От лица автора
После драки с Юнги Чимин хочет покинуть дом Чан, вот только ему не позволяет уйти Юна, объясняя это тем, что нужно обработать раны. Пак нехотя идёт в гостиную и присаживается на край дивана. Взъерошив волосы, он проматывает в своей голове всё то, что сказал Юнги. Да, такому плейбою, как Юнги, плевать на всё и всех, но неужели он действительно беспокоится о Мэй? Возможно ли такое, что бесчувственный Мин начал ощущать хоть что-то после смерти Джухён? Чимин хотел вернуть время, чтобы обойтись без упоминания именно о Бэ. Всё-таки он чувствовал себя виноватым в том, что Юнги сорвался и набросился на него. Эти ссадины и побои, которые оставил в разгаре драки Мин, были ничем по сравнению с тем, что последний пережил после смерти Джухён. Паку было безумно жаль, что спровоцировал друга таким образом. Да, они презирали друг друга после того, как появилась Мэй Чан, но, как-никак, когда-то были лучшими друзьями, учились в одной школе, да и жили по соседству, не говоря уже о том, что любили ту самую Бэ Джухён, которая поставила точку в истории крепкой дружбы парней. Казалось бы, ничего не может быть хуже, чем то, что когда-то парни любили одну девочку, а теперь что? История снова повторяется, и Чимину кажется, что он так же, как и пять лет назад, в проигрыше. Рыжий не хотел уступать Юнги, который уже один раз отобрал у него любимого человека, а потом ещё и не смог уберечь от смерти, но теперь всё-таки есть одно «но» — решение будет принимать только Мэй, а не он. Пак даже не заметил, как к нему поспешила Юна с аптечкой в руках, будучи настолько погружённым в свои мысли, которые тяжёлым роем кружили в его голове. — Эй, чудик? — помахала перед глазами Пака рукой Юна, приводя парня в чувства. — Не называй меня так, — шикнул рыжий, кидая на шатенку тяжёлый взгляд. — Ой, да ладно тебе, Пак Чимин, — сладко улыбается Ким, затем быстро льёт на ватку перекись водорода. Чтобы хоть как-то компенсировать свою обиду, она резким движением кладёт эту вату на ушибленные руки рыжего, который тут же недовольно ёрзает на краю дивана. — Осторожнее! — возмущается от боли Пак, одарив Юну злобным взглядом. Та сдержала смешок, после чего подула на ранку и принялась далее обрабатывать. — Спасибо, — слабо улыбается Чимин, устало откинувшись на спинку дивана. — Из-за чего вы подрались? — изогнув бровь, спрашивает шатенка, не отрываясь от работы. — Ты видела его рожу? — вопросом на вопрос отвечает рыжий, поймав удивлённый взгляд Юны на себе. — Так и просит кирпича, — решил съязвить парень и удачно получает леща за это. — ЙА! — вскрикивает он, обиженно выпятив нижнюю губу и потирая ушибленное место. — Совсем свихнулся? — недовольно фыркнула шатенка, специально надавливая на разбитый нос Пака, на что парень снова-таки начинает визжать, как ненормальный. — А что такого? — хмыкает он, сделав непринужденный вид. — Я правду сказал! — гордо заявляет юноша и бьёт кулаком по груди, затем ёжится от боли. — Во-от! — довольно усмехается Юна, тыкая пальцем на рыжего. — Это тебе наказание за то, что такие глупости говоришь с серьёзным лицом! — размахивая конечностями, комментирует девушка, даже не пытаясь сдержать коварный хохот, за что получает тычок в плечо. — Ты чего свои грязные ручонки распускаешь? — завопила она, едва не вскакивая с места, и показала язык Паку. — Какая ты всё-таки невоспитанная! — сердито ворчит Чимин, скрестив руки на груди. — Какая есть, — развела руками Юна и, цокнув языком, начала собирать всё содержимое обратно в аптечку. — Я бы тебе не советовала сейчас высказывать своё негативное мнение относительно меня, — посоветовала она, наигранно улыбнувшись.***
