***
Новость о создании редакции стала одной из самых обсуждаемых. Если одних она воодушевляла, как, например, Лаванду и Парвати Патил, которые вот уже полчаса верещали на эту тему за завтраком, то других она просто сбивала с толку. — У старой кошки совсем крыша поехала, — не то чтобы Драко Малфой был категорически против, нет, ему было плевать, практически. Но он был впечатлен тем, насколько быстро данная новость изменила общую обстановку школы. Был ли он согласен с мыслью директора о внедрении перемен? Да. Был ли он согласен именно с этой идеей? Абсолютно нет. Какой расширяющийся штат «Ежедневного Пророка»? Сплетен хватает и так по всему миру, да и в школе никому не мешало обсуждать друг друга за спиной. После всех прелестей, что устроили ему репортеры и корреспонденты «Е.П.», он зарекся никогда и ни при каких обстоятельствах не подставлять себя и свою семью под обстрел журналистов, стараясь держаться от этого всего подальше. Но судьбу не изменишь, и теперь каждый знал, что этот сероглазый блондин — единственный оправданный Пожиратель, который собирался убить Дамблдора и пропустил в Хогвартс приспешников Темного Лорда. О его репутации расписывалось на первой полосе, а комментарии на его счет старался дать каждый в меру презирающий Малфоев человек. С Нарциссой Малфой все обстояло куда сложнее. Нет, ее даже и не думали обвинять, но клевета и байки, скормленные редакции «Пророка» наложили свой отпечаток на нее. И лишь ухудшили положение семьи в целом. Про Люциуса и то пожизненное, что он получил, упоминалось лишь в двух словах, словно кто-то решил, что нужно бить по тем, кто либо оправдан, либо косвенно причастен, но не по виновникам торжества. — Для некоторых это хорошая возможность поднять свою репутацию в целом, — пожала плечами Паркинсон, продолжая ковыряться ложкой в каше. — Да брось, Панс, как будто твоюрепутацию уже что-то отмоет, — выплюнул Драко в ответ. — В отличие от твоей. Я хотя б не была Пожирателем, — Панси с грохотом бросила ложку на тарелку, резко отодвинула ту от себя, встала с места и отправилась на занятия. Все-таки и у нее было чувство собственного достоинства, пускай и съеденное глупыми пересудами однокурсников, а слизеринец явно намекал на ходившие о ней слухи. Может быть Малфою и следовало бы обидеться на эти слова, но он лишь безразлично продолжал пялиться в тарелку. — Слушай, Драко, если тебе в следующий раз все-таки понадобится парочка советов по общению с дамами, дай знать, а то твоя неделя Азкабана совершенно убила в тебе ловеласа, — подмигнул ему Блейз. Драко ничего не ответил. — Да расслабься, дружище, — Забини слегка толкнул его в плечо, — это же всего лишь Панс. Подуется и перестанет. Неужели это действительно так способно испортить тебя настроение? — Слушай, дружище, — передразнил его Малфой, — ты его сейчас не поднимаешь, поэтому ешь свою кашу молча. — Какие мы грозные! Ты посмотри на него! Наверное, мне следовало бы начать ревновать Панси, раз ты так переживаешь из-за сказанного. - Наверное, тебе следовало бы просто помолчать, - Драко закатил глаза. Блейз хмыкнул и задумался о чем-то своем. - Слушай, а что если и впрямь попробовать? - Ты про что? - Я про идею старухи. — Я лучше Поттера поцелую, — поморщился Малфой, поднося ко рту сок и делая глоток. — А это идея, — воскликнул его друг, отчего блондин поперхнулся. Забини растянулся в ухмылке, понимая, что сейчас начнется. Да, именно этого мулат и добивался. — Иди ты в задницу, Блейз. — Ну, всего лишь один раз. Кажется, именно так принцессы благодарят за спасение, - он театрально вытянул губки вперед. - О, мой милый Потти, ты такой благородный, дай я тебя зацелую. — Не находись мы здесь, я б тебе