Кит

      Синий, красный, синий, красный…       Дуохромные бабочки пилюли летели вниз, вдаль, вслед за оранжевым бочонком. Улетали прочь, в слив, в грязь. Подальше от меня, подальше от всех, наугад, в темноту.       Опершись о раковину не чувствуешь груза времени. Нет ни гравитации, ни трансформации. Есть только красно-синие пилюли на дне раковины. Пустила воду. Пусть их унесет водоворот океана.       Океан.       Красный, синий, красный, синий...       А в зеркале отражается действительность. Он… Она… Я… Давно ли я спала? Давно ли меня видел свет?       Стоять и смотреть в пустоту. Как прекрасно. Как неистово. Невозможно.       Но Кит, наверно, уже давно меня заждался.       Нужно идти, ведь точно, я совсем забыла про Кита. А он ждет, ждет, ждет...       Осень была дождливой, полна тумана, сигаретного дыма и банок из под коки. Синее пальто, серый асфальт. Нужно спешить. В руках сэндвич, с тунцом, как Кит любит. А Кита никто не любит. Все про него забыли, все его покинули. Один… Одна я его навещаю. Кит приходил ночами из океана. Из мира слез и ошибок. Я приходила на пирс за мусорными баками, выкидывала скарб, бутафорию, фарс. Каждый день, каждую ночь. Я была одинока. Пока не появился Кит. Мы познакомились, каждую ночь болтали. Я делала ему сэндвич, а он улыбался. И от этой улыбки я забывала про бабочек, забывала про красно-синие порхающие бестии, которые отнимали у меня эти цвета.       Все это долго и тщетно держали в тайне. Он не хотел, чтобы у меня были неприятности. Я не хотела, чтобы у меня отняли моего Кита.       Его глаза, его плавник, татуировка, волосы… Он стал для меня всем. Кит стал мне лучшим другом.       Моросило утреннее небо, картонные коробки парусов чернели под напором влаги, мусорный океан бурлил, извивался на ветру. А Кит был там же, на нашем с ним пирсе.       Красный, синий, красный, синий, красный, синий…       Из-за подворотни, напрямик, сквозь мрак и бриз, мимо грязных объявлений и старых краболовок, мчалось китобойное судно.       Я бросилась к Киту, бедный размякший сэндвич упал на причал, тунец вернулся домой, но я спешила к нему, чтобы спасти, украсть, заслонить.       Я…       Красный, синий, красный…       — Кит Ричардсон, выходите с поднятыми руками!       Ему некуда было плыть, его окружили, смяли, облепили. Кит закричал, от бессилия, ярости, желания спасти свою жизнь. Я видела, как он полез рукой за полы своего коричневого плаща, как дергается от напряжения дышло, как рука пошла обратно, наружу, держа…       — У него пистолет!       Кит закричал, и Кита не стало.       — Нет. Нет! Не-е-е-е-ет!!!       Красный, синий, красный, синий…       Все завертелось, закружилось, будто водоворот в раковине с пилюлями. И я среди этих пилюль. Мокрая грязь, боль в коленях, в плечах, в сердце.       Красный Кит, на асфальте, в океане мусора и отходов, серые стены, серое небо, а вокруг синие китобои, настигшие свою жертву.       Красный, синий…       Кит закричал, и Кита не стало.       — Мисс, вы в порядке? Мисс?       Кит закричал, и Кита не стало.       — Мисс, где вы живете? Ми-исс?       Кит закричал, и кита не стало.       — Ладно, Брэд, пакуй ее, в участке разберемся.       Кит закричал…