Когда Юнги проснулся, на улице уже давным давно светило солнце. Голова жутко раскалывалась, а также было какое-то странное чувство, как тогда, пять лет назад: вроде бы такое тёплое, что греет душу и заставляет сердце время от времени радостно ёкать, а вроде бы такое чужое и забытое. Юнги хотелось просто забыть всё то, что случилось вчера, да и вообще в его жизни после знакомства с Мэй. Так хотелось забыть эту глупую и неуклюжую девчонку, вот только никак не получалось. Складывалось такое чувство, что Мэй застряла в его голове и не желает оставить парня в покое. Казалось бы, что такого особенного в такой простой ботаничке Чан? Она даже не такая приметная по сравнению со своими сверстницами: блондинисто-пепельные волосы, пухлые губы, милые щёчки, карие глаза, которые на солнце кажутся медовыми, стройная, среднего роста девушка, — в общем, самая обычная и неприметная. Вот только ни с одной из тех девушек, с которыми был Мин, он не чувствовал себя так, как с ней. Она внушала ему доверие, заставила научиться сожалеть и замечать в жизни не только чёрные полосы. Оказывается, что не только это помогло ей оставаться на долгое время в памяти Юнги: блондинка помогла ему начать что-то чувствовать: переживать, заботиться, едва ли не бежать на помощь, как только позовёт. А он что? Не понимая того сам, он и бежал, и утешал, заботился и переживал. Постоянно. Неужели его ледяное сердце уже не такое уж и ледяное? Он же думал, что никто и никогда в этой жалкой жизни не заставит его чувствовать нечто подобное. Что тогда случилось? Как объяснить это всё? Неужто какая-то ботаничка сумела провернуть это? Ведь, если вспомнить её слова, сказанные тогда, когда Юнги пришёл всё тщательно объяснить, Мэй даже слушать не стала: просто выговорила всё, что накопилось за это время, — вот только, когда она сказала, что он ей нравится, сердце Мина пропустило удар. Нет-нет, он не влюблён в неё, да она даже не нравится ему, с чего бы ему переживать? Верно! Вероятно, что это было очень неожиданно для него. Как маленькая девочка, вроде Мэй, могла влюбиться в него за такое короткое время? Шуга ведь даже не начинал стараться! — Да что с тобой не так, Мэй Чан? — вслух задал вопрос Мин с лёгкой улыбкой на лице, неохотно поднимаясь с кровати. — Юнги-я, ты как? — послышался заботливый голос мамы, когда Мин спустился на кухню. Парень смущённо прикусил губу, вспоминая, как вчера «очистил» свой организм в мамину любимую вазу, затем слегка махнул головой, чтобы развеять подобные смущающие мысли. — Нормально, мам… — Юнги виновато опустил голову, чтобы мама не заметила его смущения, затем поплёлся в сторону графина с водой, что стоял на кухонном столе. Да, именно простой воды хотелось Юнги в этот момент. — Кушать не хочешь? — удивлённо спросила женщина, глядя, как сын осушает уже второй стакан с водой. — Нет, — коротко ответил брюнет, оторвавшись, наконец, от стакана. — Я буду у себя, — проинформировал парень и хотел было уйти, но мама его окликнула, заставляя его повернуться. — Да, мам? — повернувшись всем корпусом к маме, переспросил Юнги. Женщина сидела на диване и выглядела немного обеспокоенной, будто хотела спросить или сказать что-то важное для неё. — Почему ты расторг помолвку с Мэй? — задала она, наконец, тот вопрос, который мучил её со вчерашнего дня. Ей было до боли интересно, почему сын отказался от такого выгодного решения обеих сторон, ведь ему тоже прилагалась хорошая жизнь в хороших условиях в качестве бонуса. Ей даже казалось, что Мэй нравится Юнги, а её сын неравнодушен к этой девочке. Именно в Мэй было что-то такое, что заставляло иногда вспоминать о ней, думать и восхищаться, но ведь это простая девочка, родители которой хорошие друзья семьи Мин. Или всё-таки не простая девочка? Вопросы не давали покоя Юджин, поэтому она захотела выяснить, что и к чему. — То есть? — округлил глаза брюнет, обдумывая, что именно хочет узнать его мама. — Юнги… — тяжело выдохнула женщина. — Скажи мне правду… Вы поссорились? — Нет… Дело не в этом, — замотал головой Мин, понимая, что должен назвать причину более серьёзную, чем то, что глупая Мэй Чан влюбилась в него раньше времени. — Так в чём тогда? — не унималась Юджин, вставая с дивана и измеряя комнату широкими шагами. — Она меня ненавидит, и я тоже от неё не в восторге, — на одном дыхании выпалил Юнги, после чего мысленно ударил себя по голове. — Она любит другого, — с некой наигранной печалью проговорил Мин, затем развернулся к лестнице. — Надеюсь, ты закончила с расспросами, — сказал он напоследок и ушёл прочь. — Господи… Что за Санта Барбара… — помотала головой Юджин, глядя вслед сыну. — А я в его возрасте встретила самовлюблённого задиру - его отца… — она погрузилась в воспоминания, при этом слабо улыбаясь. Зайдя в комнату, Юнги, первым делом, написал сообщение Мэй о том, что нужно поговорить. Ему так не хотелось врать маме о том, что Мэй безумно ненавидит его и любит другого, но ничего не мог с этим поделать, так как уже сказал это. Слова нельзя вернуть обратно… «Нам нужно поговорить. Сможешь прийти в мой дом в 9?» — быстро напечатал сообщение Юнги, затем отбросил телефон и плюхнулся на кровать.***
