***
Джош постучался в дверь пасторского дома: тук-тук-тук. Сперва он думал настучать ритм «Без меня» Эминема, потому что угадай кто вернулся? Он вернулся! Но вряд ли это удачная мысль — настукивать на двери священника песню с ругательными словами. Хмм, а что стало с этими песнями в голове у отца Джозефа? Отец Джозеф распахнул дверь настежь. — Чувак! Ты вернулся! — он обнял Джоша и похлопал по спине. Это было супер. В Нью-Йорке, похоже, не любили по-братски обниматься. И стукаться кулаками в знак солидарности — тоже. Джошу всего этого не хватало. Не хватало даже рукопожатий с подвохом, когда притворяешься, что протягиваешь руку, а потом проводишь ею по волосам и говоришь: «Лошара!» Джош похлопал Джозефа в ответ и отстранился на расстояние вытянутой руки: — А когда ты стал священником, тебе пришлось забывать все песни с матерными словами? Джозеф сощурился и сморщил нос от смеха. — Нет, конечно нет. Господь не против художественного самовыражения. Ты только вспомни всех этих голых людей на старинных картинах. — Фу, а можно не буду? — Заходи, — сказал Джозеф, попятившись и пропуская гостя внутрь. — Достану тебе «Ред Булл». Джош плюхнулся на диван. Блин, он обожал, как пах этот дом, — ладаном и старыми книгами. Прямо как Иисус. Джозеф откупорил и протянул ему банку. — Так как дела? — Нормально, наверное. — Джош отхлебнул «Ред Булла» и стал теребить ключик от банки. — «Нормально, наверное»? Значит, ничего хорошего. — Нормально — это хорошо! — возразил Джош. Отец Джозеф взглянул на него со значением, как умеют только священники. Священники всегда знают, лжёшь ты или нет. Это было странно, потому что раньше Джозеф никогда не догадывался, когда Джош врал. Это было явно что-то из тех приёмчиков, которые получаешь от Господа, принимая сан. — Нормально — совсем не то же, что хорошо. Или отлично. — Да, наверное, — сказал Джош. — Как-то странно опять жить с родителями. Теперь нельзя сидеть в трусах на диване и смотреть «Кардашьянов». Мама заставляет надевать халат. Отец Джозеф кивнул. — Понимаю, мужик. У ребят в семинарии было такое же правило. — И она всё время смотрит на меня как будто разочарованно. — Джош представил мамино выражение лица при встрече в аэропорту. Не то чтобы она хмурилась, но и не то чтобы улыбалась. Это была хмурая улыбка. «Хмурая улыбка» — так вообще говорят? А должны бы. — Она просто желает тебе счастья. Родителям вообще тяжело отпускать детей, а теперь ты вернулся — и, наверное, вы оба съезжаете к старым моделям поведения. Джош развёл руками, и «Ред Булл» слегка выплеснулся через край. — У тебя что — был курс по психологии родителей? — Мужик, я же священник. Я больше не твой старый друг Джозеф Лим. Я теперь пастырь врачующий. — Он раскинул руки, изображая готовность принять Джоша с распростёртыми объятиями, и тот начал прыскать от смеха. — Мужик, перестань, ты же гасишь мою пастырскую ауру! И конечно, Джош обязан был это сделать: — Ме-е-е-е! Отец Джозеф хлопнул его по руке и сделал вид, что отнимает «Ред Булл». — Чтоб не вытворял такого на моей мессе. — Ага. Мама бы меня убила. И засветила бы ему псалтырью, и, возможно, прочла лекцию о том, как Иисус всегда почитал мать свою. Иногда Джош уставал слушать, как бы вёл себя Иисус. — Значит, дома тесновато? — спросил Джозеф, откидываясь на стуле. — А ты не думал съехаться с Валенсией? — Поднял я как-то эту тему, — сказал Джош. — Один раз. Папа сделал страшное лицо, и мама тоже. Ты знаешь, как она относится к Валенсии. Джозеф содрогнулся. — Да уж, она точно от неё не в восторге. — Постой-ка, — сказал Джош. — А тебе можно такое советовать? Разве это не жизнь