«Поверишь мне?»

Герман вышла из кабинета в полной решимости. Сейчас ей было всё равно, что последует за её выходкой. Какая разница? Хватит. Терпеть это она не намерена. Кабинеты сменялись. Сзади Оксана услышала звук чьих-то шагов. Девушка развернулась и её взгляд окинул Алину, бегущую за ней. Однако блондинке хватило одного взгляда и молчаливо жеста, в виде поднятой руки, полученного от Герман, чтобы понять. Сейчас к ней лучше не подходить. Оксана резко открыла дверь кабинета истории, в котором сейчас находился 11"В". Казалось, что от такой силы дверь просто слетит с петель, но девушке было всё равно. Сейчас это ровным счётом ничего не значило. Оглядев класс, она увидела, что он пуст. Там был только Авдеев, облокотившийся на свою парту. Значит, ждал. Молодец, хорошо подготовился. Оксана посмотрела на него. Его взгляд высокомерный и презрительный, был брошен на неё. Это и вывело девушку из себя окончательно и отбросило малейшую тень сомнении. Тот, кто прислал сообщение и напомнил ей о прошлом, никто иной, как Андрей Авдеев. А.А. Герман прошла к последней парте, уверенно подходя к нему, вперившись взглядом в его голубые глаза, холодные, как лёд. Казалось от их обволакивающего холода можно было замёрзнуть. Как странно в первую их встречу они показались ей карими. Возможно это было из-за солнца. Однако она продолжала смотреть в них, ища ответы на свои вопросы. Они стояли друг против друга, казалось, что время остановилось. Остался лишь пустынный класс с двумя людьми, испепеляющими друг друга взглядом. А всё остальное испарилось. И даже стрелки часов прекратили свой бег. Тишину, царившую в классе разрушил голос Герман. Она начала с вопроса, пытаясь понять, что руководит Андреем. И заставляет опускаться на такие гнусности. - Знаешь, в твоей жизни есть то, что тебе дорого? - прозвучал вопрос, разнёсшийся по всему классу. Парень поднял на девушку непонимающий взгляд. Нет, скорее ожидающий того, что последует дальше, забираясь ему в душу, при чём сама не зная об этом. - Имеет ценность только для тебя, м? Важно только тебе. То, что невозможно купить или продать. Есть что-то такое? - вопрос холодный. Именно холодный, заставляющий душу и сердце парня трепетать. Но он не покажет этого. Это слабость, - или всё можно купить? Всё имеет свою цену,? - Да, - уверенный ответ, - только цена у всего разная. - Он продолжил свой ответ холодным и уверенным тоном. - Верно, всё можно купить... Только вот люди - не машины. И как бы им не хотелось, однако выключить и загасить свои чувства невозможно. - Парень поднял на Оксану удивлённый взгляд, который будто разрешал продолжать. - Думаешь, совершалось бы столько ошибок, если бы можно было продать и подавить свои чувства. - Оксана покачала головой и пожала плечами. - Нет. Только у тебя проще. Не нравится человек. И что? Он же игрушка, да? Что такого в его чувствах, мыслях, да? Он ведь робот. Не может чувствовать? Не понравилось, так можно выкинуть и избавиться. Так? - А, если и так? - равнодушно ответил парень. Хотя внутренне негодование раздирало изнутри. Однако ожидание её ответа заставляло гасит внутреннюю необузданность. - Ничего. Неожиданно Герман запустила руку в карман своего пиджака, доставая что-то. Авдеев без интереса смотрел на это. Только вот, когда в её руках неожиданно блеснул нож, его глаза округлились. В голове пронеслось тысячи мыслей, что могла придумать Оксана? Парень не знал ответа. Перочинный нож. Не кинжал, но ранить может даже сильней. Он был направлен в сторону Авдеева. Поймав на себе вопросительный взгляд парня, Герман ухмыльнулась. Нет, она не способна убить даже такого, как он. Греха на себя она не возьмёт. В своё время тоже не смогла, однако тот нож, как память, верный спутник. Одним ловким движением Оксана перевернула нож в своих руках, направив на себя, сильно сжимая лезвие. До крови. До боли. Странно, но девушка не чувствовала ничего. Ни боли, ни слабости. Ей было всё равно. Как будто душа просила выход из этого бренного тела. И чем больнее она делала себе, тем легче было её душе. Уничтожая себя, обретать свободу. - Так избавься. В чём проблема? - Герман протянула ему нож, уже испачканный в крови. Её рука окрасилась в багровый цвет крови. Её капли падали на пол. - Зачем втыкать по одной игле, как в куклу. - На секунду девушка задумалась, а потом, ухмыльнувшись, продолжила. - Хотя, я и есть такая кукла. - Минутная пауза, будто из тела по крупице выходит душа. - Холодная и неживая. Андрей поднял вопросительный взгляд, при этом, будто задавая вопрос, кивнул головой. Девушка истерически, обессилено, улыбнулась. - Воткни все сразу , в виде ножа. Только не в спину, - Герман покачала головой, резко направляя лезвие в сосредоточение её жизнь и души, которая казалось, умирала, давая терзать себя и ранить, - а сразу, в сердце. Парень взял из её рук нож, осматривая его, словно дорогую игрушку. А потом на секунду посмотрел в глаза Герман. Нет, это была не пафосная сцена, это были искренние слова. Её глаза не закрывались, а только смотрели на него выжидающе. Она хотела избавиться от всего, что мучит её. А эти фото и надпись были последней каплей, завершившей порок мучении. Одна секунда. И Авдеев хотел, надеялся увидеть в её глазах страх. Но не увидел. Ничего. Только безграничная пустота.Безграничная усталость. Пришло понимание. Ей нечего терять. Ещё секунда. И Андрей со всей силы сжал рукоятку, на которой ещё были капли крови, а потом Оксана лишь услышала звук разрезания воздуха над своим ухом. Парень бросил нож в стену, со всей силы, вкладывая в это всю злобу, с такой силой чтобы он нашёл в стене пристанище. Он бросил его так, что он пролетел почти возле самой девушки, стоящей непоколебимой стеной. Почти задевая её ухо. Но тщетно. Даже искорки страха не мелькнуло в её глазах. Да, Оксана оказалась такой, же как и перевод её фамилии с немецкого - "воин". Войн, потерявший тыл и уставший от затяжной войны. Однако девушка опустила голову и выдохнув вновь посмотрела на Андрея. Ему показалось, что из её глаз покатится слеза. Но девушка не позволила себе эту слабость. Они похожи, никто из не желает показывать другим свои эмоции и слабости. Ведь показав чувства, станешь уязвимым. И все будут бить туда, чтобы сделать ещё больнее. Насколько это ещё возможно. Тишину нарушил спокойный голос девушки. - Это был последний раз, - усталый голос, вещавший, но Авдеев продолжал слушать. Ей больно, он видит. Только боль не физическая, моральная, выжимающая всё изнутри, - последний раз, когда я разрешаю делать мне больно. Впредь, этого не повторится. Если бьёшь, то хотя бы не в спину. А затем гордо подняв голову, Герман покинула кабинет. Хватит. Никто не посмеет сделать ей больней. Никто. Слеза покатилась по щеке, рука полыхала огнём от раны. Но это ничто, по сравнению с тем, как болит и сгорает душа.