Сидя на кровати, Мэй пыталась расслабиться и отогнать плохие мысли, но всё тщетно. Телефон, который лежал возле неё, завибрировал, поэтому девушка потянулась за ним. Увидев, что сообщение пришло от Юнги, сердце пропустило удар. — Что? — удивлённо воскликнула блондинка, глядя на сообщение. — Почему он хочет поговорить со мной? — не переставала задавать самой себе вопросы она. — Стоп… Но ведь в 9 часов я встречаюсь с Чимином… — взъерошила свои волосы Чан. — Что за идиот? — бурчала себе под нос, набирая сообщение. «Я не могу в 9, заеду где-то в 8» — быстро напечатала девушка. Ответ не заставил себя ждать. «Хорошо» — Что… И всё? — разочарованно произнесла блондинка, обиженно вглядываясь в одно слово от Юнги. — Даже точечку не поставил… — как маленький ребенок, выпятила губу она. — Ну, и чёрт с тобой! — словно сильная и независимая девушка, она плюхнулась на кровать, откинув в сторону смартфон. — Итак, сейчас 5 часов… Может, пойти собираться? — спросила она сама себя, медленно и нехотя вставая с кровати. — Господи… А так хотелось нормально посидеть дома, то есть, конечно же, поваляться в кроватке с ноутбуком и волшебным миром дорам, — продолжала обречённо вздыхать девушка, направляясь непосредственно в ванную комнату, дабы принять водные процедуры. Покончив с водными процедурами, блондиночка вышла из ванной с взъерошенными волосами и села на край кровати, обдумывая, что ей можно надеть. Вот она — вечная проблема девушек. С важным видом Мэй подошла к шкафу и принялась выбирать одежду, которая хоть как-то могла бы вписаться в сегодняшний день. Платья она сразу же отбросила в сторону, потому что ей хотелось чего-то более удобного и уютного. — Может, взять чёрные джинсы и бордовый вязаный свитер? — предположила Чан, отыскивая ту самую одежду. — Под это взять чёрные боты… И моё любимое серое пальто? — размышляя, девушка вытащила из шкафа пальто и ботинки, продолжая разглядывать, словно дизайнер. — А что… Очень даже круто! — визгнула от радости Чан, подскочив на месте. Естественно, блондинка заморачивалась по поводу своего внешнего вида, потому принялась делать свой любимый макияж, который изредка использует в университете. Мэй решила чуть больше сделать акцент на глазах, поэтому нарисовала стрелки, а также подумала, что будет неплохо накрасить губы бордовой помадой. Девушка так закрутилась, что едва не забыла о том, что должна ещё поехать к дому Мина, поэтому, покончив с макияжем, она быстро вскочила с места и побежала одеваться. — Буду поздно, — на ходу кричала Чан родителям, спускаясь по лестнице. — Ты куда намылилась? — нахмурилась мама, оторвав свой взор от телевизора. — Как это "куда"? — возмущённо переспросила Мэй, останавливаясь возле гостиной. — Я же говорила, что сегодня пойду гулять! — Когда это ты… — принялась возмущаться миссис Чан, пока муж не перебил её. — Да-да, припоминаю, — снисходительно улыбнулся он, выпроваживая дочь поскорее из дома. — Ты иди… Чего там стоишь? — всплеснул руками мужчина, подмигивая дочери. — Будь осторожна. Чтобы позвонила! — дал наставления отец, едва не закрывая входную дверь перед Мэй. — Что это ещё такое? — удивилась блондиночка странным действиям отца, затем, взглянув на часы, поняла, что опоздает, если продолжит стоять на месте, впоследствии чего тронулась с места.***