во грехе? — Технически — да. Но нужно подстраиваться под свою паству, усёк? — он пожал плечами и положил ноги на кофейный столик, отодвинув номер спортивного журнала. — Я бы мог сказать, что вам с Валенсией нельзя бывать вместе, но ты бы не послушал, а потом стремался приходить ко мне за типа духовным наставлением. — Противно даже думать в эту сторону — что ты можешь представлять нас с Валенсией. От этих слов у Джоша в голове стали всплывать неуместные картинки, так что пришлось переключиться на воспоминания о шестом матче Мировой серии 2002-го, пока не отпустило. — Понял, — сказал отец Джозеф. — Меняем тему. Как тебе Нью-Йорк? — Нормально, вроде. Отец Джозеф показал тайм-аут. — Да ладно, чувак, опять? Должно быть что-то помимо «нормально». Джош заёрзал на диване. — Ну, в метро было круто. Если только не воняло. Обычно мочой. — Он поморщился от воспоминания. — И все вечно были такими злобными. — Это же Нью-Йорк, мужик. Там жизнь идёт в другом темпе. — Джозеф сделал секундную паузу. — По крайней мере, так говорят в «Друзьях» и «Законе и порядке». — Знаю, а ещё знаю, что вернуться — правильное решение. Обожаю этот город. — Джош ткнул пальцем в сторону окна, за которым светило полуденное солнце. — Эту погоду! Ветерок, бобу, вот это всё. — И всего два часа до пляжа! — Всё так, будто и не уезжал, — вздохнул Джош. — И это хорошо, но в то же время плохо. Валенсия потребовала всего лишь двойных извинений. — Без ювелирки? Когда вы поссорились в 10 классе, она затащила тебя в тот бутик в торговом центре и целый час не выпускала. — Без, — сказал Джош, качнув головой. — Она знает, что денег у меня нет. — Он опрокинул в себя остатки «Ред Булла». — Твой Xbox на месте? Можно погонять в «Мэдден». [1] О нет. Опять этот значительный взгляд. — А какая у тебя цель в жизни? Только не говори, что обыграть меня в «Мэдден». Всё равно же не выйдет. — А мне она нужна? Отец Джозеф снял ноги с кофейного столика и подался вперёд, сложив руки, будто для молитвы. — Ну, у тебя нет работы. У тебя нет квартиры. У тебя нет техники забивания мяча в прыжке. — Чувак! — Просто ты снова живёшь с родителями. Опять сошёлся с Валенсией. Возможно, имеет смысл разобраться, кто ты, когда ты не с ними, а сам по себе. — Я только что пытался! — воскликнул Джош. — Я же переехал в Нью-Йорк. Но Джозеф сказал: — Нет, ты переехал в Нью-Йорк вместо того, чтобы во всём разобраться. Ты, — он поднял обвиняющий перст на Джоша, — пошёл путём наименьшего сопротивления. Джош вдруг вспомнил, как в третьем классе ему так же грозила пальцем сестра Анджелика, когда он пытался объяснить, почему опоздал на урок. Умение грозить пальцем, пронзительный взгляд — у Господа, небось, целая куча приёмчиков, которым он учит священников и монахинь. — Да, наверное, цель не помешает, — признал он. — Но первым делом надо найти работу. Отец Джозеф пересел на диван поближе к Джошу. — Ты как Кларк Кент, чувак, с очочками и работой в газете. Тебе надо понять, как стать Суперменом. — Чёрт, бро, это было сильно, — выдохнул Джош. — В смысле, отец Джозеф. Ой, стой, — отец Бро-зеф! — Чувак! — Отец Брозеф поднял ладонь, чтобы дать пять. Есть пятёрочка! — Я всегда хотел крутое погоняло. — Надо бы его доработать, — сказал Джош. — Думаю, я могу лучше.***
ДЖОШ Я ненапряжный чел. ХОР (Чел, чел, чел, чел, чел, чел.) ДЖОШ Я не люблю, чтоб на меня давили. ХОР (Беззаботный тип.) ДЖОШ Живу на расслабоне: ни работы, ни тревог. Человек я хороший, но амбиций не дал бог. Если расслабляться — Всё равно что прохлаждаться, ХОР Значит, лень — не тунеядство, А всего лишь расслабон! ДЖОШ (прорывает головой экран) Да!