Закрытые глаза

#np Halsey - Eyes closed

      Я стою перед дверью 447 номера и не решаюсь постучать. Я не знаю, что меня ждет за ней. Хотя нет, знаю.       Льюис. Возможно, в объятиях Валттери.       Больше всего я боюсь войти и увидеть сдвинутые кровати. Так мы с Льюисом и сами когда-то делали.       В коридоре темно и тихо. Я заношу кулак, чтоб тихо постучать, но не успеваю это сделать – дверь открывается сама. Валттери смотрит прямо мне в глаза, и кажется, будто его зрачки светятся.       – Проходи. – Говорит он, и я улавливаю в его голосе металлические нотки. – У тебя десять минут.       Захожу молча и понимаю, что зря переживал насчет сдвинутых кроватей. Нет, они не сдвинуты. И их даже не две.       В номере, где живут Льюис и Валттери одна большая кровать.       Когда глаза привыкают к темноте и тусклому свету луны в окне, я вижу обнаженного Хэмилтона, спящего на животе, подоткнув одну руку под подушку. Его любимая поза, я помню. Лицо повернуто в другую сторону от края постели, на который я аккуратно сажусь. Темная кожа масляно сияет, и я, не выдержав, касаюсь плеча Льюиса кончиками пальцев. Медленно веду ими вниз по спине, рассматривая тату, которое давно выучил до деталей. За всем этим наблюдает Боттас, опершись плечом о стену и скрестив руки. Старательно пытаюсь представить, что его на самом деле тут нет.       Кажется, проходит целая вечность.       – Эй, – шепчу Льюису, – опять не все хорошо с машиной? Я переживал за тебя сегодня.       Он беспокойно дергает плечом и возится во сне.       – Знаю, что и ты переживаешь. – Непроизвольно улыбаюсь, вновь касаясь его, только уже всей ладонью. – И… Я скучаю. И… Я тебя…       – Нико, достаточно. Тебе пора. – Обрывает меня Валттери. – У Льюиса был невероятно тяжелый день, ему нужен спокойный сон.       Неохотно убираю руку, пытаясь сохранить в ладони тепло кожи Хэмилтона. Неохотно встаю. Неохотно делаю шаги назад.       Не выдерживаю и прошу Валттери дать мне еще пять минут, чтобы побыть рядом с Льюисом, но тот непреклонен.       – Нико, ты сам отказался от него. Ты его оставил. Это был твой выбор. И если так, то следуй ему до конца.       Каждое слово финна ранит в самое сердце, которое и без того измученное. Я знаю, что я должен быть рядом с Льюисом, а не он. Я должен закрывать его голые плечи одеялом, когда под утро прохладный воздух с улицы позволяет себе хозяйничать в номере.       Но все, что я закрываю – это дверь номера за собой.       Я все сделал не так.       Валттери делает два оборота ключом и возвращается в постель. Ложится аккуратно, чтобы не потревожить Хэмилтона. Некоторое время вглядывается в его умиротворенное лицо, пока сон не смаривает окончательно.       В этот момент Льюис открывает глаза. Он не спал. Он слышал все.       Британец считает, что финн – его личный ангел-хранитель, без которого он укатился бы на самое дно моральной ямы, утонул в самокопаниях.       – Но если я закрою глаза, – думает Льюис, – он будет выглядеть как ты. Если я закрою глаза, то почувствую, будто рядом не он, а ты.       И Хэмилтон закрывает свои глаза обратно.