точно физиономию подправил. — Спасибо, конечно, но я пока не жалуюсь, — скривился Блейз, и тут же его настроение приобрело игривый характер и он улыбнулся во все тридцать два. — А если серьезно? — Чего ты хочешь? — стакан Малфоя громко соприкоснулся с поверхностью стола. — Чтоб ты признал, что тебе тоже интересно, что из этого всего выйдет. — Хрень полная. — Ладно-ладно. Успокойся, - сдался Блейз нессколько огорченно, но задорный огонек не потух в его глазах. - Вот, съешь лучше кашки, — он взял в руки ложку Драко, зачерпнув кашу. — Мгм, еще что сделать? — саркастически произнес Малфой, отодвигая ложку в сторону. — Для начала извиниться перед Панси, — серьезно сказал Забини. - А потом все-таки съесть кашку. «Дожили».***
— ? — ворчливо пробубнил Рон, набивая рот любимыми фрикадельками в томате. — Думаю, — начал Гарри. — Профессор правильно поступает. Не очень-то легко после войны определиться, чего ты вообще хочешь, а здесь, у тебя будет хотя б какой-то… вектор, — грустно закончил он, устало пялясь на тарелку с пюре. Все свое лето провел наедине с бессонницей, Джинни и Визенгамотом. Гермиона приезжала к ним почти каждый день, помогая в раскрытии дел Пожирателей и проводя свое свободное время в их компании. Они очень многое сумели отремонтировать на Гриммо, однако это отвлекало лишь на время. Когда ремонтировать стало нечего, Гарри принялся шить шапочки в помощь Гермионе для домиков. Это глупое и простодушное занятие отвлекало их от тяжелых мыслей. Хотя каждый раз, сжимая спицы в руках и создавая очередной шедевр из перекошенных рисунков, он вспоминал Добби. Но несмотря на этот прискорбный факт стимул вязать стал проявляться в нем с большей силой. Часто, когда Джинни возвращалась после работы в лавке, где она помогала братьям, она приносила с собой японскую еду и каждый раз хохотала, когда Поттер путал спицы с палочками для ролов. Наверное, этот эпизод жизни, нелепо вписанный в послевоенною историю Поттера, во многом избавлял его от стресса. Рон стал усиленно играть в квиддич, пропадая днями напролет на тренировках, отчего часто случались ссоры с Гермионой и в итоге было принято обоюдное решение немного "подождать" с их планами на будущее. — Рон, ты меня поражаешь! — Гермиона отложила свежий выпуск «Пророка» на стол. — Мы же с тобой уже тысячу раз обсуждали это: мы вернулись, чтобы получить свое образование до конца, и это не обсуждается. — И эфо не обфуфдается, — передразнил ее Рон и проглотив, закончил: — Я вообще-то про газету. — Я тоже если честно не понимаю, какой в ней смысл, как будто от количества сплетней, интерес к жизни возрастет, — пожал плечами Гарри. — Какие вы скучные, — подсела к ним Джинни. — Между прочим, это отличная возможность заработать дополнительные баллы на Ж.А.Б.А. — И это мы еще скучные, — закатил глаза Рон. — Ты явно переобщалась с Гермионой. — Не вижу ничего в этом плохого, Рональд. Странно, что на тебя это общение никак не повлияло, — бросила в ответ его девушка, развеселив своих друзей. — Ну, учиться я явно стал лучше, — подмигнул он ей. — Да ты без меня и дня на занятиях не протянешь, чтоб не получить тролля или не лишить наш факультет баллов. — Да раз плюнуть. У меня просто мотивации не было, — самоуверенно заявил Уизли. — Спорим? — с прищуром и неким озорством Грейнджер протянула ему руку. — На желание. — На желание, — согласилась Гермиона. — Гарри, разбей. — Да вы ж несерьезно? Вы ж понимаете, что это глупо? — Гарри, — в унисон отозвались Уизли и Грейнджер.***