Вот Мэй и доехала на такси до дома Мина, и, честно говоря, ей было страшно. Она не знала, о чём парень хочет поговорить, поэтому немного дрожала, стоя уже несколько минут возле его дома. — Мэй Чан… Соберись! — попыталась она собраться с силами и всё-таки войти в подъезд Мина. — К чёрту! — выкрикивает Мэй и уверенной походкой направляется в подъезд. Постучав в дверь, девушка замерла в ожидании. И хотела было выдохнуть спокойно, что дверь открылась, как увидела на пороге какую-то девушку в одном полотенце. Ошарашенно оглядев незнакомку, Чан осенило, что где-то она уже видела её. — Ли Юра? — осторожно спрашивает Мэй, а перепуганная девушка только утвердительно кивает. Неужели та девчонка, которую избила Хо Сольджи, и есть бывшая подруга Юнги. Они… Весь мир в эту минуту перевернулся, а сердце разбилось вдребезги. Дышать стало невыносимо больно, да и вообще стоять возле этой девчушки в одном полотенце было невозможно. Мир ушёл из-под ног. Теперь Чан не понимала, почему так жесток этот мир с ней. Неужели она сделала что-то очень плохое, что теперь расплачивается? Неужели она не человек и не заслуживает простого счастья? Насколько ей должно быть больно, чтобы она, наконец, перестала обращать на Юнги внимание? Сколько это всё будет продолжаться? Мэй уже перестаёт понимать. Да что там! Она уже не может больше так жить. Не может жить, задыхаясь, и думать о своей любви к Мину. Она уже совсем слабая и не может ничего с собой поделать. — А Вы к кому? — отзывается девушка, видя, как побледнела Чан. — Извините… Я ошиблась квартирой, — хриплым голосом отговаривается блондинка и, разворачиваясь, спускается по лестнице.***
Мэй не помнит, как шла к тому самому кафе, где Пак предложил встретиться. Всё было, как в тумане. Каждая секунда убивала её изнутри, будто жаждала того, чтобы Мэй страдала. А когда она возвращалась мысленно к квартире Мина, сердце сжималось и пропускало очередной удар. Почему он её пригласил поговорить, если потом, когда Чан приходит, замечает его бывшую голую в одном несчастном полотенце? Он самый жестокий человек, которого знает блондинка, но сердце-то продолжает любить его. Какой же он подонок! Складывалось ощущение, что весь мир застыл на этом моменте, а каждый миллиметр её тела болел, как и разбитое сердце. Эти чувства можно сравнить с какой-то болезнью, от которой медленно умираешь, а с каждой прожитой минутой становится всё больнее. Такая болезнь, при которой сначала ты чувствуешь себя вполне счастливой, а уже потом начинаешь замечать, что дни преобразуются в пытки. И с каждым днём становится всё невыносимее, поэтому в один день ты начинаешь понимать, что лучше умереть, нежели терпеть эту адскую боль. Блондинка села за столик, продолжая обдумывать каждое увиденное мгновение. От такого не только голова взорвётся, но и сердце выскочит из груди. — Привет, — подсел к Мэй рыжеволосый, улыбаясь от уха до уха. — Прости, немножко задержался, — сразу же начал он оправдываться. — Да ничего, я недавно пришла, — слабо улыбается студентка, понимая, что всего ей не скрыть от Чимина. — Ты уже что-то заказывала? — приподняв бровь, спрашивает рыжий. — Нет, ещё не успела, — пожала плечами Мэй. Она говорит, но такое ощущение, что это кто-то другой вместо неё. Это очень пугает девушку, которой кажется, что теперь она одна должна со всем этим разбираться. — Ты что-то хочешь кушать? — мило любопытствует Чимин, указывая на меню.***
После небольшой посиделки Пак решил проводить Мэй до дома. Честно говоря, девушка старалась вести себя, как ни в чём не бывало, но Чимин чувствовал, что всё-таки что-то не так. — Чимин, — наконец, они остановились возле её дома, — а почему ты захотел провести со мной время? — Мэй кинула на него непонимающий взгляд. — Я просто… Решил… — принялся запинаться Пак на полуслове. — Ты хотел сказать что-то важное? — поинтересовалась блондиночка, глядя Паку прямо в глаза. — Да, — тихо и неуверенно ответил парень. — Я хотел… Ты будешь со мной встречаться, Мэй Чан? — в конце концов спрашивает Чимин, пристально глядя на Мэй, у которой дар речи пропал. — Ты хочешь… — задумалась студентка о том, что только что предложил Пак. — Я не настаиваю, — тяжело вздохнув, сказал Пак, ожидая услышать отрицательный ответ. «Я опустила голову вниз, обдумывая предложение Пака… Почему после всего этого он хочет встречаться со мной? Неужели его чувства ко мне насколько сильны?..»