса. Джош - кусок невыносимой боли и жуткого голода. Он не хочет есть просто потому, что сдохнуть от анорексии - прекрасная идея. Чарующий голос в голове шепчет одну и ту же фразу. Прыгай. Прыгай. Прыгай. Прыгай. Прыгай. Джош всегда, блять, слушается, ведётся на сладко-приторную тональность, забирается на крышу дома, смотрит вниз, глотает слёзы и сопли, а затем, как бы, опомнившись, запирается в своей квартире. Он не знает, что делать. Он так запутался в себе, в словах, в своём поведении и действиях. Наверное, тогда, в ту встречу стоило хоть что-то сказать, объяснить, - думает Джош, задумчиво проводя острым лезвием по внутренней стороне ноги. Ему кажется, что это отвлечет от внутренней, раздирающей боли, но каждый раз убеждается, что это не так. Затем все это переросло в зависимость, необходимость, такая сладкая боль в конце тяжёлого дня. Как будто... Вознаграждение. Он шлюха. Шлюха. Просто потому, что ничего больше держит. Джош любит трахаться. Любит отсасывать. Любит получать за это деньги. Он любит, когда несколько чёрных парней разъебывают его, как суку, кидая напоследок пару сотен долларов. А ведь больше ничего делать не приходится. Он лежит, пока они достанут свои огромные члены. Лежит, когда чувствует кровь на своих ягодицах. Он также продолжает лежать, когда думает, что простил бы Тайлеру бесконечное число изнасилований, лишь бы только вернулся. Хм, взгляните на это. У Тайлера двое детей, прекрасная жена, замечательный дом, секс, еда. У Тайлера буквально, блять, всё. Попробуйте поверить в это и выдерните из себя все вены. Думаете, все так отлично, да? Думаете, Тайлер не страдает? Думаете, Тайлер не знает об обмане Дженны? Думаете, он хочет трахаться с тёлкой, когда чувствует как буквально умирает его соулмейт? Тогда вспорите себе живот. Потому что Тайлер видел Джоша, видит до сих пор и в наглую врёт прекрасной Дженне, что задерживается на работе, когда сам через окно наблюдает за чёрными парнями и Даном. Его член буквально болит от возбуждения, упираясь в твёрдую грубую ткань. То, что между ними происходит - пропитанная ядом рана с каплями жёлтого гноя и прекрасным запахом хризантем. Всё также больно, гадко, мерзко, с чувством, словно сдохнешь от заражения за считанные часы. Но этот сладко-приторный запах, именуемый притяжением двух родственных душ, ослабевает, но не угасает, не уходить прочь. И знаете, что? Они оба страдают одинаково. Чёрные парни раскатывают презервативы по своим огромным членам, когда Джош лежит, словно тряпичная кукла, смотрит в окно и замечает глаза, наполненные диким сумасшедшим желанием. И это ничуть не пугает, нет. Дан продолжает лежать, слегка улыбается, когда рука Тайлера опускается вниз и, по всей видимости, с силой сжимает член. Все хорошо. Все нормально. Так продолжается уже неделю и это, несомненно, устраивает одного из них. Но не двух, какая ирония. Тайлер хмыкает на заявление Дженны "Ты мало проводишь времени со мной!", затем смотрит на неё продолжительным изучающим взглядом, срывается с места, как пёс с цепи и долго, оттягивая собственное удовольствие, трахает жену прямо на ковре. Но как такового удовлетворения не чувствует. Все это началось ещё с прихода Джоша. Тай не может найти себе место. Не может не срываться на Дженне, не может не срываться на детях. Ведь, по сути, они даже не родные ему. Так почему бы не сорваться к своему соулмейту, вымаливать прощение и.. забыть обо всем, что происходило раньше? К тому же он даже ни к кому не привязан, но.. — Пап? — Маленький мальчик с лохматыми темными волосами тянет его за руку, смотря чистыми серыми глазами прямо в самую душу, — Ты нас не бросишь? Обычно он отвечает на это "Сынок, конечно нет", но сейчас... Сейчас он не уверен, что нужно сделать, чтобы выбрать правильное решение. Чтобы облегчить жизнь всем, с кем он взаимодействовал. — Ложись спать, Эдди. Завтра рано вставать. — А мама придёт? — Не знаю. — А кто тот худой дядя в кафе? Почему ты ничего не говоришь о нем уже долгое время? — Эдди.. — Но я хочу знать! — Это.. Мой старый друг. — А почему ты не ходишь с ним в бары? — Это не твоё дело, ладно? Спи. Да, он был груб. Он всегда груб, если честно, когда дело касается Джоша. Когда дело касается внутренней тревоги, ведь когда делают больно нам, мы срываемся на невинных. Давайте честно? Это правда. Никто из вас не сможет отрицать. Шли секунды, минуты, часы, недели, месяцы. Время шло беспощадно. Время шло так быстро, что они не успевали следить за ним. Словно кто-то перенастроил Вселенские Часы. Но на деле, они просто оттягивали его. Оттягивали время до того, как стало совсем невыносимо. Тайлер бился головой об стены, кричал на блондинку, говорил, доказывал, пытался объяснить. Нет, Дженна не сука. И не стерва. И она уж точно не глупа. Дженна знает, что попыталась. И знает, что очередная попытка потерпела крах. Но ничего. Все образуется, это точно. Она, хмыкнув в последний раз и забрав детей, сказала, что Тайлер слишком жалок, чтобы быть тем, на кого можно положиться. Он кивнул и кинул в стену стеклянную вазу. Он кричал что-то типа "Ебанная шлюха!" и "Я же ведь бесплоден!", смотрел с ненавистью на детей, которых она же и настроила против него, смотрел и выгонял их прочь из дома. Так легко. Так легко можно разрушить годами выстроенную иллюзию счастья. Так.. Воодушевляюще, так просто. Однако теперь Тайлер понял, что не был по-настоящему счастлив. Даже когда думал, что это так. Это обман. Обман. Все обман. Это было что-то вроде взрыва, что-то вроде огромнейшей тёмной космической дыры. Тебя уничтожает, затягивает. А ты, как дурак с полным ртом гвоздей, позволяешь этому происходить с собой. Так легко. Так просто. Джош говорит что-то невнятное, когда его тёмно-красные губы охватывают головку его члена. Джош говорит, что любит его. Джош говорит, что все те члены, которые вытрахивали его днём и ночью - не сравняться с членом Тайлера. Джозеф хмыкает и кивает. От близости тепло разливается по всему телу, окутывая каждую клеточку тела, словно наркотик. Им хорошо. Они, блять, наконец чувствуют друг друга. Но каждый из этих двоих так грешон.. А в моей гостиной ангел стоит!.. Я в его списке, он ждет, за мной он следит... Но я не буду просить о прощенье грехов, За сухость веры своей, от которой не осталось и следов. Никто не объяснит почему каждодневная боль сменилась счастьем. Никто не объяснит почему они заслужили это. Никто не объяснит почему их тела, переплетенные между собой, так красиво горят в фиолетово-красном огне.