— Мистер Уизли, еще одно такое замечание, и эти десять баллов покажутся вам цветочками. Да уж, цветочками. Применив магию к визжащей на полу мандрагоре, которую он задел, как только вбежал на занятие по травологии, он только ухудшил ее положение, и та стала визжать еще сильнее. — Уизел, да посади ты ее уже в горшок, — донеслось до него со стороны слизеринцев. Рон неуклюже стал щупать бедное растение, не зная, за что его взять, пока остальные спасались от раздражающих звуков. Бедная мандрагора была тронута во всех местах, кроме нужного, и визжала от того сильнее, словно маленький ребенок. — Уйди уже, — маленькие ручки быстро оттолкнули его за плеч, взяли несчастную за хвостик, посадили в свободный горшок рядом и засыпали ту землей, что принесло Слизерину десять баллов. — Спасибо, — кивнул Рон, на что девушка лишь грубо фыркнула что-то типа «дурак». — У меня просто мотивации не было, — спародировала его Гермиона, когда он чумазый подошел к заунывникам. — Это не считается, — шикнул он на улыбающуюся Гермиону. — Мистер Уизли, минус пять баллов за нарушение тишины! Гермиона посмотрела на него исподтишка и снова издала смешок. — Думаю, теперь считается, — поддержала ее Джинни, стоявшая напротив. Рон лишь скривил рожицу своей сестренке, с которой они теперь учились на одном курсе. — И что за желание? — обиженно произнес Уизли. — Ты кинешь свое имя в кубок, — лучезарно улыбнулась Гермиона. Как бы ей ни хотелось не подставлять мальчишек, она понимала, что это их последний год в стенах школы, а значит, нужно успеть многое. Но кидать в кубок свое имя она не стала, куда интересней ей было наблюдать за происходящим.***
Вечером, сидя в своей комнате для мальчиков, Рон в тысячный раз настаивал на своем: — Гарри! Скажи мне, какова вероятность, что именно твое имя выберет кубок? — В тысячу первый раз говорю тебе «нет». Это был твой спор. Я в этом участие принимать не собираюсь. — Но, Гарри, мы же друзья, неужели ты не можешь меня поддержать? — А вдруг мое имя выпадет, а твое нет? — Поттер отложил свитки и теперь полностью был во внимании. — Тогда мы что-нибудь придумаем. Гарри! — Что?! Спорить с Гермионой Грейнджер — пустая трата времени и до, и после спора, уж ты должен знать. Не зная, какие средства устрашения применить еще он ляпнул следующее: — Если ты не согласишься, я скажу Джинни, что поешь в ванной Селестину Уорлок. — Что? Да ты не посмеешь. — Еще как посмею. — Да она не поверит тебе. — С чего бы это, я же ее брат, — и он по-кошачьи улыбнулся, предвкушая лицо своей сестры. — Дракла тебе бы в штаны, Рон, — вздохнул Поттер. — Спасибо, Гарри, — Уизли кинулся к нему на шею, чтобы обнять своего друга. — Только не смей меня целовать, — и Рон нарочно поцеловал его в макушку. — Отлично. Мало того что непонятно в чем задействован, так еще и это.***
— Панс, — Драко уже в четвертый раз пытался достучаться до нее. — Паркинсон. — Черт, Малфой, ты совсем что ли разучился с женщинами обращаться! — воскликнул Забини. — Ну, давай, раз такой умный, достучись! — рявкнул ему в ответ Малфой и отошел подальше. — Учись, — он повернулся к двери. — Панси, крошечка моя, открой дверку, этот грубый мужлан Малфой хочет извиниться перед таким зайчиком, как ты. — Ты в постели с животными что ли общаешься? — Ой, заткнись а, — махнул на него Блейз. — Зайчик, я обещаю, что тот, кто тебя обидел, обязательно получит по морде. За дверью послышались. Забини самодовольно усмехнулся Драко, а тот в неверии подошел ближе. Дверь отверилась и на пороге появилась Паркинсон. — Вот видишь, зай… — но договорить ему не дала звонкая пощечина. — Еще раз назовешь меня зайчиком или крошечкой, я тебе эти крошечки и зайчики засуну куда подальше, понял? — обратилась она к нему, смотря, как Блейз потирает ушибленное место. — А ты, — она приблизилась к Малфою, — еще одно слово о моей репутации… — Прости, Панс. — Вот это да, сам Драко Люциус