Пять лет назад.
— Вика, что с тобой не так? Кричишь, устраиваешь истерики, с Мишей не гуляешь, мне-то можешь рассказать, я всегда поддержу тебя, — взволнована, но как всегда полна решительности моя мама уселась со мной рядом на диван и приобняла за плечи. — Я могу тебе доверять? Обещай не гневаться на меня, ладно? — я сжала губы в тонкую полоску и смяла пальцы рук. — Конечно, можешь, я ведь твоя мама, тем более, когда мы начали что-то скрывать? — Рука матери успокаивающе прошлась по моей спине. — Л-ладно. Мам, — нервно сглатываю слюну и начинаю с малого, — Мам, Миша меня бросил. Я хотела продолжить фразу, но женщина перебила меня, — Я всегда говорила, что он тебе не пара и бросит тебя, нам негоже с такими водиться. — Мама, это не всё, — я кладу свою руку на живот и тихо, буквально шепча, произношу: — Мам, я беременна, — Я ожидала, что моя мама поймёт меня, ведь моего брата родила в таком же возрасте, но тут случилось необъяснимое. Женщина встаёт с дивана, и в её глазах я вижу лишь разочарование и боль, боль от того, что я перечеркнула всё своё будущее, как казалось ей. Всё происходило в секунду, я не успевала что-либо сказать в своё оправдание, как тут на моё лицо прилетает звонкая пощёчина, и с моих глаз ручьём стекают слёзы. Крики матери, я уже их не слышу, после этого её поступка слова которые произносит она потеряли для меня ценность, слышу лишь отрывками и, срываясь с места, убегаю на улицу, захлёбываясь в своих слезах.Сейчас.
Я проснулась в холодном поту и с мокрыми глазами, боже! Неужели моё подсознание опять даёт мне переживать это?! Я не хочу! Это ужасно! Уж лучше вовсе не спать, чем вновь пережить этот ужас, пусть даже во сне. Дрожащими руками я закрываю свои глаза, а после встаю и нервно выдыхаю. Уже более менее успокоившись, я захожу на кухню и включаю ледяную воду в кране. Умываясь ею, я вошла в состояние расслабления и, наконец закончив эти процедуры, я решаюсь позвонить Владу и попросить его приехать. — Алло, Влад? — первое, что я спросила. — Да-да, Викусь, что-то случилось? Ты мне никогда не звонишь просто так, — по голосу брата, слышно, что он что-то хрумает. — Да, мне нужно с тобой поговорить, жду у себя, — Я сбрасываю трубку и иду одеваться. Я знала, что брат приедет, ведь он, наверное, единственный, кто поддерживает меня всегда. Мы сидели с ним на кухне и пили кофе. — Влад, мне нужна Диана. Я хочу забрать её к себе. Я хочу с ней жить, ты можешь мне помочь?.. — Брат знал, что я настроена серьёзно, и он готов был помочь. — Я бы с радостью помог тебе, но ты ведь знаешь, что нам нельзя. Остаётся одно: ты должна найти себе мужчину или же девушку и попросить его или её подать документы и удочерить Дианочку. Кстати, ты на работу идёшь? — брат с подозрением взглянул на меня и погладил по тыльной стороне ладони. — Я поняла тебя. Сегодня даже не знаю, я бы хотела пойти к Марие и узнать, как она там. — Хорошо, и купи себе продуктов, а то одним кофе питаешься, — мы с братом просидели ещё минут пять вместе, я провела его до двери и стала собираться в приют.***
Когда я приехала в приют, меня ждала взволнованная Мария, которая сразу кинулась обнимать меня, как только я вошла в помещение. — Что случилось? — я не спешила обвивать её талию, как обычно это делаю, беря её за плечи, отстраняю от себя и пристально смотрю на рыжевласую. — Виктория, не переживайте. Одни хорошие люди подали документы на опеку, и теперь Дианочка живёт у них, — Как только я услышала это, то потащила заведующую в её же кабинет. Сказать, что я была расстроена — ничего не сказать. Я злилась сейчас на всё, но, прежде всего, на саму себя. Я возненавидела свою тупость и неосторожность. Почему я раньше не додумалась найти себе пару и попросить оформить опеку над моим же ребёнком?! Почему?! Мария безмолвно сидела на своём стуле, а я стояла у стены и, при приступе злости, кулаком била стенку, — Как ты могла отдать её?! Ты ведь прекрасно знала, что я её люблю и что она нужна мне. Так трудно было сказать тем людям, что они не подходят?! Я по-прежнему не могла поверить, что моё солнышко забрали у меня, и я больше никогда не увижу её. Её маленькие ручки, искры в глазках, малиновые губки, нахмуренные брови и я не услышу ни её плач, ни смех… Ничего! Но я не могла сдаваться, не в моём случае! Я должна отобрать её любыми возможными способами и силами. — Мария! Мне нужны их имена, возраст и адрес. Срочно! Мне это нужно. Она-моя дочь, и я не позволю, что-бы кто-то посторонний воспитывал её. — Мне недозволено распространять эту информацию, я не смогу, Виктория Игоревна, боюсь, что на этом, наше с вами сотрудничество закончилось, — Мария взглянула на меня с особой опаской и провела меня прочь из детского дома. На ватных ногах и с разбитым сердцем я вышла из помещения. Мне не оставалось ничего, кроме как забыться. Хотя-бы на первое время. Я прошла сквозь оживлённые улицы, ничто меня не радовало, а все вокруг будто вторили мне: «Ничтожество.» Наконец, я нашла бар, зайдя в него, тут же поплелась к барной стойке и сделала заказ. — Виски, — бармен стал наливать виски мне в стакан, но я остановила его и поправилась: — Бутылку, — я положила перед барменом крупную купюру, и он отдал мне целую бутыль алкоголя, который исчезал в моей ротовой полости. Я старалась убить в себе воспоминания прошлого и Дианочку этим алкоголем. Но почему я такая слабая и не могу ничего сделать ради счастья своей дочери? Я мысленно проклинала себя и продолжала хлебать виски.