Малфой просит у меня прощения! — драматически возвела руки к небу она. — Надеюсь, когда в следующий раз тебе захочется сказать очередную колкость, ты сто раз подумаешь и не скажешь ее, чтоб не пришлось просить лишний раз прощения. — Да, Панси! — Я все сказала, — закончила девушка и закрыла дверь. — Эй, Паркинсон, а меня то за что? — Сам пообещал, — натянуто улыбнулась ему в дверной проем Панси, — кто меня обидит, по морде получит. И девушка тут же снова захлопнула дверь. — Смешно тебе? — обернулся на прыснувшего в кулак Драко, все еще потерая щеку. — Здесь вообще-то должен был оказаться ты. — Ну, куда мне до обольстителя женских сердец, — в примирительном жесте поднял руки Малфой, не переставая смеяться. — Иди ты к черту. — Уже побывал, — грустно улыбнулся тот, и парни свернули в зал наград.***
Зал наград был одним из тех, что ни тронула ни война, ни, соответственно реконструкция, поэтому здесь все так же пахло старостью и атмосферой довоенного Хогвартса. Панси Паркинсон вместе с Асторией Гринграсс за время прошлого года стали очень близки и сейчас обе направлялись к кубку в желании просто изменить что-то к лучшему в своей жизни. Мало кто знал, но Панси и Блейз были помолвлены с детства. Однако никто из них не был этому рад, потому что воспринимали друг друга на уровне братских отношений. Случайная интрижка и поцелуй на спор не считаются. Война сильно изменила Панси: она увидела себя с другой стороны — более пугающей и жестокой для нее самой. Она чувствовала себя предателем, но не крови, а морали. Она до сих пор не понимала, как ей в голову пришло предложить сдать Гарри. Это не было, конечно, оправданием, но ей оно и не было нужно. К своей семье она не вернулась после войны, вспоминая, как родители хотели насильно заставить ее принять метку, поэтому жила она сейчас со своим «мужем», вот только на разных этажах и практически не пересекаясь с ним на глазах у матери Блейза. Панси всю жизнь знала, чем хочет заниматься — писать. Мало кто знал о тех стихах, что она читала в пьяном угаре в комнате Драко и Блейза во время очередной пирушки. Когда Макгонагалл озвучила ту новость, Паркинсон загорелась. Она всерьез решилась на то, что раньше бы высмеяла на глазах у всех лишь потому, что это не приносит никакой выгоды. Однако все рамки были сломлены, и Панси вместе со своей подругой решили совершить глобальный переворот своей жизни, не подозревая, чем он вскоре обернется для них. Наверное, так думал каждый, кто кидал свое имя в кубок. Как будто в нем таилась надежда на другое будущее. — Тори, только не говори мальчикам. Они не поймут, — грустно улыбнулась Панс. — Все в порядке, мне незачем им рассказывать это, — она приобняла подругу. И девушки проследовали на выход. В это же самое время Рон тащил Гарри к кубку, следя за тем, чтобы тот не выкинул бумажку по пути. В зале было пусто, когда они вошли. — Не понимаю, почему ты не можешь просто сделать вид, что бросил бумажку в кубок и уйти, я уверен, что Гермиона это не всерьез. — А ты бы так сделал? — поинтересовался Рон, параллельно кидая в кубок листок. — Ты бы обманул свою подругу, понимая, что сам накосячил? Гарри тяжело вздохнул. Он протянул бумажку Рону и тот тут же отправил ее следом за своей. — Но это не все, — хитро улыбнулся Уизли и достал из кармана еще две бумажки с именами. — Чертов «Ведьмополитен»! И что только не придумают! — Гарри, поверь мне, в этом году «Ведьмополитен» отдыхает, — заговорщически подмигнул ему рыжий. — Уизли, ты дебил.***
Поздней ночью, пока Филч со своей подругой осматривал библиотеку, в зал наград проникла тень. Вытащив из кармана несколько листков, она опустила их в кубок и так же незаметно сокрылась в ночи.